НАЙДЕНЫ ПОСЕЛЕНИЯ ТИВЕРЦЕВ

Накануне образования древнерусской народности и древнерусского государства восточные славяне—предки русского, украинского и белорусского народов — состояли, как сообщает нам начальная русская летопись «Повести временных лет», из 14 племен. Каждое такое племя занимало обширную территорию, обычно связываемую летописцем с определенными реками. Собственно, это были даже не племена, а объединения нескольких племен — прообраз будущего государства. Именно они, эти племенные объединения, лежат в истоках нашей государственности, многовековой истории нашего народа. Почти все эти племена тщательно изучены.

Но об одном из самых важных племенных объединений славян — тиверцах, занимавших юго-запад нашей страны, до недавнего времени было известно совсем мало. Письменные источники не сообщали о них почти ничего, а их древние поселения и могильники, несмотря на поиски, начавшиеся свыше ста лет назад, были не только не изучены, но даже и не открыты. За тиверцами в научной литературе давно утвердился эпитет «загадочные». Постоянные неудачи поисков, скудость сведений породили всяческие сомнения и скептицизм. Одни утверждали, что тиверцы вовсе и не жили в Поднестровье, где помещает их древний летописец, другие — что они были здесь лишь кратковременными пришельцами, не оставившими заметного следа, третьи — что тиверцы вообще не славяне, а либо тюрки, либо скифы, либо конгломерат различных племен и т. д.

Важность открытия поселений тиверцев, необходимость их изучения признавали все: ведь земли тиверцев должны были быть юго-западным форпостом Древней Руси, через эти земли проходили пути, связывавшие Русь с Византией, с западными и южными славянами. Однако поиски остались безуспешными. Бесплодные споры о загадочном племени в царской Академии наук послужили в свое время темой для острой и злой сатиры, написанной известным поэтом Аполлоном Майковым:

«ПЕТЕРБУРГСКАЯ ВЕСНА»
(Рассказ посвящается г.г. ученым)
Эпиграф:
Один ученый. А что, м. м. г. г., вы можете сказать о тиверцах?
Другой. По Нестору, они жили...
Третий. Да что по Нестору! Мы знаем, где они жили. Но откуда же они вышли? Не скрывается ли в их названии какого-либо указания?
Четвертый. Не владели ли тиверцы нынешним Крымом, который греки и наименовали Тавридой, по имени владетелей, то есть Тивридой?
Пятый. Позвольте: по-итальянски Тибр — Tevere, следовательно, народы, живущие по Тибру, будут теверцы, ergo тиверцы в России — выходцы с берегов Тибра, римляне. Если принять в соображение аналогию громадности древнеримской империи и нынешней российской, то эта догадка более чем несомненна.
(Заседание одного ученого общества).

В конце концов проблема тиверцев, хотя она и считалась одной из важных и интересных в славянской истории и археологии, была отнесена к числу неразрешимых, и разработка ее прекратилась. К ней вернулись уже советские археологи и только в послевоенные годы.

Прежде чем приступить к раскопкам, многое пришлось осмыслить по-новому. Так, например, некоторые ученые были уверены, что летописец ошибся, говоря о местах поселений тиверцев. Но почему тогда, указывая поселения остальных восточнославянских племен, он был абсолютно точен — это доказано археологами,— а именно в этом, единственном случае ошибся? Кстати, интересно, каким образом археологические изыскания подтвердили точность указаний летописи о поселениях различных восточнославянских племен. Археологи доказали, что у каждого из них были свои, присущие только этому племени типы женских украшений, в частности височных колец, которые вплетались в пряди волос. Женская половина предков москвичей, вятичей, живших по Оке и по ее притокам, украшала волосы кольцами с семью лопастями, радимичей — кольцами с семью лучами. И места распространения тех или иных типов височных колец точно совпали с районами поселения восточнославянских племен, указанных в летописи.

Упоминание о тиверцах есть не только в летописи. Говорили о них и безвестный монах одного из баварских католических монастырей, живший в IX веке, и прославленный византийский император середины X века, и летописец, живший при дворе киевского князя в начале XII века. Говорили хотя и коротко, но вполне определенно, упоминая их города. Неужели все это ошибки?

Изучение продолжалось. И вот к какому парадоксальному на первый взгляд выводу пришли ученые: тиверские поселения чаще всего искали там, где их не было и не могло быть. Указания летописца о местах поселений тиверцев были просто-напросто неверно прочитаны, без учета тех конкретных природных, социальных, хозяйственных условий, в которых жили тогда славяне.

Так, еще до выезда экспедиции ее будущие участники уже представили себе те места, где надо было искать памятники «загадочного племени», иначе говоря, открыли их теоретически, за рабочими столами. И действительно, в первый же сезон работы экспедиции, в 1950 году, ученые нашли 43 тиверских поселения. Сейчас их известно уже несколько сотен. С тех пор раскопки не только полностью подтвердили точность указаний летописца, но и раскрыли историю населения Прутско-Днестровского междуречья и Нижнего Дуная на протяжении полутора тысяч лет.

Массовое заселение славянами этой территории произошло в конце V — начале VI века н. э. Это была последняя, но самая могучая волна великого переселения народов. В противоположность гуннам, аварам и другим кочевникам славяне — исконные земледельцы— продвигались очень медленно. Зато прочно осваивали новую территорию, вступали в мирные отношения с местным населением, постепенно ассимилируя его и обогащая свою культуру за счет этой ассимиляции.

В этот, один из самых героических периодов своей истории славяне прорвали византийскую границу, заселили весь Балканский полуостров, повсюду способствуя крушению рабовладельческой формации. И одним из важнейших плацдармов для этого продвижения было Прутско-Днестровское междуречье, на территории которого сложился славянский тиверский племенной союз.

Оборонительные сооружении Алчедарского городища Х- XI веков. (Реконструкция.)

На рубеже IX и X веков здесь появляются города, где живут ремесленники, воины, знать. В центре городов возведены мощные укрепления — цитадели с кольцевыми валами и рвами. В случае опасности за стенами цитаделей могли укрыться жители всего города и окрестных поселений. Эти укрепленные города создавали целую оборонительную цепь, прикрывавшую Поднестровье прежде всего с юга, откуда, из причерноморских степей, грозила славянам главная опасность — и от кочевников и от войск Византии.

Но города складывались не только как административные и военные центры. Они были прежде всего центрами ремесла и торговли. Раскопки показали, что в цитаделях жила не только знать, жили там и высококвалифицированные ремесленники: оружейники, ювелиры, златокузнецы. Об этом поведали остатки их мастерских, орудия труда, полуфабрикаты и великолепные изделия из серебра, бронзы, из сердолика и других камней, из железа и стали, многочисленные украшения и оружие.

Так выглядел в X —XI веках один из районов металлургов Алчедара. (Реконструкция.)

А вокруг цитаделей, в неукрепленной части поселений, жили простые ремесленники: ткачи, гончары, литейщики, металлурги — плавщики железа. На одном только Алчедарском поселении район металлургов занимал площадь свыше ста гектаров. Это был удивительный для того времени размах металлургического производства. Здесь найдены сотни килограммов железной руды, шлаки, уголь, сотни воздуходувных керамических сопел, десятки цомниц для выплавки железа, печей для обогатительного обжига железной руды.

Плужные лемехи, тяжелые плужные ножи — чересла, соскребы, которыми очищалась налипшая на лемех земля, косы, серпы, каменные жернова, железные блесны для ловли хищной рыбы, остроги, срезни — стрелы с тупым концом, чтобы не попортить шкурку ценных пушных зверей,— бесспорное свидетельство высокоразвитого по тем временам земледелия, промыслов.

Раскопки удивительно наглядно показывают, как шло накопление богатства и расслоение населения. До наших дней сохранились материальные свидетели этого процесса — замки, ключи, клейма мастеров на сосудах. Постепенно этих атрибутов собственности становилось на городищах все больше. Появились и рубли — слитки — и иные знаки товарного производства.

Южную часть Прутско-Днестровского междуречья занимали южные славяне — болгары, входившие в состав Болгарского царства. Естественно, что с южными славянами у древнерусского населения юго-запада нашей страны были самые тесные отношения. Но теснее всего это население, судя по всем категориям материальной культуры, было связано с центральными районами древнерусского государства, в границы которого в середине X века вошли земли тиверцев. В течение многих столетий земли Прутско-Днестровского междуречья обрабатывал славянский плуг и защищал славянский меч. Это был один из цветущих, густозаселенных центров славянской культуры.

Когда экспедиции удалось восстановить основные черты истории тиверцев (их племенное название, видимо, происходит от древнего, наименования Днестра—Тирас), многие, до того не совсем понятные явления раскрылись по-новому. Так, например, стало ясно, почему великий князь Святослав хотел перенести столицу древнерусского государства в Переяславец на Нижнем Дунае. Ведь именно туда доходили поселения тиверцев. И именно отсюда открывались широчайшие пути для связи Руси со многими странами (а юго-западные славяне, если судить по найденным во время раскопок среднеазиатским и византийским монетам, сосудам и другим предметам западно-и южнославянского облика, имели в это время довольно развитые экономические связи со многими странами). Это решение Святослава было подобно решению Петра перенести столицу из Москвы в Петербург.

Раскопки почти все время приносили новые и новые загадки. И, как правило, одна влекла за собой другую, целый комплекс их. Зато решение этих загадок позволяло разностороннее и многограннее представить себе жизнь предков.

Вот одна из загадок. Возле многих домниц для выплавки железа на Алчедарском поселении были найдены маленькие фигурки людей из обожженной глины. Что это? Игрушки? Но почему они оказались здесь? Трудно поверить, что ремесленники - металлурги играли в игрушки возле своих пышущих жаром домниц. Может быть, это изображения идолов? Но этому противоречит одно обстоятельство: на городище найдены нательные кресты и другие признаки, указывающие на распространение здесь христианства. А христианство и поклонение идолам несовместимы.

Найденные при раскопках украшения:
серебряный позолоченный наконечник сабельных ножен;
бронзовый колокольчик;
серебряная «лунница» для ожерелья;
бляшка;
серебряная серьга;
бляшки дня пояса.

Не будем, однако, торопиться. Тщательно просмотрев вещи, найденные на неукрепленной части поселения, ученые не нашли здесь никаких признаков христианства. Зато много просверленных медвежьих и кабаньих клыков—языческих амулетов. И вот вывод: на городищах, где жили воины и знать, христианство привилось, а вот на окраине, в неукрепленной части поселения, где жили ремесленники и крестьяне, все еще сохранялось язычество. Объяснить такое явление нетрудно. Христианство — религия классовая. Она освящала господство знати, иерархию, подчинение и эксплуатацию. И трудовой народ долго и упорно не принимал христианства.

Но чтобы окончательно убедиться в правильности сделанного вывода, необходимо было выяснить, как ремесленники хоронили своих умерших: ведь христианский и языческий способы погребения совершенно различны. После долгих поисков были наконец найдены и могильники.

В XI веке христианство уже прочно закрепилось на юго-западе нашей страны, в это время здесь повсеместно хоронили по христианскому обряду — мертвых клали в глубокие могилы головой на запад. А вот в X веке по христианскому обряду хоронили только знатные люди. На древнем кладбище возле района металлургов совсем другая картина. Под высокими курганами зарыты положенные в горшки или просто ссыпанные в ямки остатки сожженных на кострах трупов и, конечно, орудия труда, украшения. Именно так хоронили славяне своих умерших по языческому обряду.

Теперь сомнений нет. Маленькие глиняные человечки, найденные возле домниц,— языческие идолы. И мы уже можем сказать, какие именно. По славянской языческой мифологии, богом— покровителем кузнецов и плавщиков железа— был Сварог. Мы читали о нем в летописях, но никогда не видели «в лицо». И вот теперь увидели.

Вернемся, однако, к могильникам — они и сами по себе очень интересны. Под каждым курганом очень много захоронений. В некоторых свыше шестидесяти. Судя по времени изготовления вещей, которые лежат там, судя по следам подсыпки к насыпям курганов, погребения совершались не одновременно, но на протяжении жизни одного поколения— 50—60 лет.

В каких отношениях при жизни находились между собой люди, погребенные в одном кургане? Может быть, все они члены одной большой родовой патриархальной семьи? Это было бы наиболее естественным объяснением. Но если вернуться на поселение и посмотреть, какие там были жилища, то обнаруживается нечто странное. Жилища совсем маленькие, они рассчитаны на четыре-пять человек. А в каждом кургане похоронены десятки людей. Судя по жилищам, да и по многим другим признакам, большая патриархальная семья к этому времени уже распалась на малые, индивидуальные семьи. А судя по курганам, большая патриархальная семья еще сохранялась. Но и курганы и жилища относятся к одному и тому же времени, оставлены людьми, жившими на одном и том же поселении. В чем же дело?

Обратимся к этнографии. Замечательный советский ученый Марк Осипович Косвен открыл у некоторых народов явление патронимии. Это своеобразная стадия в развитии семьи, когда большая патриархальная семья уже распалась на отдельные малые семьи, но между бывшими членами большой семьи еще сохраняются определенные территориальные, хозяйственные и идеологические связи. И действительно, планировка поселения необычна. Жилища расположены не рядами и не по кругу, как в предшествующие периоды, а гнездами, в каждом из которых от двух-трех до пяти-шести жилищ. Число людей, живших в них, удивительным образом совпадает с количеством погребенных в одном кургане. Если предположить, что каждое гнездо жилищ — патронимическая семья, то понятной будет гнездовая планировка поселения — это и есть территориальная близость членов патронимической семьи. Внутри гнезда жилищ или возле них обычно находится одна или несколько домниц. Это хозяйственная близость. И каждый курган — усыпальница членов патронимической семьи — тоже проявление определенной близости между ними.

Так раскопки подтвердили правильность вывода, сделанного на основании этнографических исследований.
А теперь посмотрим, как выглядели жилища тиверцев, открытые в неукрепленной части поселения. Это небольшие прямоугольные сооружения, углубленные в землю на 80—120 сантиметров (так называемые полуземлянки). Массивная печь сложена из известняковых камней. Судя по столбовым ямам, обнаруженным в полу, кровля была односкатной или двухскатной с острым коньком. Внутри разрушенных жилищ найдены темные полоски земли. Разгадать их смысл помогли археологам древние письменные свидетельства.

Орудия труда из мастерской оружейника X—XI веков:
клещи, пакоиилыш, зубило
(раскопки древнерусского Алчедарского поселения)

Многие ученые Востока, путешественники, купцы как раз в эти времена не раз наведывались к славянам. Вот как в тридцатых годах X столетия описывал славянские жилища арабский ученый Ибн-Даста: «Холод в их стране бывает до того силен, что каждый из них выкапывает себе в земле род погреба, к которому приделывает деревянную остроконечную крышу, наподобие крыши христианской церкви, и на крышу накладывает земли. В такие погреба переселяются со всем семейством и, взяв несколько дров и камней, зажигают огонь и раскаляют камни на огне докрасна. Когда же раскалятся камни до высшей степени, поливают их водой, отчего распространяется пар, нагревающий жилье до того, что снимают уже одежду. В таком жилье остаются до весны».

Домница для плавки железа из славянского поселения Алчедар
X-XII века (раскопки 1960г)

Описание печи здесь дано не совсем точно. Печи, которые найдены при раскопках, самые обыкновенные — овальные или прямоугольные, с нешироким устьем и глиняным лолом. А в описании Ибн-Даста они выглядят, как парильни в бане. Ибн-Даста сообщает, что в таких полуземлянках семья живет до весны. А где жили славяне с наступлением тепла? Возле зимних жилищ найдены остатки летних. Они больше по размерам и не углублены в землю. В них нет печей, а если и есть где, то это лишь маленькие очаги, если только это не мастерские с производственными печами.

Интересно, что на территории юго-запада СССР до нашего времени сохранились в принципе эти два типа. В Молдавии жилище делится на две части: «каса маре» — большой дом (просторное неотапливаемое помещение) и «калиба» — зимнее отапливаемое помещение меньшего размера, иногда слегка углубленное в землю. Удивительна стойкость традиций народного зодчества!


Вещица была найдена на полу большого строения, которое, судя по некоторым признакам, служило для совершения языческого обряда. Это была большая, длиною около шести сантиметров, кованая подковообразная дужка с двумя вытянутыми концами. В центр ее запрессована металлическая пластинка. Один из концов дужки и пластинка оказались обломанными. Что же это такое? Долгие раздумья, поиски аналогичных предметов среди русских и зарубежных древностей ни к чему не привели. Долгое время назначение вещицы оставалось загадочным. А это для любого археолога не очень-то приятная ситуация.

Прошло больше года. Экспедиция вела раскопки уже на другом древнем поселении. Наступил обеденный перерыв. Один из наших рабочих — мальчонка по имени Штефан — сидел на куче земли и, зажав что-то в зубах, размеренно ударяя указательным пальцем возле губ, на чем-то играл. Низкие, приятные, рокочущие звуки знакомой молдавской мелодии привлекли мое внимание. Подойдя, я с изумлением увидел, что мальчик играет совершенно на такой же вещице, которую мы нашли в прошлом году, только, разумеется, у мальчика она была целой.

— Что это у тебя? — с изумлением спросил я.
— Дрымба, — ответил мальчик.— Хотите, подарю?

Через некоторое время я уже мог сравнить вещицу, найденную при раскопках, с дрымбой Штефана. Никаких сомнений быть не могло. Они были одинаковые. Совпадали и размеры и все детали формы. Если бы не было точно известно, что одна из них сделана в X веке, а другая — в XX, то можно было бы подумать, что их создал один мастер.

Оказалось, что дрымба довольно широко распространена в молдавских селах.

Играют на ней так: концы дужки берут в рот и зажимают зубами; играющий ударяет пальцем по крючку, пластинка вибрирует, давая звук, усиленный дыханием музыканта. Резонатор — рот игрока — не только усиливает звук, но и дает обертоны этого звука. Высота звука зависит от положения инструмента и положения губ, языка, а не от дыхания исполнителя.

Искусные игроки на дрымбе, несмотря на специфичность ее звучания и сравнительно небольшой диапазон инструмента, отлично передают на нем душевные настроения, а также подражают крику птиц, животных, звону колоколов. Иногда еще играющий, если он мастерски владеет инструментом, сопровождает игру подсвистыванием или разговором.

Одним из древнейших музыкальных инструментов служил человеку лук. Тот самый лук, с которым он охотился или сражался. Один конец лука играющий упирал в землю, другой зажимал в зубах: рот служил резонатором, тетива — струной. По своим музыкальным качествам дрымба близка к такому луку. Она, как и лук, еще не «дифференцированный» музыкальный инструмент.

Извлечение звука с помощью ритмических ударов — простейший, а следовательно, и древнейший способ выражения музыкальной мысли — как будто бы и позволяет отнести дрымбу к ударным инструментам, в то же время долгое звучание пластинки дрымбы дает право считать ее самозвучащим инструментом. Можно отнести дрымбу и к язычковым инструментам, так как она звучит благодаря колебанию металлической пластинки, приводящей в движение столб воздуха. Короче говоря, похоже, что дрымба, дав начало и струнным, и духовым, и ударным инструментам, сама осталась на ранней ступени развития.

Оказалось, что инструмент типа дрымбы живет под разными названиями у многих народов. У сербов и хорватов он называется дромбуле, у немцев — губной барабан, или «ворчащее железо», у жителей Зондских островов — джатебу, у чувашей — кабас, у якутов — хомуз, у киргизов — темир-комуз и т. д.

Интересно последнее наименование. Комуз — струнный инструмент киргизов. «Темир-комуз» означает «железный комуз». Этим народ как бы указывает на близость его к струнным инструментам. В то же время «губной барабан» немцев должен быть, казалось бы, родственником ударных инструментов. Но всюду этот инструмент сохраняет свои основные особенности, меняется лишь материал, иногда форма и величина. Так, например, на севере он делается из кости, на юге — из бамбука. Иногда металлический язычок заменяет продернутая через пластинку нитка. Основные же принципы конструкции остаются на протяжении многих веков и у многих народов без изменения.

Но вернемся к инструменту, найденному при раскопках. То, что он был найден именно в языческом культовом сооружении, весьма показательно: языческие культы и обряды, в том числе и обряд поклонения славянскому солнечному богу, сопровождались игрой на музыкальных инструментах. Описания некоторых из них есть в самых разных письменных источниках. Их изображения сохранились на стенах киевского Софийского собора, на некоторых древнерусских миниатюрах. Однако в натуре до нас не дошел ни один русский музыкальный инструмент домонгольского времени. Дрымба была первым.

Но как же он назывался у древних? Прежде чем мы выяснили это, пришлось изрядно потрудиться. Действовали мы методом исключения. Внешний вид и форма подавляющего большинства старинных инструментов, как и способ игры на них, более или менее известны. Лишь об одном — «аргане» — почти нет сведений. Современный исследователь древних музыкальных инструментов В. Беляев по поводу этого инструмента писал: «Арган был металлическим ударным инструментом, о его внешнем виде мы ничего не знаем».

Естественно, что он привлек наше внимание. Арган несколько раз упоминается в письменных источниках. В описании похода князя Святослава на болгар сообщается, что перед боем в русском войске «удариша в накры и арганы». В другом известном древнерусском памятнике XII—XIII веков, «Молении Даниила-Заточника», сообщается: «Вострубим, братие, яко в златокованые трубы, в разум ума своего и начнем бити в серебряные арганы во известие мудрости своей».

Наконец, выясняется, что один из народных русских музыкальных инструментов, абсолютно похожий на екимауцкую дрымбу, носит название «варгана». «Арган»— «варган»... Так замкнулся круг. Загадочная вещица оказалась одним из древнейших русских музыкальных инструментов — варганом, единственным пока дошедшим до нас от домонгольского времени в натуре.
Пытаясь раскрыть значение слова «варган», «варганчик», что было необходимо для определения екимауцкой дрымбы, мы столкнулись с таким любопытным явлением. В войске Емельяна Пугачева «варганчиком» называлось какое-то огнестрельное орудие. Вот это да! При чем же здесь музыкальный инструмент?

Попытались выяснить, что это за орудие. Оказалось, что изобретательные рабочие уральских заводов, которых много было среди пугачевцев, придумали замечательное орудие: прочный деревянный круг свободно вращался на неподвижном стержне. На круге были укреплены небольшие пушки. Они заряжались и соединялись общим фитилем. При выстреле одной пушки от силы отдачи круг слегка поворачивался. В это время стреляла вторая пушка, третья... Всего их было около десятка. Так еще в XVIII веке повстанцы создали, так сказать, прообраз автоматического орудия. И не только создали, но и эффективно использовали. А так как это орудие во время стрельбы издавало серию коротких ритмических звуков, то, видимо, его и назвали любовно, как музыкальный инструмент, «варганчиком». Присваивают же и сейчас разные ласкательные имена новым машинам!

Восстанавливая историю древнерусского населения Юго-Запада нашей страны, мы увидели воочию и трагические страницы этой истории.

В середине XI века под ударами Византийской империи пало союзное и соседнее Древнерусскому государству Болгарское царство. В южную часть Прутско-Днестровского междуречья, к самым границам древнерусских поселений Поднестровья, хлынули орды кочевников. А когда распалось в результате княжеских усобиц и других причин и само Древнерусское государство, положение населения Поднестровья стало трагическим. Русь, особенно ее окраины, оказалась ослабленной и не могла уже отбивать нападения кочевников. Славяне Поднестровья одними из первых приняли страшные удары все усиливавшихся волн кочевников.

Раскопки открыли полные драматизма моменты героической, яростной, неравной борьбы. Оборону некоторых городов археологам удалось восстановить с документальной точностью и чуть ли не по часам.

Когда сняли верхний слой на Екимауцком городище, перед археологами открылась потрясающая картина. На всей площади, занимаемой цитаделью — зола, уголь, остатки обгоревших бревен, скелеты людей и лошадей, застывших в самых неестественных позах, сотни славянских и кочевнических стрел, сабли, копья, дротики, булавы... От страшных пожаров потрескались, изменили естественный цвет даже камни: красными стали известняковые жернова, белыми — сердоликовые бусы. В позвонках людей, павших в бою, торчали железные наконечники стрел, рядом с ними лежало их боевое оружие.

Вот расчищена кузница. Возле нее найден скелет мужчины с разрубленным черепом. Тут же лежит боевой топор с его характерным вытянутым обушком и узким лезвием. А в самой кузнице — инструменты кузнеца: молот, наковальня, напильник, клещи, зубила, пробойники, еще не законченный в работе плужный лемех. Стоит горшок с просяной кашей. Каша обуглилась во время пожара и так и сохранялась в горшке на протяжении почти тысячи лет.

В пламени пожара, в ожесточении битвы погибло все население города, некому было похоронить павших...
После битв, продолжавшихся больше столетия, славянские города в Нижнем и Среднем Поднест-ровье были разрушены кочевниками-печенегами, торками, половцами.

Какова же судьба славян Поднестровья? Неужели все, что создавалось ими веками, и сами они исчезли бесследно? Нет! Археологические исследования и данные других наук показали, что это не так. Под напором кочевников часть славянского населения отошла на север, под защиту сильного Галицкого княжества, а другая часть продолжала жить на месте, среди густых лесных массивов Кодр, куда не проникала конница кочевников.

Славяне продолжали жить и на Среднем и частично Нижнем Днестре, в Прутско-Днестровском междуречье. Именно сюда, вниз по Днестру, уходили многие беженцы из Галицкого княжества— «выгонцы галицкие», как назвал их летописец. В 1223 году они совершили героический поход вниз по Днестру, по Черному морю и Днепру. Там они соединились с другими русскими войсками для сражения с нагрянувшими полчищами татар.

Вот как красочно описывает это событие летописец: «Слышавшие же то (о нашестаии татар — Г. Ф.) князи Рустии, поидоша вси вкупе за Днепръ на множество лодий, а Галичане и Волынци кииждо со своими князи, а Куряне, и Трупчане и Путивльцы приидоша кииждо со своими князи; приидоша же и выгоници Галичьские в лодьях по Днестру, и выидоша въ море, бе бо лодий 1000, и войдоша въ реку Днепръ, и возведоша пороги, и сташа у реки Хортици на броде на протолчьи; бе же с ними Домаречичь Юрьи и Держикрай Володиславичь».

Если полагать, что летописец сообщает верные цифры, то славяне Поднестровья и в XIII веке представляли собой большую и грозную силу. В ладью помещалось не менее 10 воинов. Значит, на тысяче их было не менее 10 тысяч человек. Это многочисленное и грозное войско во главе со своими предводителями прошло на ладьях по рекам и морю много сотен километров.

Летописец рассказывает далее, что предводитель днестровцев Юрий Домаречич принимал участие в высшем военном совете вместе с великим князем киевским Мстиславом Романовичем и великим князем галицким Мстиславом Мстиславовичем. Значит, он был сам крупным полководцем, за которым стояла большая военная сила. Именно в соответствии с планом, предложенным Юрием Домаречичем, соединенные русские войска переправились через Днепр и в первом бою разбили татар, захватив их главное богатство— стада скота.

У десяти тысяч воинов из Поднестровья должны были быть семьи, кроме того, наверняка часть войска осталась на месте для охраны поселений, оставшихся в них детей и женщин. Значит, и в XIII веке в Прутско-Днестровском междуречье сохранялось значительное славянское население, которое, конечно, не могло состоять только из одних выходцев из Галича.

Позже, в середине XIV века, славяне Поднестровья, слившись с романизированным населением бывших римских придунайских провинций (под давлением венгров оно продвинулось в Прутско-Днестровское междуречье), многое внесли в формирование молдавского народа, его государственности и культуры.

И так, мы проследили историю юго-западных славян начиная от времени их массового заселения территории нынешней Молдавии. А что этому предшествовало? В сообщениях греческих и римских историков, путешественников, моряков содержатся очень интересные сведения о Прутско-Днестровском междуречье и Нижнем Дунае. Однако для восстановления истории населения этих районов существовавших сведений было недостаточно. И здесь решающее слово принадлежало археологам.

Найденные в 1962г при раскопках поселения Алчедар:
железный наконечник копья;
боевой древнерусский топор;
железный серп;
путы для лошадей;
серебряная шейная гривна

С глубокой древности на Юго-Западе нашей страны и на Балканах обитали фракийские племена. Два сильнейших из них еще в последние века до нашей эры создали высокую цивилизацию, укрепленные городища. При раскопках археологи находят здесь многие предметы, которые говорят о самобытной и интересной культуре. С юга на земли даков и гетов нападали греческие, а затем и римские рабовладельцы, основывали здесь свои колонии. Они приходили за рабами, хлебом, скотом и другими ценностями. Конечно, кроме рабовладельцев и воинов, существовали и замечательные античные ремесленники, мастера различных специальностей, общение с которыми многому научило местных мастеров. И все же колонизаторы несли местному населению прежде всего рабство и смерть.

Особенно страшным стало наступление рабовладельцев в начале II века нашей эры, когда в устье Дуная высадилась огромная римская оккупационная армия во главе с императором Ульпием Траяном. Началась многолетняя кровопролитная война. Южную часть Молдавии с запада на восток прорезал Траянов вал. Борьба велась за каждый населенный пункт (археологи нашли многие древние поселения той поры, погибшие в результате пожаров и битв, могилы воинов с оружием и доспехами). Римлянам удалось захватить значительную территорию, убить или обратить в рабство сотни тысяч людей. Вождь даков Децебал покончил жизнь самоубийством.

Однако остальная территория Молдавии оставалась вне пределов римских завоеваний. Здесь жили свободные, непокоренные геты и даки, они в течение столетий вели борьбу с римскими захватчиками. Вместе с ними против римлян выступали и другие племена, попадавшие на эту территорию на волнах великого переселения народов. С севера — от берегов Скандинавии, из Южной Прибалтики — к устьям Прута, Днестра и Дуная продвигались германские племена. С востока— от границ Индии, Китая, из Средней Азии—по широкому степному коридору через приволжские, придонские, приднепровские, прибугские степи продвигались кочевые племена сарматов. С северо-востока и северо-запада просачивались славяне. Доходя до твердынь римских укреплений на Нижнем Дунае, эти племена оседали, постепенно перемешивались, создавая удивительно яркую и своеобразную культуру.

Отношения между этими племенами были сложными, однако всех их объединяла ненависть к рабовладельцам-римлянам, общая борьба против римлян, которая закончилась изгнанием захватчиков. В этой борьбе, судя по многим данным, уже с самого начала принимали участие и славяне. Память о борьбе с императором Траяном — основной фигурой фракийского эпоса— сохранилась и в некоторых русских эпических сказаниях. В «Слове о полку Игореве» трижды упоминается Траян, его время, его тропы. А среди изображений различных «варваров» на монументе, воздвигнутом римлянами на Нижнем Дунае в честь победы Траяна, многие исследователи видят и славянских воинов. Четкие элементы дакийского и сарматского орнаментов вошли в русское народное искусство.

Вопрос о том, когда начался и как развивался контакт между славянскими и гето-дакийскими племенами, еще далеко не ясен. Однако этот вопрос сейчас усиленно разрабатывается.

В наше время основное население этой территории — молдаване. В их языке, материальной и духовной культуре отчетливо прослеживаются две струи: романская и славянская, соответствующие двум основным компонентам, из которых сложился молдавский народ.

Многочисленные кочевые племена, нападавшие на юго-западные земли нашей страны,— скифы, сарматы, гунны, авары, печенеги, торки, половцы, татары—не раз наносили военные поражения местному оседлому населению. Но почему же следы этих кочевых племен, да и то не всех, сохранились только на страницах летописей?

Кочевники и оседлые поселенцы. Победители и побежденные. Первые были специально организованы для войны, война была их основным занятием, грабеж — основным источником добывания материальных благ. Вторые — прежде всего мирные земледельцы и ремесленники. Естественно, что первые могли наносить вторым страшные удары, завоевывать их. Но почему же кочевники бесследно исчезли, растворились среди побежденных без остатка? Почему даже при раскопках археологи находят совсем мало вещей, которые можно было бы приписать кочевникам?

Конечно, каждый раз для объяснения этого находятся различные конкретные причины. Но есть и одна общая, главная. Неотвратимо историческое возмездие. Да, профессиональные воины, кочевники могли наносить земледельцам и ремесленникам поражения. Но победители могли жить только за счет труда побежденных народов, потому что способ производства у последних был неизмеримо выше и прогрессивнее. И неизмеримо более крепкие нити связывали их с землей, с самой жизнью.

Без войны люди могут жить, а без производства материальных благ не могут. А их создавали именно ремесленники и земледельцы. Именно поэтому выжили, сохранились до наших дней и стали неизмеримо сильнее на Юго-Западе СССР да и везде в мире те народы, которые жили земледелием и ремеслом, и бесследно исчезли из жизни, а многие и из человеческой памяти те, которые когда-то одерживали военные победы, но не знали, что такое производительный труд.

Любопытно, что те кочевые племена, которые оседали на земле, превращались в земледельцев, как, например, сарматы, вносили свой вклад в общее развитие культуры земледельческих племен. Следовательно, дело тут не в этнической принадлежности, а в способе производства.

Каждый год работы экспедиции ставит перед археологами все новые и новые проблемы. И все же, милостивый государь Аполлон Майков, мы, научные работники, теперь уже можем кое-что сказать о тиверцах. О нет, конечно, далеко еще не все. Впереди еще очень много нерешенных вопросов, еще много неразгаданных загадок. Часто даже отдельная древняя вещь, как, например, екимауцкая дрымба, является загадкой, на решение которой надо потратить немало времени и сил. А мы открываем тысячи древних вещей. Но ведь и работа археологов продолжается.