Тагильский вензель

Тагильский вензель

Этот город заинтересовал меня давно. С той самой студенческой поры, когда в квартире университетского преподавателя я увидела старинный поднос, овальный, с тонким прорезным, словно кружевным, бортиком. В блестящей темно-синей глубине нежно светился, нет, плыл букет желтых и белых роз. Помню, долго не могла отвести глаз от живых, как мне казалось, цветов.

Заметив мой интерес, мать нашего преподавателя сказала:

— Этот поднос достался мне от бабушки. Она им очень дорожила, говорила, что он сделан в Нижнем Тагиле в мастерских братьев Худояровых. Тогда у Демидовых — владельцев уральских металлургических заводов — были талантливые крепостные ремесленники. Изделия их знали не только в России, но и за границей.

Прошло немало лет, прежде чем мне удалось попасть в Нижний Тагил. Я приехала ближе к ночи, и город, основанный тульским кузнецом Никитой Демидовичем Антуфьевым в 1725 году, увидела утром из окна десятого этажа гостиницы: разноцветные дымы из заводских труб, холмистые дали, стаи белых жилых кварталов. И кое-где еле угадывающимися островками виднелись старые, но как потом я убедилась, еще добротные строения прошлого столетия. В одном из них, бывшем демидовском заводоуправлении, размещается теперь местный историко-краеведческий музей.

Залы музея хранили запах старины. Я рассматривала завязанные узлами толстые пруты стали, ампирное литье, медный стол, отлитый из первой меди, добытой еще Никитой Демидовичем, основателем рода заводчиков Демидовых. А рядом — расписные туеса, резьба по дереву, пирамида окованных «морозом по жести» сундуков разных размеров, и «мои» подносы с букетами, с золотым мелким орнаментом по краю — картины с мифологическими сюжетами, покрытые прозрачным лаком... И хотя потускнели на них от времени краски, но все так же, будто живые, светились цветы, и, словно стекло, отсвечивал лак.

О незаурядном таланте уральских мастеров говорили они, и, право, как тут было не вспомнить русского путешественника XVIII века академика Петра Палласа, который писал, что на Урале «бывают вещи лаком наведенные не много хуже китайских, а лучше французских, включая живописи». А ведь это народное искусство, развившееся на уральских железоделательных заводах в первой половине XVIII века, могло исчезнуть навсегда, если бы не кропотливый и бескорыстный интерес к нему многих сегодняшних хранителей нашей культуры. Правда, один секрет уральской лаковой живописи и по сей день не разгадан...


...Нижний Тагил был богат мастерами. Кустари покупали листы мягкого и ковкого кровельного железа и делали из них ковши, шкатулки, столики, подносы, покрывая их лаковой живописью. Складывались целые династии, ревниво хранившие секреты своего промысла. Большой известностью пользовались мастерские Дубасниковых, Перезоловых, Головановых... Но первым мастером считался Андрей Степанович Худояров. По семейным преданиям, он бежал с Волги в лесные чащобы Урала, чтобы сохранить свою приверженность старой вере. По другим источникам, Худояровы были вывезены Демидовыми из-под Москвы с берегов речки Худой Яр.

Они принесли с собой на Урал давнее иконописное мастерство, которое под влиянием местных условий приобрело светский характер. Андрею Степановичу молва приписывает честь изобретения знаменитого лака, который был прозрачен как стекло, тверд — не процарапывался ножом, устойчив к жару — ни горячий самовар, ни кипяток, случайно пролитый, не портили его сверкающей брони, ни кислота его не брала, ни огонь. Говорили: «Бумагу сожгут на нем, пепел останется — и все».

Свое умение старик передал сыновьям Вавиле и Федору. Они так же, как и отец, получили право от Демидова иметь собственные мастерские расписных железных изделий. В 1784 году братья Худояровы писали «ярких бабочек и птиц» на железных лакированных пластинах для дома Демидовых в Москве. За эту работу они были награждены кушаками, шапками и сукном на кафтаны, а их отец (ему уже было за шестьдесят) освобожден от заводских работ. Традицию деда продолжали сыновья Федора Андреевича Худоярова — Павел, Исаак и Степан, тоже талантливые живописцы. Павлу Худоярову принадлежит картина «Листобойный цех», редкое по тем временам изображение труда рабочих. Степан стал профессиональным художником, учеником Брюллова, а Исаак ввел в подносное дело особую яркую живописную манеру росписи — он был еще и садоводом.


Листобойный цех.
Картина демидовского крепостного художника П. Ф. Худоярова

Писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк, хорошо знавший художника-садовода, писал: «Исаак Худояров, работы которого и сейчас можно встретить в старинных богатых домах, расписывал сундуки, железные шкатулки, подносы и даже писал целые картины на железных листах. Очень недурно у него выходили живые цветы и особенно женщины в старинных костюмах двадцатых-тридцатых годов».


Этот семейный портрет был напечатан в "Уральской родословной книге", изданной в Екатеринбурге в 2000 году. На старинной фотографии - супружеская пара: Исаак Федорович и Василиса Михайловна Худояровы.

Как же создавались нижнетагильские подносы в те далекие времена? Прежде всего за дело брался коваль. Он выкраивал ножницами круглые, прямоугольные или гитарообразные куски кровельного железа, затем подбирал шесть заготовок так, чтобы каждая последующая была меньше предыдущей, укреплял «шестерку» на чугунной желобильне. Пятифунтовым молотом мастер-отковщик бил по заготовкам до тех пор, пока железо не принимало формы подносов. После этого он делал «гуртик» — загибал края, выделывал крыловидные или прорезные края и ручки. Перед лакировкой мастер шпаклевал и шлифовал поднос, затем покрывал олифой и ставил в жаркую печь «воронить». Эта процедура повторялась несколько раз.

После лакировки поверхность изделия приобретала глубину, начинала таинственно поблескивать. Фон подносов тагильские мастера готовили самых разных тонов. В одном случае они символизировали зеленую траву-мураву, в другом — пламенную вечернюю зарю, в третьем — теплую летнюю ночь. Иногда фон раскрашивали «под черепашку» или «под малахит». После сушки поднос еще раз тщательно шлифовали и только после этого он попадал в руки живописцев — «писак».

Демидовы создали при нижнетагильском заводе художественную школу и присылали туда из Петербурга картины, гравюры, мраморные скульптуры в качестве наглядных пособий, приглашали для преподавания художников, окончивших Петербургскую академию художеств. Это наложило определенный отпечаток на стиль нижнетагильской росписи. От этого времени остались подносы, расписанные сюжетами на мифологические темы и похожие на лаковые картины. Их формы как бы вторили декоративным панно в дворянских особняках: овальные, круглые, гитаровидные, раковиновидные...

Но и в быту простых людей горнозаводского округа тагильские подносы пользовались спросом. Большие подносы заменяли скатерти и расписывались букетиками и веточками, разбросанными по красному, синему, зеленому и реже черному фону. Иногда поле подноса делилось на цветовые сегменты с особой росписью в каждом из них. Были и треугольные подносы для угловых столиков, и закусочные, и детские. Благодаря хрустальному лаку подносный промысел в Нижнем Тагиле процветал. Тагильские подносы, называемые также уральскими или сибирскими, увозили на продажу на Ирбитскую и Макарьевскую ярмарки, а оттуда в центральные губернии России, в Среднюю Азию и Персию...


Так роспись подносов мало-помалу стала массовым производством и это привело к развитию предпринимательства. Уже во второй половине XIX века уральские подносы стали делать из тонкого, «жидкого» железа, вводить трафареты, живопись заменять налепными гравюрами. Сократилось количество мастеров — «писак» и закрылась живописная школа. Потомки основателей династии Демидовых стали жить преимущественно в Италии и потеряли интерес к своим уральским художествам.

В то время, когда в Нижнем Тагиле промысел постепенно стал хиреть, в Жостове под Москвой вместо подносов из «битой бумаги», как тогда называли папьемаше, также начали изготовлять подносы из металлического листа. Но дело здесь отличалось от тагильского и росписью, и способом лаковой обработки. Для московских мастеров уральский принцип лакового дела так и остался тайной за семью печатями. Может, поэтому на рубеже нашего века как-то незаметно забылся и секрет знаменитого худояровского лака.

Когда в 20—30-х годах попытались восстановить уже исчезающий уральский промысел, учениц стали посылать в Жостово, где они переняли многослойную технику живописи. Так и перешел опыт выделки металлических подносов с Урала в Жостово, а жостовская роспись — в Нижний Тагил.


Здесь расписывают знаменитые тагильские подносы.

А как же традиции уральской живописи? Как же тайна худояровского лака? Неужели им суждено бесследно исчезнуть? Наверное, эти вопросы не раз задавали себе сотрудники научно-исследовательского института художественной промышленности. В середине семидесятых годов в Нижний Тагил отправилась художница Антонина Васильевна Бабаева, которая давно изучала историю уральской кистевой росписи.

Позже я разыскала Бабаеву и расспросила ее о той поездке.

— Мне повезло, — вспоминала Антонина Васильевна — я встретила, на «Эмальпосуде» — так называется теперь завод, где изготовляются уральские подносы, — Агриппину Васильевну Афанасьеву, старейшую тагильскую расписчицу. И хотя она, как и все остальные на предприятии, писала жостовские цветы, но приемы старого уральского письма не забыла, потому что расписывала подносы с двенадцати лет. Она и стала моей первой помощницей, потом к нам присоединилась Тамара Юдина, очень талантливая молодая мастерица. Мы взяли из нижнетагильского музея подносы Дубасниковых и Худояровых и писали с них эскизы.

Побывала тогда Бабаева и у тагильского краеведа Ивана Абрамовича Орлова. По своей инициативе он несколько лет разыскивал старых тагильских «писак», давно расставшихся со своим искусством. Орлову удалось умолить, выпросить, заставить их занести ему в альбом свои прежние рисунки. Конечно, работа была выполнена не очень тщательно, некоторые рисунки сделаны небрежно, грубовато, да и белый фон бумаги не давал истинного впечатления... И все же! Бабаевой открылась полная мера потерянного богатства. Свежая, яркая, наивная, поистине народная живопись. А какое разнообразие индивидуальностей! Сиренево-белые цветы с коричневатыми листьями Александры Степановны Ворониной; фиолетовые красно-коричневые цветы с темно-зелеными листьями на оранжевом фоне — Евдокии Матвеевны Афанасьевой. А какой артистизм и размах был в рисунках Александры Степановны Коровиной!

— Когда мы работали, — продолжала Антонина Васильевна, — я внимательно наблюдала за росписью Агриппины Васильевны Афанасьевой. Она делала раскладку краски удивительно легко. Три подмалевка — красный, желтый и голубой — клала пальцами, словно на лету. И при этом говорила: «Нужно чувствовать пальцем, сколько положить краски, чтобы потом ее хватило на весь цветок». Насытив кисть смесью крона оранжевого с цинковыми белилами, мастерица широким маховым движением наносила круглое пятно на подмалевок и упругими мазками приписывала к нему пять лепестков а-ля прим, то есть с первого раза.

Я видела, как оживает традиция уральских мастеров: все краски, все оттенки, необходимые для рисунка, как бы собирались разом на кисти. Агриппина Васильевна никогда ничего не подправляла, меняла только тонкие шелковистые кисти из беличьего волоса. Масляные краски мастерица разводила до особой тягучести — мазок должен лечь на подмалевок плавно и эластично, не теряя четкой силуэтности. Все это возможно только тогда, когда в совершенстве развито чувство цвета...

А для того, чтобы получить окончательный изобразительный эффект с первого раза, уральские мастера разработали свой особый способ формирования всей комбинации необходимых красок и тонов от самых темных до самых светлых непосредственно на самой кисти.

Бабаева со своими помощниками подготовила тогда несколько образцов подносов, и они были утверждены на художественном совете для внедрения в производство. Агриппина Васильевна Афанасьева и Тамара Юдина начали обучать молодых старым уральским приемам росписи. Они обучили почти двести девушек — и дело пошло.


...Завод «Эмальпосуда» раскинул свои корпуса на окраине Нижнего Тагила. Заместитель директора по художественной части, выпускник нижнетагильского художественного училища Геннадий Бабин показал мне хорошо оснащенные цеха, в которых штампуют металлические формы для подносов, покрывают заготовки грунтами, что растерли механические глиномешалки, «воронят» будущие подносы в электропечах. Потом провели в просторный зал, где молодые девушки в сиреневых халатиках расписывали подносы. Я долго смотрела, как они работают. Темноволосая девушка, совсем еще юная, словно школьница с белым воротничком, мягким движением выводит кистью лепесток будущего цветка. Кисть опускается к палитре, едва касается лиловой и белой красок и вновь взлетает. При этом мастерица тихонько вращает поднос то вправо, то влево, как бы вторя кисти. И вот уже готов нежный бело-сиреневый цветок будущего букета. Он выступает из темно-зеленой основы объемно, ощутимо, как настоящий.

— Это и есть наш тагильский цветок, — говорит Бабин. — Он ведет свою родословную из седой старины. Здесь и элементы лубка, и народной росписи сундуков, туесов, дуг, прялок. И пишут его расписчицы теперь так же, как делали старые уральские мастера почти 250 лет назад...

А рядом, за соседним столиком, мастерица оформляет бортики подносов. Традиция требует, чтобы по бортику был написан поясок легкого травяного орнамента, созвучный всему строю росписи.

В экспериментальной лаборатории завода работают ведущие художники. В высокой светлой комнате на стенах, на полках, в шкафах — образцы подносов. Синие, красные, зеленые, темно-желтые, черные — расписанные компактными букетами светлых цветов, рябиной, пестрыми веночками. За столами, составленными в каре, работают несколько молодых женщин.

Тамара Юдина, Ирина Смакова, Ольга Максемюк, Ольга Мальцева разрабатывают новые композиции. Сюда в любое время может прийти расписчица, чтобы посмотреть, подумать, подкрепить свою фантазию, подобрать тему для собственных вариаций.

Подсаживаюсь к Тамаре Юдиной. Это она вместе с Афанасьевой обучала молодых мастериц уральской росписи. Тамара приветливо улыбается, ее молодые острые глаза на секунду отрываются от работы, смотрят на меня с ожиданием.

— Чем отличается уральское письмо от жостовского?

— А вот посмотрите сами. — Мастерица протерла узкой ладонью безукоризненно чистое поле нового подноса. Этот жест как бы предваряет чистую, аккуратную работу, когда даже пылинка — помеха. Здесь сказывается культура лаковой живописи, воспринятая некогда от мастеров Китая и Японии. Известно, что лучшие японские изделия из лака выдерживаются и сегодня до полного высыхания на плавучих баржах, вдали от побережья.

Легкий прищур глаз, на кисть взято немного красной краски, и на чистом поле подноса сделан красный подмалевок.

— Сейчас мы его немного подсушим, — поясняет Тамара, — зачистим, промаслим, пропишем лепестки, положим на них тенежку и бликовку, сделаем прожабинку, затем чертежку, нарисуем серединочку, а рядом положим приписки. — Тамара проделывает все эти операции. Получается красная роза — точно такая же, как на жостовских подносах.

— А теперь я нарисую наш тагильский цветок, — говорит Тамара, и в следующее мгновение я вижу то, что видела когда-то Бабаева, следя за кистью старой мастерицы...

Закончив рисовку, мастерица отставляет поднос и спрашивает, какой из цветков мне нравится больше.

Смотрю и не могу решить: оба по-своему хороши. И все-таки тагильский мне почему-то милее. Наверно, потому, что он мог исчезнуть навсегда...

— А что худояровский лак? Ищут ли его секрет?

— Да, специалисты экспериментируют, ищут, но такой твердости и прочности, как у Худояровых, добиться пока не удается. Слышала я от стариков, что Худояровы покрывали подносы лаком в водяной бане. Может быть, в этом и состоял их секрет?

Как только сказала Тамара про водяную баню, вспомнился мне сказ Павла Бажова «Хрустальный лак». За большие деньги пытались немецкие купцы выведать рецепт изготовления тагильского лака. Да одурачил их тагильский мастер — с помощью бани, кстати...

Крепко берегли уральские мастера тайну «хрустального» лака. Так крепко, что канула она в века. Но верю, что не бесследно.

Екатерина Фролова
1990 год


Категория: Чистый источник   Теги: Резьба и роспись   Автор: Екатерина Фролова


Добавление комментария

Имя:*
E-Mail:*
Комментарий:
  • sickbadbmaibqbrda
    esmdametlafuckzvvjewlol
    metallsdaiuctancgirl_dancezigaadolfsh
    bashboksdrovafriendsgrablidetixoroshiy
    braveoppaext_tomatoscaremailevgun_2guns
    gun_riflemarksmanmiasomeetingbelarimppizdec
    kazakpardonsuperstitionext_dont_mentbe-e-ethank_youtender
    air_kissdedn1hasarcastic_handugargoodyarilo
    bayanshokicon_wallregulationkoloper
Вопрос:
Продолжите поговорку: "Не зная броду, не суйся в ..."
Ответ:*