СЫН ТЕЛЬМАРА

СЫН ТЕЛЬМАРА

Чертит перчатки сталь
Медленный полукруг...
Ты указуешь вдаль -
На злой, враждебный Юг...


Йовин. Роланд.


Ныне при слове "Тельмар" не только молодые, но и те, чьи головы седы, всё чаще лишь пожимают плечами и с трудом вспоминают сказку об умершей земле, с которой-де пришли когда-то наши предки, ведомые Каспианом Первым Завоевателем. И не верят, что для меня, живущего на свете уже сто с лишним лет, сказкой была как раз та земля, что они в наши дни зовут Родиной. Нарния - земля, где ходят деревья, где говорят звери и поют ручьи... Так говорили сказки, которые пела мне мать. Отец сердился и ворчал, но не запрещал, а мои младшие сестрички и даже старшие братья, уже совсем взрослые, подражавшие отцу степенностью, слушали так же жадно, как и я. Приплывавшие оттуда купцы клялись, что в сказках - правда, но как поверить в сказку?

Как поверить в Тельмар, старик, спросил меня третьего дня юноша, слушавший, как я, сидя на скамье у ворот, рассказываю малышам, раскинувшимся на траве с приоткрытыми ртами, про Чёрные Башни королевского замка на Хрусси, Острове-Земле. Это лишь сказка; я был у берегов Тельмара - они пустынны и мертвы, там нет даже травы, и ледники лежат прямо в воде. Как поверить в сказку?

И он покачал головой, не смеясь лишь из почтения к моим волосам - и ушёл по своим делам. А дети остались слушать, они не разочаровались. Они с самого начала знали, что я рассказываю им сказку - про страну, где острова, скалы, море, луга на сумасшедшей высоте и пенные прибои в кружении морской птицы.

Где вы - Фэстлик, Ганот, Лангсум, Блидэ, Фест... И великий Хрусси, Дом Короля...

Про вас ли говорят - сказка?..

...Я родился в незапамятные времена на тельмарской земле, на зелёном острове Лангсум. В семье я стал третьим сыном; позже мать моя родила лишь ещё трёх дочерей. Моя семья от незапамятных времён была, как и все в округе, свободными бондрами со своей лодкой и своим участком земли в низине у реки, лугами и лесом мы владели вместе всем окружным сходом. А дорога через наши места принадлежала лорду Ариану, чей замок стоял в лиге от нашего участка. Мы часто бывали там - лорд имел память и честь, как и все наши лорды, и на праздники широко распахивал ворота, ставил столы, и его жена, прекрасная леди, с поклоном подавала каждому главе семьи, вошедшему в те ворота, первую чашу с элем - своими руками.

Я крепко дружил с третьим сыном лорда, Торлианом. У него тоже были два старших брата, и мы родились равными годами. То, что он сын лорда, а я - сын бондра, не смущало никого и меньше всего - нас. Я даже лучше него лазил по скалам, стрелял из лука и грёб на лодке. И не раз хвастался этим, скрывая за громким хвастовством зависть - когда видел, например, как моего друга учат сражаться воинским копьём и длинным мечом или драться без оружия. Я сам умел, как и подобает свободному, бороться и биться на кулаках, но Торлиан всегда меня здесь побивал.

Однажды Торлиан, спеша похвастаться передо мной новым конём - нам было лет по десять - проскакал через наше поле. Я не знаю, как прознал об этом его отец лорд Ариан, но на следующий день он пригнал Торлиана к нашему дому плетью - перед своим конём, пешего и босого. И сказал, что этот мальчишка будет работать у моего отца, пока не отработает потраву. Отец, конечно, просто взял откуп зерном, но я крепко запомнил тот случай. И никогда не напоминал о нём другу - хоть тот не проронил ни слезинки, пусть отец и гнал его плетью от самого замка, но я видел, что Торлиан страдает от унижения и что он запомнил урок и сам.

У нас росло мало хлеба, зато было много травы для скота. А главное - было море, кишевшее живностью. Тот, кто выходил в море хоть с дырявой кошёлкой, с пустой лодкой не возвращался; нужно было быть вовсе дураком, чтобы не наловить рыбы на всю семью и сверх того. А по весне, когда весь горизонт зыбко дрожал от китовьих фонтанов, наши ходили и на эту опасную охоту. Женщины волновались, а мы, мальчишки, только и ждали, когда придёт и наш срок...

Поэтому когда выдалось необычно холодное, дождливое лето, и снег на вершинах гор за лесом не растаял, а по осени поля не дали урожая - мы не очень беспокоились и даже не подумали делать новые дырки в поясах. Такое случалось и раньше, говорили старики. Но потом приходила весна и беда забывалась.

Та зима была холодной, такой холодной, что трещали брёвна в стенах наших домов, и мы пореже старались высовываться на улицу. Я помню прозрачное небо, короткий день, синие тени в сугробах и острые столбы стоящих в небе дымов над засыпанными снегом низкими крышами. Помню, что зима мне надоела, я ждал весны.

Весна не пришла в срок. Лёд в заливах стоял до конца мая. И когда он всё-таки стаял - не вернулись киты, и воды вокруг островов опустели. Там, где раньше один бросок брал полную сеть, можно было теперь проболтаться на так и не согревшейся даже верхом воде сутки кряду - и не поднять в лодку и пары тощих камбал.

А горы так и стояли в белых плащах, глядя вниз немигающе и сурово...

...Лорды нашего острова послали людей к королю. Но те люди вернулись без утешения и лишь привели от Каспиана три корабля с зерном на посев - оказалось, что беда окутала все острова нашего Тельмара.

Зерно легло в землю запоздало. И его, взошедшее неохотно и редко, убил августовский мороз.


А в сентябре пришла зима...

...Той зимой я понял, что такое голод. Нет, это было ещё не совсем страшно, позже, уже взрослым, бывало, что мне приходилось голодать и сильней. Но всё-таки это был голод, и мы ели наш скот - тощий, голодный, потому что запасти сена ему летом почти не смогли. Я был ещё мальчишкой, но взрослые тихо говорили о том, как быть по весне и что есть. Все надеялись лишь на то, что вернётся к берегам рыба...

...Когда в начале июня стаял последний сугроб в овражках - лёд в заливах только-только подался. И воды были пусты, хотя мы с Торлианом и двумя другими мальчишками ещё в начале мая как-то три лиги тащили по льду лодку, чтобы спустить её на воду и проверить...

Лодка так и осталась там, у нерастаявшей кромки - волочь её обратно не было сил...

...Гербом лорда Ариана был алый ворон на чёрном флаге. И мы удивились, когда увидели как-то проскакавшую дорогой к замку кавалькаду под флагами короля: чёрный орёл на золоте. А на следующий день лорд Ариан созвал окружной сбор...

...Нас, мальчишек, конечно, никто не приглашал туда. Но повелось издавна, что мы пробирались на такие сборы - знали о том и взрослые и делали вид, что не замечают нас, если только дело и впрямь не было секретным и важным. Это дело было важней жизни. Но делать из него секрет было глупо.

По дороге мы с Торлианом отлупили и сбросили в канаву с грязью мальчишку, вздумавшего отнимать у девчонок где-то найденный ими дикий лук. Конечно, себе мы забрали примерно треть, как положено воинам, но остальное оставили ревущим девчонкам. А у Торлиана была краюшка хлеба - свежего. Небольшая, но как она пахла, если бы вы знали, если бы вы только знали... Он разломил её пополам, а я смотрел на его пальцы - такие же плохо отмытые, как у меня, такие же исцарапанные и содранные... и такие нежные с этим хлебом. Он разломил кусок ровно пополам и отдал половину мне, держа в горсти: хлеб умещался там, хотя руки Торлиана вовсе не были большими. И сказал только: "Вот, я тебе..." - а потом засмеялся почему-то. А я думал, что он нёс мне этот хлеб за пазухой. Хотя мог бы съесть. Просто съесть, и я бы ничего не узнал. "Может быть, он взял больше и съел по дороге?" - подумалось... но я понял, что это думаю не я, а подкравшийся в тенях вдоль дороги Пакостник Хийси и плюнул ему в морду, через левое плечо. И попал. Точно попал, потому что всё сразу стало на свои места. Всё стало правильно.

Торлиан принёс, сколько было.

Мы съели этот хлеб и лук уже там, около синего камня, похожего на лежащего огромного волка с чутко приподнятой мордой, на котором стояли отец Торлиана и посланник короля. А вокруг стояли ещё много-много людей, сто или больше - старшие из семей округи. Говорил королевский посланник - с бритым не по-здешнему подбородком, но длинными усами, вроде бы ещё молодой, но весь сухой, скрученный из жил и мышц.

Он говорил о Нарнии. О земле из сказок за морем.

Мудрецы короля сказали, что тепло не вернётся на наши земли. Такова воля звёзд, и ничего с ней не может сделать человек. Острова Тельмара поглотят лёд и стужа. Против них мы бессильны. Нас ждёт гибель.

Но есть земли за морем. Они в десять раз больше Тельмара. И эти земли пустуют. Людей там почти нет. Правда, те, кто есть - чародеи и колдуны, повелевающие созданиями природы и самой природой. И как знать - не они ли за какие-то неведомые обиды наслали на Тельмар холод? Ведь Нарния была когда-то страной вечного холода и правила там Зимняя Ведьма! Говорят, её изгнали, но сколько в этом правды? Может быть, она покорилась владыкам Нарнии и выполняет их приказы?

Кто-то спросил, зачем нарнийцам губить Тельмар? Что мы сделали им - мы, люди страны, где едва один из тысячи бывал в Нарнии, да и то лишь с добром - с товарами нашей земли? И посланник короля ответил: он не спрашивал мудрецов об этом и может сказать лишь свои мысли. А они вот какие: чародеи Нарнии видят, как много у нас крепких и здоровых детей, будущих воинов, моряков и землепашцев. Не то, что в их малолюдной земле, среди чудищ и страшилищ. Верно, решили они погубить весь народ тельмаринцев, боясь, что настанет час, и умножившиеся тельмаринцы захватят их земли. Так что ж, продолжал посланник короля, у нас не было этого в мыслях - но теперь злые чародеи сами приблизили тот час, который выдумали себе. Верно говорят: зло само себе губит.

Стало тихо. И в этой тишине посланник Короля продолжал: уже отдан приказ, и лорды Тельмара ведут к гаваням свои дружины - грузиться на корабли. Если кто хочет - пусть встаёт в строй ополчения и плывёт с ними, завоёвывать для своих детей и женщин новые земли. А кто боится - пусть остаётся. Если будет победа - землёй не обделят и его, но обделят славой и уважением.

И снова спросил кто-то: но если мы проиграем чародеям? А посланник короля помолчал и вдруг сказал не как посланник, а просто как человек: что ж. У меня на Хрусси молодая жена и две малышки. Я тогда хоть не увижу, как их иссушит и заберёт Голод. Не дело мужчине пережить тех, кто слабей его.

Поднялся шум. И кто-то крикнул: "Тогда - война за короля и Тельмар!"

И всё закричали про войну, пока крики не слились в один дружный рёв - такой, что даже снеговые плащи на горах заколебались...

...И отец мой и мои братья взяли луки, и топоры, и тяжёлые ножи, и охотничьи копья, и запасные сапоги, и заплечные мешки со скудным провиантом - и ушли. Молча, и никто не плакал, чтобы не затопили глупые слёзы их дорогу... Я жалел, что не могу пойти с ними, и Торлиан, мой друг, тоже жалел, что отец не взял его с двумя старшими братьями, и те уехали из замка в бронзовых и стальных доспехах, с мечами у поясов, на тяжёлых конях, которых хорошо кормили даже в голод, в окружении дружины - и мы от злости всё-таки плакали, уже когда никто не видел нас на пустошах над морем, и мечтали, что наши отцы и братья победят колдунов и отнимут у них землю, на которой не бывает голода, и возьмут нас туда...

...Так я остался мужчиной в семье.

Что я скажу? То, что я скажу - в то не поверят не видевшие... и хорошо, что не поверят. Это тяжело, быть мужчиной в двенадцать лет, когда вокруг шатаются братья - Голод и Холод. Это тяжело так, что и рук иной раз не поднять. Я ловил рыбу и ходил охотиться. Я вскопал огородик, и мать с девчонками ухаживала за ним, как за младенцем, только что не согревала тощие грядки собой, чтобы хоть что-то выросло на земле. Я рвал чахлую, больную траву последней нашей корове, а сестрёнки ставили в лесу силки - как научил их я.

Не помню, как и когда я спал. Может, я и не спал, а только забывался. Вот и Торлиан в тот раз показался мне сном - я уже давно не видел его в своих заботах, и вот он стоит в лучшей своей одежде на пороге нашего дома, а за его спиной падал и падал ровный сентябрьский снег и начинал пощёлкивать мороз...

- Вот, - сказал Торлиан и низко поклонился моей матери, - это посылает тебе моя мать, чтобы ты могла накормить семью.

Он развернул свёрток, и там были хлеб, и сыр, и кожаная фляга с вином. А слуга внёс небольшой куль с зерном и два кочана капусты.

Семья лорда раздавала свои запасы всем. Понемногу, но нередко. Плох тот лорд, что не заботится о дружине. Не жена лорду та, которая не может поддержать людей лорда в голоде. На том стоит Правда Мира.

Но потом запасы кончились и у них.

Торговец на теплившемся у моста рынке говорил, что лорды обманывают людей, и подвалы их замков ломятся от съестного. Тогда я взял камень и ударил торговца в висок. Я был только мальчик, и мальчик вдобавок слабый от голода, а он был подло жирный, большой и высокий - но я возненавидел этого лгуна и ударил сильно и метко. И ему причинилась смерть.

Так я первый раз убил человека. И не жалею, потому что он лишь обманно звался человеком, но не был им.

Люди покидали его товары в бурную, незамерзавшую пока реку. И никто не взял себе ничего от имущества лгуна. И ниже по реке, сколько было слышно, до самого моря отталкивали прибитое к берегу добро шестами, чтобы не выбросило ненароком на землю то, что держал в руках говоривший неправду про лордов нашего Тельмара.

Я говорю правду.

Я видел, что Торлиан такой же голодный, как и я. А что держится прямее и ходит легче - так это потому, что он был мужчиной и сыном лорда, и на него смотрели сотни глаз. Он не мог себе позволить волочить ноги и гнуться.

Он был истинный сын своего отца. А тот был добрый лорд.

А потом он похоронил маленькую сестричку. У его матери, прекрасной леди, не стало молока, как уже не было его и у многих обычных женщин. И она не могла отнимать у счастливиц капли, которые те давали своим детям.

Она была женой лорда.

И её дочь, сестра Торлиана, умерла совсем крохой и была положена в древний каменный склеп за замком. Горько плакали собравшиеся со всей округи люди, но ни Торлиан, ни мать его не плакали...


...Помню - Торлиан помог мне убить корову. Сено кончилось, она стала превращаться в скелет, но я не мог ударить точно и сильно и не хотел её мучить. А Торлиан ударил сразу. Ей не было больно. Мы возились с тушей и я думал, что из шкуры получится хороший суп. И его будет много. Его хватит надолго. И ещё - о том, что кое-кто из младших уже подобрал все общинные свалки. До косточки. до яичной скорлупки. Я - нет. Я не ходил туда. Я был старше и был слишком горд. Но...

Я отдал Торлиану заднюю ногу. И - простится мне непрощаемое, молю! - ударил свою мать, когда она вдруг завыла и стала толкать на меня сестрёнок, глядящих испуганно, огромными глазами. Не дело женщине лезть в мужские дела...
Торлиан унёс мясо в замок. Он шёл, шатаясь - я глядел ему в спину, он думал, что его никто не видит, и шатался. И даже останавливался и опирался на эту ногу.

А вечером я встал на колени у постели матери, обнял её руки и стал плакать. Я не просил прощенья, потому что мужчины не просят прощенья у женщин. И она помогла мне лечь рядом, как маленькому, накрыла одеялом и пела песню про волчонка и луну, пока я не уснул, всё ещё всхлипывая и дрожа...

...Если бы сейчас на острове оказался хоть один говорящий зверь из сказок, которые я любил слушать - я бы думал только о том, что он - зверь и его можно съесть.

Говорят, высоко в горах люди тамошних диких племён - те, кто тут жил до нас и был нами прогнан ввысь - ели людей. Но у нас такого не было. Я бы знал.

У нас - не было.

Мы - тельмарины.

А известий от короля всё не приходило. И мне часто снились весёлые, зелёные, бесснежные равнины, и наши воины, лорды и бондры вперемешку, глядящие в тёплое небо выклеванными глазами, чёрными от сгустков крови глазницами, и их открытые рты, забитые землёй. И колдуны-победители, творящие ворожбу - чтобы лёд и снег похоронили Тельмар совсем, навсегда...


...В апреле я убил своего пса. Ему было шесть лет, и я помнил его, почти как себя. Охоты не было всё равно, никакой охоты не было, и ему тоже было нечего есть. Я гнал его в лес в надежде, что там он сам по себе хоть как-то прокормится, но он не хотел уходить от людей. И я убил его. Заколол ножом. Правой рукой. А левой гладил.

И мы его съели.

В замке тоже съели уже всех собак. и почти всех оставленных лошадей - Торлиан несколько раз приносил конину...


...До лета лёд так и не отступил из заливов. Но были места, где море не давало сковать себя - у скал с их вечным громом прибоя.

Я стоял на краю такой скалы - так, что пальцы ног уже ощущали воздух. Стоял и смотрел вперёд, на море.

Внизу были тридцать футов и белопенные брызги на камнях, но я не боялся. Нет, глупое слабое тело боялось, оно дрожало и корчилось... но в лицо мне дул ветер с моря, солёный, родной, знакомый всей моей памятью - и я знал, что, когда настанет нужный миг и прибой захлестнёт камни сверху приливом, я сделаю шаг вперёд. Разве тело ведёт человека?

Главное, чтобы тело не застряло на камнях, не стало добычей поморников и чаек, чтобы волны увлекли его за собой - туда, в пучину, в зелёные и чёрные глубины, где раскидывает свои сети Райн. Удивится она и спросит: что делает тут юный сын Тельмара, зачем сам ушёл он с земли - не в битве упал за борт, не с кораблём или лодкой потонул, не захлебнулся, плывя? Что нужно ему в тихом царстве моря?

Райн, привет тебе, скажу я. И расскажу то, что творится на нашей земле.

Махнёт широким синим рукавом добрая великанша - и потеплеют воды, и вернутся фонтаны китовьих стад, и закишат у берегов рыбьи косяки. Позовёт Райн брата своего Вальтора и попросит его - и взойдёт хлеб, и зазеленеют сады, и стада войдут в травы с головой...

А я останусь у неё слугой. Ни солнца, ни ветра, ни неба, ни земли не видеть мне больше.

Что ж... Невелика цена за жизнь Тельмара...


...Пора!

Я набрал воздуху в грудь, качнулся уже вперёд - и вдруг увидел, как из-за скал слева выходит корабль.

Корабль был наш, тельмаринский - коричневый и алый, широкобортный, с чёрным орлом на жёлтом стяге. Не ворочались вёсла, весёлый ветер Сернебок подгонял белый парус - да и некому было грести на корабле: грохотала там бешеная, удалая пляска, визжали дудки и ухали бубны. Как во сне, наблюдал я этот корабль. А на его носу человек - пьяней пива, расплёскивая его из большого рога - нагнулся над водой, держась за вант и заорал мне, перекрывая ветер и море:

- Мальчик! Эй, мальчик на скале! Беги! Скажи - великая удача! Пали крепости демонов, разбиты их войска, бьёт чёрный орёл Короля крылами над руинами их башен! Победа, мальчик! Тельмар, торжествуй!..


...Мы победили.

На окружном сборе рассказал об этом всем мой друг Торлиан. Он был теперь настоящий лорд и говорил по праву, как лорд, потому что отец его Ариан, и братья его Арезиан и Аросиан пали в битве на равнине недалеко от столицы демонов Параваля, когда конные латники Короля сокрушили орду чудовищ-кентавров, насланных на наше пешее войско колдунами Нарнии.

Говорят, нечестные советники - были и такие, двое или трое - шептали королю: береги конных, пусть чудища завязнут в пешем строе ополченцев, как колун в бревне, растеряют силу удара, и после мы сомнём их легко. Но ответил им король: кто тогда вспашет новые поля? И добавил: хлеб будет отравой во рту моём, если сделаю, как вы шипите, змеи.

И приказал предать тех советников позорной, немужской, воровской смерти, и смотрел, как удавили их конскими путами - а после сел в седло, развернул своё боевое знамя, и первым поскакал на врага.

Семь коней убили под ним.

Семь ран получил наш король.

Семь раз по семьсот жизней простых бондров-ополченцев сберегли конные лорды.

Один из каждых семи лордов вышел живым из той схватки...


...И я был на том сборе и слушал, как глава семьи. Потому что отец мой и оба моих брата тоже пали в великом походе. Утонул отец ещё прошлым летом в виду берега, когда морское чудище опрокинуло корабль. А братья не смогли его спасти и потому в последней битве не стали беречь себя, чтобы никто не сказал им потом: "Они пришли живыми с войны, на которой пал давший им жизнь!" И те, кто бились рядом с ними, сказали, что братья мои пали, как воины, хоть и были простыми бондрами...

Но мы победили.

Каспиан Великий сдержал слово - никто не был обделён землёй в Нарнии. Я не верил, когда мы плыли к тем берегам на кораблях моего друга, лорда Торлиана. Не верил, пока Торлиан сам не показал мне щедрый кусок, втрое больший, чем был у нас в Тельмаре, сам не сказал: "Вот земля твоей семьи, и буду я проклят, если кто из моих потомков скажет: "Это не твоя земля!"!" И мы обнялись с ним на этой земле, а мама и сестрёнки плакали. Обнялись последний раз, потому что сын лорда и сын бондра могут быть друзьями, но лорд и бондр - это другое дело...

Что скажу ещё? Война не кончилась в тот год. Ещё долгих тридцать, а то и больше лет - я не упомню - вспыхивала она то тут, то там, и не раз горели наши дома. Меня минула та напасть, но я многажды брался за оружие, не дожидаясь призыва - помочь отбиться соседу или послужить лорду Торлиану. И не раз приходили на помощь мне мои соседи и мой лорд.

Мы победили. Страна-сказка стала нашей страной.

О прочем я умолчу. К чему жалеть тех, кто был слугами колдунов - пусть во многом и правду говорили сказки? Они хотели сгубить нашу землю. Но вышло иначе - мы уничтожили их род и саму память о них.

Я говорю правду.

07.12.2011
Олег Верещагин

Источник


Категория: Творчество   Автор: Верещагин Олег Николаевич

<
  • 477 комментариев
  • 0 публикаций
13 декабря 2011 07:36 | #1
0
  • Регистрация: 25.08.2009
 
Источник в студию

<
  • 1 051 комментарий
  • 21 публикация
15 декабря 2011 00:42 | #2
0
  • Регистрация: 18.11.2011
 
о! Искатель объявился в деревне.

<
  • 1 282 комментария
  • 387 публикаций
15 декабря 2011 18:15 | #3
0
  • Регистрация: 16.12.2009
 
Вроде того. Если это деревня... thank_you


Добавление комментария

Имя:*
E-Mail:*
Комментарий:
  • sickbadbmaibqbrda
    esmdametlafuckzvvjewlol
    metallsdaiuctancgirl_dancezigaadolfsh
    bashboksdrovafriendsgrablidetixoroshiy
    braveoppaext_tomatoscaremailevgun_2guns
    gun_riflemarksmanmiasomeetingbelarimppizdec
    kazakpardonsuperstitionext_dont_mentbe-e-ethank_youtender
    air_kissdedn1hasarcastic_handugargoodyarilo
    bayanshokicon_wallregulationkoloper
Вопрос:
Напишите пропущенное слово: "Куй ... пока горячо"
Ответ:*