ГЛУБОКИЕ КОРНИ

ГЛУБОКИЕ КОРНИ

Начиная с XVIII века лингвисты стали уделять большое внимание поискам самого древнего, исконного праязыка, который был зародышем, а затем и корнем, питающим все складывающиеся и развивающиеся языки мира.

В XIX веке разгорелись жаркие, не смолкающие и в наши дни споры по вопросу о самой возможности существования такого языка. Основным аргументом противников этой гипотезы является то, что останки прапредков человека были найдены (а возможно, и еще будут найдены) на территориях, настолько отдаленных одна от другой, что ни о какой языковой общности или далее близости в ту эпоху говорить невозможно. А значит, у каждого зарождающегося человеческого коллектива складывались свои разновидности речи, формы которой множились и развивались в процессе количественного разрастания и расселения каждой данной группы древнейших людей, общность или сходство отдельных слов могло появиться лишь в период начавшихся взаимных контактов этих групп.

Датировка таких контактов недостижима для науки, как и вообще еще не определено время появления человека — одни считают, что он жил на земле уже 2— 3 миллиона лет тому назад, а другие — что только 100 тысяч лет. В этом интервале ведутся поиски, которыми заняты палеоантропологи, исследующие костные останки, и археологи.

Но все же многие исследователи соглашаются с тем, что существовало, видимо, несколько основных очагов зарождения человека, а значит, и несколько исходных языков, к которым можно возвести все множество форм речи, сложившихся в процессе дальнейшего эволюционного развития.

Поиски прародины человечества, как и поиски праязыка или праязыков, ведутся учеными свыше двух столетий, и все время расширяется их контингент за счет специалистов, посвятивших себя самым разным наукам, на первый взгляд далеким от лингвистики: геофизике, климатологии, астрономии, палеогеологии, палеоботанике, медицине и т. д.

Попытки найти прародину приводили исследователей в разные области земного шара. Мысль о том, что прародиной человечества могло оказаться, например, и Заполярье, тоже зарождалась в умах ученых и находила свое отражение во многих трудах уже в XIX веке. Заметное воздействие на подход к этой проблеме оказала книга американского историка В. Уоррена «Найденный рай, или Колыбель человечества на Северном полюсе», выдержавшая десять переизданий (последнее — в Бостоне в 1893 году). В дальнейшем чаша весов склонилась в сторону преобладания гипотезы о более южной зоне сложения человечества, а именно — в северных областях Германии или в Скандинавии.

Во всех этих поисках привлекает внимание тот факт, что более узкая цель исследователей на Западе свелась во многом к попыткам выявить прародину не столько человечества вообще, сколько индоевропейцев, то есть народов, языки которых наука объединяет в обширную индоевропейскую семью (ниже мы будем обозначать их сокращенно как и.-е.).

Постепенно утвердилось мнение, широко принятое и у нас, что местом сложения и.-е. общности была Юго-Восточная Европа к северу от Черного моря, Кавказа и Каспия, то есть южные области нашей страны.

Само слово «индоевропейцы» появилось в результате выявления целых пластов сходных элементов языков и мировоззренческих представлений, свойственных европейцам и индоиранцам (то есть предкам индийцев и иранцев), которые известны в науке как арьи, или арии, а в широкой литературе часто именуемые арийцами (их языки тоже относятся к и.-е. семье).

Лингвисты обнаружили близость грамматического строя всех и.-е. языков, сходство, а иногда и прямые совпадения целого ряда слов и общность путей словообразования от однородных корней. Сравнение же верований, обычаев и фольклора — особенно в их наиболее древних слоях — заставляло исследователей уделять все более пристальное внимание взаимной близости культур и.-е. народов и искать путей к объединению всех этих фактов. В XIX—XX веках многие европейские ученые стали пристально заниматься вопросом происхождения так называемой арийской расы, которая, по одной версии, признавалась коллективным предком всех и.-е. народов, а по другой — лишь кельтов и германцев.

Сначала искали их родину в Центральной Азии и даже в Гималаях, что уже является абсурдом с точки зрения любой отрасли науки. Вместе с тем ряд сторонников предположения о ближайшей связи «арийской расы» (откуда бы она ни произошла) с германцами вышел в своих поисках далеко за рамки научных исследований, что привело в XX веке к утверждению об «арийстве» немцев и «неарийстве» других народов.

Не будем здесь останавливаться на широко известных трагических результатах этой «подгонки» науки под политические амбиции и на спекулятивном использовании немецкими фашистами лженаучных утверждений. Вернемся к краткому обзору поисков прародины и праязыка и.-е. народов.

Колонизация Англией Индии открыла европейским ученым в конце XVIII и в XIX веке доступ к ознакомлению с языком и культурой этой страны. Это привело к изучению древнеиндийских текстов и к интенсивному росту поисков в области сопоставления широкой шкалы ценностей духовной и материальной культуры всех и.-е. народов.

В течение всего периода развития индоевропеистики в целом и индологии как части этой науки исследователей привлекало изучение памятников древнеиндийской литературы, являющихся истинными сокровищницами знаний. В их ряду первое место занимают Веды — четыре сборника гимнов и ритуальных правил и предписаний. Веды неоднородны и по характеру текстов и по их содержанию и значимости. Главной считается Ригведа — сборник гимнов, в которых восславляются боги, воспевается процесс жертвоприношений и его результаты, восхваляется роль жрецов — брахманов.

Ученые датируют окончательное оформление Ригведы третьей четвертью II тысячелетия до н. э. и усматривают место ее оформления в области северо-запада Южноазиатского субконтинента, то есть в северной части современного Пакистана и в северо-западных районах современной Индии.

Итак, здесь Ригведа оформилась и окончательно сложилась. А где же она складывалась? Вот это до сих пор остается загадкой для всех. В самой Ригведе, как и в комментариях к ней, и в других древних текстах, встречаются упоминания о многих странах, через которые прошли древние арьи, авторы ее гимнов, но какие это были страны и где лежали упоминаемые земли — неизвестно. Да и длительность всего периода сложения гимнов тоже пока никто не уточнил. Сколько он длился — триста, пятьсот или тысячу лет? Или пять тысяч лет? Точного ответа не существует.

Ученые определили только язык памятника, назвав его ведическим, или ведийским, языком или ведийским санскритом. Он был профессиональным языком жрецов, языком их молитв и заклинаний, и являл собой своеобразный комплекс зафиксированных метрических и словарных форм, не подлежавших изменениям. (Кстати, язык Вед и в наши дни в Индии сохраняется в своих древних формах — в этом смысле он аналогичен, например, церковнославянскому, который тоже не подлежит изменениям при проведении церковных служб.)

И тут встает перед нами новый вопрос: а когда же был так твердо зафиксирован в своем развитии язык Вед? Ведь язык народа в повседневной его жизни меняется из века в век, а в некоторых своих частях даже из года в год. И опять же, почему разные виды Ригведы неоднородны? Видимо, потому, что в их основе некогда лежали разговорные формы языков — или диалектов? — нескольких племен.

Ясно только одно — на основе древних диалектов, принесенных на субконтинент арьями, сложился впоследствии ряд языков, формировавшихся по тем законам исторического развития, которые свойственны всем языкам мира. И в дальнейшем этот процесс привел к сложению среднеиндийских языков, или пракритов, известных уже по памятникам литературы I тысячелетия до н. э., а вслед за ними (в I тыс. н. э.) — и новоиндийских языков, на которых, в современной их форме, говорят в Индии многие миллионы людей.

Язык же Вед, повторяем, сохраняется в абсолютной неприкосновенности в течение почти четырех тысячелетий в самой Индии. А что было с ним до этого?

Выше говорилось о росте интереса к индологии в Европе. Вслед за учеными Запада широкую работу начали и русские востоковеды, хотя, к сожалению, изучение Индии во многих аспектах развернулось в Советском Союзе только к середине XX века. Могучим стимулом активизации этого процесса послужило освобождение Индии в 1947 году от колониального рабства. В самой Индии издревле существует высокоразвитая наука. А точнее — много наук. Математика, астрономия, поэтика, медицина, наука о театре, танце, архитектуре и т. д. и т. п. В том числе и наука о словах, о строении слов и их сочетаниях, об их явных и скрытых значениях, морфологической структуре, то есть широкая и совершенная наука о языке. И в частности, о санскрите (это слово значит «отделанный, отточенный, усовершенствованный») во всех его формах — ведийской (или ведической) эпической и классической. Этим трем формам санскрита посвящено великое множество исследований, написанных и европейскими и индийскими учеными.

Большинство исследователей считает, что три указанные формы санскрита следует считать исторически последовательными, равно как и отраженные в древних памятниках этапы развития общества. Но есть и те, кто в этом сомневается, потому что такое произведение древнеиндийского эпоса, как, например, всемирно известная поэма «Махабхарата», хранит в себе ряд указаний на старину, более глубокую, чем та, которая отражена в Ригведе. И это тоже предстает перед специалистами как вопрос, на который пока еще нет определенного ответа. Все соглашаются только с тем утверждением, что классический санскрит — язык науки и литературы древней и раннесредневековой Индии — сложился в результате интенсивного развития в ней городской культуры в раннегосударственных образованиях, то есть позднее двух первых форм. Ответ же на вопрос об истоках этих двух форм, повторяем, ищут все специалисты по индоевропеистике.

К древнейшему периоду арийской (индоиранской) общности восходит и близость Ригведы и иранского памятника Авесты. Причем ряд схождений между ними наблюдается как во многих упоминаемых в них богах и веропредставлениях, так и в географических, астрономических и климатических реалиях. Все это позволяет предполагать, что древние арьи жили в течение долгого времени на общих или взаимно близких землях, откуда и пришли путями длительных миграций в области своего исторически определяемого расселения, то есть в Иран и на Южноазиатский субконтинент.

Но опять-таки, где лежат земли их наиболее раннего расселения?

Длинный ряд разительных схождений индоарийских и европейских языков заставлял ученых отдавать предпочтение то одной, то другой группе из числа последних, сближая их с санскритом. Одно время даже считали его праматерью всех и.-е. языков, но постепенно почти все отказались от мысли о языке-предке. Зато подсчет схождений выявил неожиданную для многих картину: выяснилось, что наибольшее их количество приходится на славянские языки и в основном на восточнославянские, то есть русский, украинский и белорусский, а затем — на литовский.

Заинтересовавшиеся этой проблемой антропологи сравнили промеры ископаемых черепов из ранних погребений скифов (прямых потомков индоиранцев в южных областях нашей страны) и славян и выявили, что поднепровские славяне обнаруживают значительное сходство со скифами лесостепной полосы. Скифские же языки по количеству схождений со славянскими далеко превосходят их связи с любым другим европейским языком, как установил один из ведущих наших лингвистов, В. И. Абаев, и привел доказательство этой мысли в своей книге «Скифо-европейские изоглоссы» (М., 1965).

Признано, что общеславянская основа сложилась, по одним утверждениям, во II тысячелетии до н. э., а по другим — гораздо раньше (так, венгерский ученый Хар-матта относит ее к V тыс. до н. э.). Это произошло в процессе постепенного распада и.-е. общности, сформировавшейся в VI—IV тысячелетиях до н. э. на территории Юго-Восточной Европы. Племена древних славян долго жили в тесном единстве с балтийскими народами, а затем определились как отдельная культурно-языковая группа.

В процессе разделения и.-е. народов стали уходить и их восточные ветви — племена арьев. Вероятным временем их отделения признается II тысячелетие до н. э., то есть их тесное соседство (если не родство) со славянами длилось гораздо больше, чем контакты и культовая близость с другими племенами обширной и.-е. общности, отходившими от нее на запад уже в V—IV тысячелетиях до н. э., а частично и раньше. Непосредственные связи арьев со славянами при отходе на восток и юго-восток арийских племен нарушились, но не разрушились. И не разрушились потому, что оставались на прежних землях скифы — прямые потомки арьев. Скифы были в I тысячелетии до н. э. столь близки славянам, что древнегреческие историки и географы не различали их. (А помните А. Блока: «Да, скифы мы...»)

Надо сказать, что мысль Геродота о приходе скифов из Средней Азии давно отвергнута наукой как не нашедшая никакого подтверждения в последовательной смене археологических культур. Выяснено, что и так называемые в трудах греческих историков скифы-пахари были на деле не скифами, а близкими им «скифообразными» славянами, жившими в I тысячелетии до н. э. на Днепре (одним из первых опубликовал доказательства этого советский археолог А. Н. Тереножкин в своей книге «Предскифский период на Днепровском правобережье», Киев, 1961).

Массив арьев, или индоиранцев, разделился по мере отхода к югу и востоку на две главные группы: обособились иранские языки, а другие легли в основу индоарийских. У той и другой группы народов — носителей этих языков — возникли свои связи с другими языковыми группами, но все это только часть проблемы. С каждым годом нарастает интерес к гораздо более ранней эпохе и к вопросу: а откуда же вообще пришли на земли Восточной Европы предки и.-е. народов?

Исследователи определили и территорию формирования, и факт длительного существования (принято считать, что не менее 4 тысяч лет) на ней и.-е. общности. В 1970—1980-х годах многие ученые начинают уверенно приходить к мысли о более широкой, чем полагали раньше, области расселения восточной ветви этой общности. Древним индоиранцам приписывается создание археологической культуры, вошедшей в науку под названием андроновской. Ряд памятников этой культуры обнаружен по обе стороны Уральского хребта, и большой интерес вызывает то, что их обнаруживают на территории Восточной Европы далеко к западу от Урала.

Все племена этой великой и.-е. общности, совершенно явно, должны были поддерживать и поддерживали взаимные культурные связи. Об этом говорит прежде всего множество черт сходства, выявляемых в археологических находках.

Уходя в Индию и Иран, арьи уносили с собой большой запас из этого общего фонда культурных ценностей в том числе много мифов, обычаев, правовых норм и т. п., сохраняемых в коллективной памяти народа. И конечно же — язык. Составные части этого общего фонда унесли с собой (в том или ином объеме) и предки современных западноевропейских народов. Вот почему прослеживаются черты сходства в мифах таких, например, взаимно отдаленных народов, как греки и индийцы.

Повторяем, что особенно тесно контактировали племена, селившиеся в течение самого длительного времени на близкорасположенных или, видимо, даже чересполосных землях, а именно — арьи и предки славян.

Но от вопроса, откуда все они пришли сюда, отмахнуться уже никак нельзя, а в последнее время он встал перед ученым, что называется, во весь рост.

Упоминается ли изначальная исходная земля арьев в Ригведе, в другой ведической литературе и в Авесте? Ведь память о ней должна была отразиться в Ведах, в великих книгах знания, а также в эпосе. (Здесь, кстати, хочется напомнить читателю, что в славянских языках корень «вед» тоже породил много слов, связанных со значением «ведать (знать)». Можно, например, вспомнить, как говорится, для интереса, что в Белоруссии общество «Знание» так и именуется в наши дни «Веда», уже не говоря о близости к санскритскому «вид — вед» наших слов «видеть — ведать», восходящих к той эпохе, когда познание мира определялось в первую очередь виденьем его, «ведун», «ведовство», «сведенье» и ряд других.)

Что же отражено в Ригведе? Какие реалии прародины индоевропейцев и в том числе арьев? И отражены ли они там? Можно ли выявить воспоминания именно об этой далекой прародине в ряду смутных описаний тех стран, через которые лежал путь арьев в сторону Индии? И остались ли в этих странах хоть какие-нибудь следы арьев?

Да, в известной мере можно. И не только в древнеиндийской литературе, но и в коллективной памяти других и.-е. народов и прежде всего славян. Например, мы знаем благодаря трудам наших лингвистов, что многие реки и местности нашей страны сохраняют арийские названия, что на Таманском полуострове жил некогда народ, носивший название «синды» («синд — Инд — хинд — Хиндустан — Индия» — это единый лексический круг). И там, и в Крыму, и на Украине, да и по всей Руси, включая приполярные области, осталось много географических названий, связанных с арийско-славянской древностью: множество данных об этом содержат, например, исследования ведущего советского лингвиста О. Н. Трубачева (и, в частности, его книга «Названия рек Правобережной Украины». М., 1968).

Но все, что здесь сказано, связывается с пребыванием арьев в Юго-Восточной Европе и с началом их пути мимо Северного Кавказа и Южного Урала, то есть с долгим, но сравнительно поздним периодом, окончившимся для подавляющего их большинства во II тысячелетии до н. э.

А раньше-то где они были?

И вот исследователи сделали еще один шаг в глубину тысячелетий. Этот шаг определил границу между основополагающими мнениями двух групп ученых.

Кроме полярной теории, о которой здесь уже упоминалось и более подробно будет рассказано ниже, появилась и так называемая ностратическая теория, создатели и сторонники которой вновь обратились к поискам единого истока всех языковых семей мира. Они утверждают, что основные семьи определились уже около XV—X тысячелетий до н. э., их общий праязык, исходный язык всего человечества, датируют XXX тысячелетием до н. э., время же сложения и.-е. — V—IV тысячелетия до н. э. Эта теория получила название от латинского слова «ностер» — «наш», и ее приверженцы видят прародину и.-е. народов на землях Передней Азии, куда они в своих книгах приводят из Африки носителей наиболее древних форм праязыка.

Советскими учеными, сформулировавшими эту теорию в начале 1960-х годов, были В. М. Иллич-Свитыч и А. Долгопольский. Они сравнительно недолго разрабатывали ее здесь — этот процесс был приостановлен смертью в 1966 году Иллича-Свитыча и выездом в Израиль Долгопольского. Ближайший их последователь В. Шеворошкин эмигрировал в США, где с энтузиазмом составляет этот искусственный праязык при поддержке американского лингвиста-африканиста Дж. Гринберга. В нашей стране продолжает работу ряд приверженцев ностратической теории, возглавляемый известными учеными Вяч. Вс. Ивановым и Т. В. Гамкрелидзе, которые опубликовали в 1984 году в Тбилиси двухтомный труд «Индоевропейский язык и индоевропейцы», в котором излагаются итоги попыток реконструкции существовавшего, по мнению сторонников теории, единого праязыка всех народов.

В данном кратком обзоре мы не может останавливаться на этом более подробно. Нам нужно осветить здесь вопрос об отражении в Ригведе и других памятниках древнеиндийской литературы тех природных явлений, которые связаны с Заполярьем, поскольку реалий, типичных для стран Передней Азии, в этой литературе не обнаружено. Да к тому же следует сказать, что в указанном двухтомнике самая удаленная от нас граница праязыка и.-е. народов датируется IV тысячелетием до и. э., то есть эти ученые поселяют предков и.-е. в Переднюю Азию в ту самую эпоху, когда в Юго-Восточной Европе существовала хорошо прослеженная в своих границах и изученная археологами культура Триполья, созданная большим массивом и.-е. народов.

Это странное расхождение во времени и пространстве пока не представляется возможным согласовать. К тому же в среде и.-е. народов не выявляется по данным антропологии носителей черт семитской расы, за исключением представителей еврейской и армянской диаспор, в странах же Передней Азии, вплоть до границ Ирана и Афганистана, главным массивом носителей этих черт являются евреи и арабы. Приводимые в двухтомнике очень интересные примеры сходства семитских языков, например, с древнегреческим, следует, возможно, объяснять взаимными контактами переднеазиатского населения с отделявшимися от большой и.-е. общности и уходившими на юго-запад предками ряда европейских народов.

Возвращаясь к полярной гипотезе, скажем, что уже в XIX веке она обрела много сторонников. Не углубляясь здесь в ход научных дискуссий, в которых участвовали и участвуют многие специалисты из разных стран, задержим наше внимание на одном из трудов, который сразу же после опубликования привлек к себе интерес специалистов всего мира.

Это книга известного индийского ученого, знатока санскрита во всех его формах, Б. Г. Тилака (1856— 1920). Он был не только историком, но и революционером, демократом, известным общественным деятелем, непримиримым борцом за независимость Индии. Его преследовали колониальные власти, но и в тюрьме, подобно Джавахарлалу Неру, он занимался древней историей родного народа и исследованием текстов Вед. В. И. Ленин глубоко ценил Тилака и осуждал английскую администрацию за преследования этого «революционного демократа» (ПСС, т. 15, с. 161).

Книга Тилака, которая была впервые опубликована в 1903 году, а затем неоднократно переиздавалась, называется «Арктическая родина в Ведах». С этим трудом знаком каждый серьезный и преданный истинной науке исследователь.

Не исключено, что толчком к его написанию послужила упомянутая выше работа американского ученого В. Уоррена (Тилак завершил свой труд в 1898 году, через пять лет после десятого переиздания книги Уоррена), а возможно, и ряд попыток других специалистов проследить в Ведах и Авесте намеки или прямые указания на близкое знакомство древнего человека с природой Заполярья, а главное, с движениями светил в крайне северных областях Земли.

Но тут нужно сказать, что никто из западных исследователей не освоил в таком объеме древнюю литературу Индии, как индийские ее знатоки, каждый из которых, помимо глубокого знания санскрита, был с самых ранних лет своей жизни знаком не только с текстами, но и с путями толкования и расшифровки ведических и эпических памятников и астрологических к ним комментариев. А в астрологической науке этой страны законсервированы древнейшие астрономические наблюдения, отраженные во многих старых трактатах (но, к сожалению, до сих пор не изученные на Западе).

Эти трактаты в значительной мере основаны на астрономических данных, вошедших в ведическую литературу. Или, точнее, не столько вошедших, сколько сохранившихся в ней как «преданья старины глубокой». Далекому своему прошлому обязаны индийцы тем высоким уровнем развития астрономии, которое отражено в памятниках их науки, созданных в I тысячелетии до н. э. Опираясь на широкий спектр данных древнеиндийской литературы, Тилак осветил в своей книге ряд описаний, содержащихся в Ведах и эпосе и долгое время не поддававшихся исторически обоснованной расшифровке.

Оставим здесь в стороне, за отсутствием места, возможность подробного сопоставления данных этой литературы о странах доиндийских кочевий арьев с открытиями советских археологов, проследивших исторически последовательные пути этих кочевий от Днепра и Волги до северо-западных границ Южно-Азиатского субконтинента и Ирана. Нам пришлось бы упомянуть не менее 100 имен ученых и множество названий их работ. Такое сопоставление,— это дело будущего (и, видимо, ближайшего) нашей науки, оно уже стоит на ее пороге. Дискуссионным, например, является вопрос о появлении арьев в областях Передней Азии и об истоках двух индоиранских языков (хеттского и лувийского), которые были известны уже в середине II тысячелетия до н. э. в древней Анатолии.

Сторонники ностратической гипотезы связывают их корни с IV тысячелетием до н. э. и с местным и.-е. праязыком, другие же исследователи полагают, что их следует соединять с появлением здесь самых ранних волн арьев, продвигавшихся на юго-восток из Причерноморья и через Среднюю Азию, и через Закавказье, и споры на эту тему продолжаются. Нам же здесь важно отметить только то, что, во-первых, эти два языка были зафиксированы в клинописи, которой не пользовались арьи нигде на своем пути ни в Индии, ни в Иране, а значит, доарийское население Анатолии освоило, видимо, принесенную ими речь, запечатлев ее привычными методами своего письма, а, во-вторых, изобразительные приемы древнейшего индоарийского искусства и народного орнамента так резко отличаются от стран Передней Азии, что этот факт ученым игнорировать никак нельзя.

Сейчас накоплен огромный материал, дающий возможность комплексного изучения проблемы древнейших контактов народов и.-е. общности. Привлекаются данные не только археологии, но и лингвистики, этнографии, антропологии, палеозоологии, палеоботаники и т. д. Остановимся вкратце лишь на обязательных для этого краткого обзора сведениях о схождениях, например, народных орнаментов.

Хорошо изученная культура жителей Триполья, которые были земледельцами и скотоводами, широко отразилась в нем. Так, прослеживается поразительное, порой точное до мельчайших деталей, сходство украшенных предметов быта и хозяйства славянских народов и арьев (чье искусство вплоть до наших дней во многом сохраняется в Индии без изменений).

Сделав небольшое отступление, скажем лишь, что нельзя обойти вниманием совпадение мотивов, например, северных русских орнаментов с индийскими. В них встречаются древнейшие кодовые знаки, прослеживаемые и в культуре Триполья, и в андроновской культуре, такие, к примеру, как свастика (до нашего времени сохраняются в Вологодской или Архангельской областях свастики, в старых вышивках, на разных ритуальных предметах, на воротах дворов и т. д.), ромбики и квадратики с точками внутри — обозначения засеянного поля, фигуры женщин в широких юбках с поднятыми вверх руками, согнутыми в локтях, и многое другое, что впервые комплексно опубликовано в 1984 году С. Жарннковой на страницах издающегося в Москве «Информационного бюллетеня Международной ассоциации по изучению культур Центральной Азии» (в № 6).

Итак, Север, приполярный Север. С ним связаны и открытия Тилака. Когда же он был заселен людьми? Людьми вообще и, судя по Ведам и эпосу Индии, предками арьев в частности — когда?

Когда там зародились древнейшие представления о мире, о космосе, и как эти представления отразились в словах? И. Бунин в стихотворении «Слово» сказал: «Молчат гробницы, мумии и кости, — лишь слову жизнь дана». Да, при отсутствии письменности — лишь слову. Устному слову. Слову с большой буквы.

Б. А. Рыбаков в своей книге «Язычество древних славян» (М., 1981), насыщенной информативным материалом и интереснейшими мыслями, говорит, что «период истории первобытного человечества... должен рассматриваться... как период формирования общего фонда размышлений древнего человека о природе и о своем месте в ней». (Здесь автор явно имеет в виду и древнейшее межледниковье.)

Эти «размышления» датировке не поддаются, но они отражены в Слове как в основном способе выражения мысли. Формы языка менялись, но смысловая суть слов оставалась, переходя от поколения к поколению.

Так, в древнеиндийском Слове сохранено то, что и попытался расшифровать Тилак. Приводимый им анализ древней литературы, говорящей об исходе арьев из заполярных областей, глубоко заинтересовал многих ведущих ученых, которые начали дополнять его мысли рядом новых доказательств и подтверждений или просто пропагандировать их. Целям такой пропаганды служили как пересказы основных положений Тилака, так и споры с ним, которые тоже привлекали к нему внимание научной общественности (здесь следует упомянуть, что в журнале «Техника — молодежи» (№ 10, 1984) М. Струннна опубликовала статью «Где жили гипербореи?», и тут же была напечатана рецензия на эту статью).

Из числа опубликованных в нашей стране работ ряда исследователей, глубоко и честно полемизировавших или соглашавшихся с ним, остановимся лишь на двух. Раньше всех откликнулся на труд Тилака русский ученый Е. Елачич, написавший книгу «Крайний Север как родина человечества» (Спб., 1910). Он утверждал, что Человек разумный появился в Европе с Севера под давлением наступающих ледников периода последнего оледенения. По современным данным, это было Валдайское оледенение, пик которого пришелся на XXIV— XVIII тысячелетия до н. э.; тут следует подчеркнуть, что на землях Восточной Европы до побережья Ледовитого океана ледника не было уже в XI тысячелетии до н. э., — к такому выводу приходят авторы книги «Палеогеография Европы за последние 100 тысяч лет» (М., 1982), хотя лед еще сохранялся на землях Скандинавии.

Археологи открыли на Севере за последние годы много стоянок древнего человека, из чего следует, что в областях Заполярья последовательно развивались локальные культуры и по мере развития хозяйства люди постепенно перекочевывали к югу, движимые поиском новых земель.

Послеледниковый период, в который живем мы с вами, именуемый голоценом, создал условия для развития современной цивилизации. Его длительность проектно вычисляется в 15—20 тысяч лет, а началом его считается окончание последнего оледенения на севере Европы. «Быстрое глобальное потепление климата началось примерно за 13 тысяч лет до н. э.»; субарктические леса «сместились примерно на 300 километров севернее их нынешней полярной границы», а в VIII—V тысячелетиях до н. э. температура на Севере даже в январе не опускалась ниже 0° С, — все это явствует из сводки данных, приведенных в книге Е. П. Борисенкова и В. М. Пасецкого «Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы» (М., 1988).

Привлекает внимание и подчеркиваемое этими авторами существование так называемого бореального теплового периода, длившегося примерно с VII до VI тысячелетия до н. э., во время которого к северу от условной линии «Кольский полуостров — Урал — Байкал» среднегодовая температура была на 5° выше, чем к югу от этой линии. Все это еще а еще раз говорит о наличии в эти древнейшие времена именно в Заполярных областях благоприятнейших условий для развития хозяйственной деятельности и культуры человека.

Принимая точку зрения Тилака о генетической связи «арийцев» с и.-е. народами, Е. Елачич соглашается с Уорреном в том, что изначальная общность многих культурных явлений, свойственных и.-е., складывалась именно на Севере (и нет никаких оснований спорить с этим утверждением).

Е. Елачич подробно и добросовестно излагает и комментирует мысли Тилака о космогонических представлениях, связанных с Заполярьем, которые встречаются в древнеиндийской и древнеиранской литературе.

Через много лет появилась книга «От Скифии до Индии» (авторы: Г. Бонгард-Левин и Э. Грантовский, М., 1977, 1983), в которой вкратце тоже излагаются взгляды Тилака и приводится общая сводка ряда научных теорий и гипотез о происхождении и.-е. и «ариев». Авторы правильно возражают создателям ностратической теории, сомневаясь в возможности соответствия социальных, хозяйственных и культурных показателей семитов и других народов Передней Азии, показателям, типичным для общества и.-е. и отраженным в данных истории и лингвистики (добавим — и археологии, и космологии, и мифологии, и многих других наук).

Скажем здесь и о том, что в работе наших палеоклиматологов также содержатся интереснейшие свидетельства, касающиеся состояний северной природы в X—VII тысячелетиях до н. э., и подтверждающие факт очень древнего отступления ледника. Так, мы можем узнать, что на этот период приходится на Крайнем Севере «абсолютный максимум» березы, что там были сосновые и еловые леса, росли в изобилии также деревья широколиственных пород со злаково-разнотравным покровом почвы. (Наиболее поздние сведения по этим вопросам содержатся в сборнике «Новые данные по геохронологии четвертичного периода». М., 1987.) Все эти открытия позволяют отнестись к мыслям Тилака с глубоким интересом и доверием.

Та точка зрения на происхождение и.-е., которая именуется полярным комплексом, подтверждается все новыми и новыми свидетельствами науки.

Ведь в условиях мягкого климата арктических районов, где тундра смогла заменить леса лишь после окончания теплого периода (то есть так называемого климатического оптимума голоцена, который закончился на нашем Севере к III тыс. до н. э.) существовали все условия для развития культуры древнего общества. И эту культуру с наступлением там нового похолодания уходящие люди уносили с собой, храня ее следы в своей коллективной памяти, в Слове и сообщая свои знания тем народам, с которыми они встречались, соседствовали и роднились на протяжении своего долгого пути на юг и восток. И оттуда, из областей побережья Ледовитого океана и близких к нему земель, принесли древние арьи (как часть и.-е. массива) те сведения о явлениях природы, которые никак и никогда не могли зародиться в Индии или Иране, и уж тем более в странах Передней или Малой Азии, а поэтому столь долго считались «белыми пятнами» ведической и эпической литературы.

Особое недоразумение вызывали, например, упоминания в Ведах и эпосе о том, что Полярная звезда неподвижно стояла в зените, а вокруг нее описывали круги все небесные светила. Все сходились во мнении, что это может быть только в точке Северного полюса, а значит, все это выдумано. Но на самом деле обитатели восточноевропейского Севера могли видеть ее не точно в зените, а довольно близко к нему, примерно на меридиональной высоте в 80°, как и сейчас, и соотносить с ее положением пути других небесных тел, кружащихся на полярном небе. И не только могли видеть, но могли уже и сознательно наблюдать это небо и фиксировать в своем понимании, в своей памяти и сами наблюдения, и выводы из них, связывая это все со своей практической земной жизнью.

И хотя авторы книги «От Скифии до Индии» считают совершенно ясным, «что сейчас речь не может идти» о полярных районах, все новейшие данные науки сводятся к тому, что именно о них может и должна идти речь. В своей же книге сами эти авторы ссылаются и на ряд средневековых ученых Востока, которые тоже анализировали данные древнеиндийской литературы, проявляя к ним и интерес и доверие и, совершенно очевидно, четко понимая, что такое множество полярных реалий во всем комплексе их совпадений нельзя отнести к выдумкам или сказочным представлениям. Да и мы все теперь точно знаем, что придумывались в большей своей части только так называемые авторские литературные сказки, тогда как все образы народных сказок имеют глубокие исторические корни, уходящие в толщу тысячелетий.

Многие герои мифов также имеют свои конкретные прообразы, значительная часть которых уже выявлена исследователями. (Да и в наши дни, прямо у нас на глазах недавно произошел, например, процесс мифологизации целого ряда исторических лиц, совершивших подвиги во имя христианской веры — православная церковь причислила их к лику святых, и через 3—4 поколения верующие будут обращать к ним свои молитвы, не подозревая в большинстве своем, что за их именами скрываются жившие в России совершенно конкретные люди.)

В глубинных течениях Ригведы и Авесты, равно как и в вошедших в эпос легендах, мифах и преданиях, несомненно хранится память о событиях и явлениях, имевших место задолго до того, как эти памятники оформились в определенные литературные своды, а позднее были запечатлены и в письменности.

Что же привлекло в них внимание Тилака? Что легло в основу разработанного им полярного комплекса?

Напомним, что упомянутые выше данные ряда современных наук подтверждают наличие в X—VIII тысячелетиях до н. э. в приполярных областях всех природных условий, необходимых для развития хозяйства и культуры людей, а значит, и их умения считаться с цикличностью тех или иных явлений природы и соответственно фиксировать свои наблюдения в знаке, в символе, в слове. И если знаки и символы, являвшиеся кодами, шифрами накапливаемых знаний, могли быть нанесены на материальные предметы, что обеспечило их бессмертие — археологи вплоть до наших дней работают по разысканию и расшифровке знаков на скалах, бивнях мамонтов, камнях, глиняных изделиях и т. п., датируемых древним и новым каменным веком, — то Слово ведь было нематериальным. Помните, как сказал поэт Н. Гумилев: «Если, точно розовое пламя, Слово проплывало в вышине»? Это «розовое пламя», наиболее полно и понятно обеспечивающее взаимопонимание между людьми и дающее возможность наиболее доходчивым путем передавать от поколения к поколению эстафету накапливаемых знаний и опыта, могло быть фиксируемо только в памяти.

Единственно доступным в течение веков — да что там веков, тысячелетий — был нематериальный путь передачи Слова от старшего младшему, из уст в уста. И сложившаяся в глубочайшей древности прослойка жрецов (как их ни назови — мудрецов, учителей, шаманов, провидцев) была прежде всего хранительницей Слова, соблюдавшая строжайший запрет на внесение в него каких-либо изменений. Дополнять устные, тексты было можно, но изменять то, что подтверждено опытом, практикой, а частично и ценою многих тяжких жертв, — нельзя. Вот, повторяем, так и дошли до нас сквозь десять тысячелетий полярные реалии, выявленные Тилаком, Напомним, что и в наши дни гимны Ригведы поются жрецами-брахманами без изменений и звучат так, как, видимо, звучали задолго до н. э. и на далеком Севере, и на землях более поздних культур древней Восточной Европы, и на всем пути предков арьев по степям Евразии вплоть до их прихода в Индию и Иран во II тысячелетии до н. э. (а возможно, и появления их авангардных волн там и ранее).

К числу памятников древнеиндийской религиозной (а точнее — религиозно-философской, религиозно-исторической, религиозно-описательной) литературы относятся не только Веды, но и трактаты о праве и науках. Одно из важнейших мест в них занимает, например, книга «Законы Ману» (М., 1960), в которой находим такие слова: «Солнце отделяет день и ночь — человеческие и божественные... У богов день и ночь — (человеческий) год, опять разделенный надвое: день — период движения солнца к северу, ночь — период движения к югу» (гл. I). Солнце, уходящее к югу на полгода, могло означать только полярную ночь, равно как и уходящее к северу — только незакатный полярный день. (Кстати, здесь же говорится, что именем жреца-брахмана должно быть Слово, — да, жрецы были хранителями Слова, донесшими его до нас с вами.) В одной из частей Авесты (в Вендидаде) тоже говорится, что для богов один день и одна ночь — это то, что есть год. Такая общность мифо-космогонических представлений — а их насчитывается много в Ригведе и Авесте — могла сложиться только в древнейший период жизни общих предков арьев в сходных природных условиях в эпоху сложения общих культурных комплексов.

Тилак уделяет внимание и тому, что в ряде ведических гимнов воспевается период «мерцающего полумрака», именуемого зарей, которая бывает дважды в году и длится примерно 50—60 дней, включая и появление краешка солнца над горизонтом. (Такие «периоды зари» именуются в литературе Индии рассветом и закатом дня богов.) Это уже уменьшает длительность собственно ночной тьмы на 2 месяца, повышая таким образом на этот срок период освещенности местности, пусть даже и отраженным светом (и отраженной солнечной радиацией), что способствовало увеличению вегетативного периода и упрочению здоровья людей, как и всех теплокровных животных.

Это же подтверждается и тем, что в гимнах Ригведы богиня зари Ушас часто воспевается во множественном числе: «Из этих прежних сестер в течение (многих) дней она идет последней вслед за прежней», или: «Вот появилась она, самая первая из многих... красуясь незапятнанным телом... как любовница, выпускает (свою) грудь... Сестра уступила место старшей сестре... пламенея лучами Сурьи» (т. е. Солнца). (Приводится по книге «Ригведа. Избранные гимны». М., 1972.) Даже из этих скупых строк рисуется картина постепенной смены сестер-зорь, нарастания длительности рассвета ото дня ко дню, пока наконец не «обнажает свою грудь» старшая сестра, уже пламенеющая лучами солнца.

В Ригведе (кн. I, гимн ИЗ) привлекло внимание Тилака и описание того, как богиня Ушас грустит с наступлением долгих сумерек, связанных с уходом солнца во мрак, и радуется сумеркам рассвета, знаменующим скорое появление светила на небе. По-разному переводят этот гимн (как и все другие) разные комментаторы Вед, но Тилак руководствуется не только лингвистическим анализом материала, но и закрепленным в памяти сотен предшествующих поколений восприятием внутреннего его смысла, что чрезвычайно ценно при анализе любых памятников национальной культуры (напомним, что ученые всех стран сейчас много пишут о генной памяти и даже о «памяти клеток»).

К героическому богу Индре обращена очень выразительная мольба: «О Индра, я хотел бы достигнуть надежного света, да не погубит нас долгий мрак!», которую пытались трактовать и метафизически, но не следует забывать о древности гимнов и об их повсеместно конкретном, «приземленном» содержании.

Ведь в Заполярье освещенность земли распределяется в среднем так: 3 месяца солнце не заходит, 4 месяца (весна + осень) заходит постепенно и день укорачивается, 2 месяца сумерек и 3 месяца тьмы, полярной ночи. Вот все это и описывается в литературе арьев. Хотя существует мнение, что длительность зорь больше, а ночь длилась лишь 2 или 2,5 месяца в году, но эти данные трудно проследить с точностью в древних памятниках в силу метафоричности поэтических описаний.

Как зори по горизонту, так и солнце и звезды по небу совершают круговые движения, и эти картины можно наблюдать только в приполярных (и заполярных) областях. Тилак отмечает, что, судя по памятникам, Большая Медведица, именуемая в Индии Созвездием семи пророков, всегда видна высоко в небе, когда наступает мрак (Ригведа, I), тогда как в более южных областях — и тем более в Индии — она появляется лишь низко над северным горизонтом. Это тоже важное наблюдение, так как с тех древнейших времен эти Семь пророков почитаются в индуизме как авторы гимнов Вед и основоположники всех священных знаний. Это созвездие, должно быть, играло важную роль в деле ориентации людей по звездам, связанной с хозяйственной деятельностью, не прекращавшейся, естественно, и во время «сна богов», то есть полярной ночи.

В ведической и эпической литературе постоянно встречается сюжет о том, что демон (или демоны) надолго заглатывает солнце, и бог Индра ведет с ним (с ними) тяжкие бои, освобождая светило. Этого бога исследователи относят к числу древнейших персонажей Ригведы, о чем важно здесь упомянуть. Он ведет борьбу с черными демонами, заключающими союз с какими-то существами черного цвета и ненавидящими свет. Помимо солнца, они пленяют и воды, делая их неподвижными, как камень, и Индра возвращает к жизни также и воды, после чего реки устремляются в море.

В Ригведе воспевается этот акт и говорится, что Индра, убив демона дубиной (здесь следует обратить внимание также и на древнейший тип оружия), «породил солнце, небо и утреннюю зарю», освободил воды, которые «стояли скованные», «нашел спрятанный втайне клад неба... замурованный в скале, в бесконечной скале» и «похоронил черную кожу».

(Здесь уместно упомянуть о том, что в славянской мифологии с образом Индры, выступающим в такой роли, можно сблизить упоминаемого в «Голубиной книге» зверя Индрика, который «всем зверям отец» и «прочищает все ключи неточные» (его же там упоминают и как Индру и Индрока): этот образ, видимо, родился в эпоху сближения продвигающихся с Севера арьев с предками славян; до наших дней сохраняется у западных славян мужское имя Индра.)

Ясно, что сюжеты, подобные описанным, могли быть порождены в мифотворчестве только полярными реалиями. В пересказах, создавшихся позднее на юге, эти демоны уже именуются всего лишь тучами, закрывающими солнце, или «небесными» змеями — драконами, поглощающими его на время затмения, а освобождение вод вообще никак не поясняется.

В Ригведе предписывается приносить в жертву Индре пьянящий и придающий ему силу для борьбы напиток сома. Это жертвоприношение должно было, по древнейшим предписаниям, длиться сто суток подряд, что явно совпадает с периодом полярной ночи. В более поздних гимнах этот срок постепенно снижается до 30—20 суток, а затем и до одного раза (так как ночь сокращается до уровня части одних суток). Последнее предписание согласуется с тем, что Индре уже можно бороться с тучами не дольше одного или нескольких дней, — это иллюстрирует факт исчезновения из памяти людей ощущения ужаса перед вечной ночью, но опять же говорит и об обязательном нерушимом сохранении каждого слова и предписания более древних гимнов, смысл которых постепенно утрачивался.

Тилак совершенно правильно подчеркивает, что в ведической литературе трудно увидеть лежащие на поверхности описания, говорящие об арктической родине арьев, но в глубине многих гимнов можно отыскать скрытые намеки и упоминания, свидетельствующие о несомненности этого исторического факта.

В Авесте тоже, есть воспоминания о том, что родина арьев была некогда светлой прекрасной страной, но злой демон наслал на нее холод и снег, которые поражали ее ежегодно на 10 месяцев, солнце восходило лишь один раз, и сам год превратился в одну ночь и один день. По совету богов люди ушли оттуда навсегда.

Здесь попутно следует сказать, что в науке долгое время ведется спор о том, что собою представлял пьянящий напиток сома, который придавал Индре (и жрецам, и другим людям) силу и возбуждение. В нем видели и сок эфедры, и хмель, и даже мухоморы, обладающие наркотическим действием. Видимо, в разные эпохи и в разных областях миграций арьев сомой называли разные опьяняющие напитки, автор же данной статьи полагает, что самым древним, и, вероятно, самым распространенным видом сомы был молочный или плодоовощной самогон.

В самой Ригведе неоднократно упоминается о том, что сому надо не только выжимать, но и затем варить, то есть подвергать возгонке, что подтверждает такую догадку. Всем скотоводам известен рецепт изготовления (возгонки) самогона из перекисшего молока. Скотоводство же, судя опять-таки по той же Ригведе, было очень давним занятием арьев, и в самых древних гимнах постоянно упоминаются обильные стада пестрых коров, принесение их в жертву богам, их прекрасное жирное молоко и т. п. (кто знает, не прямыми ли потомками этого скота являются наши некогда прославленные холмогорки?). Возможно, этот вид сомы из молока древнее плодоовощного самогона, изготовлявшегося уже в более южных районах, таких, например, как область Трипольской культуры. Но Индра, освобождая в самой глубокой древности солнце и воды, пил, очевидно, молочный самогон.

В других же гимнах наряду с сомой, выдавленным (из чего?) при помощи давильных камней, упоминаются уже не только коровы, но и кони, о которых раньше и речи не было. Из этого можно сделать вывод о более позднем происхождении этих гимнов (как и такого «выдавленного» сомы), о возможности связать их с эпохой коневодства, которое стало развиваться в арийской среде как в одной из частей и.-е. общности в ту же эпоху Триполья, начиная от IV тысячелетия до н. э.

Говоря о соме и арктической теории, необходимо остановиться и на поражающем воображение сказании о том, что есть среди молочного (белого? покрытого льдом?) океана недоступная для людей гора Меру, отражающая вершиной блеск солнца; на ней пребывают боги, а вокруг нее ходят по небу все светила. Там боги света спорили с небогами, покровителями мрака, и решили провести пахтанье молочного океана, чтобы добыть в этом процессе напиток силы и бессмертия, амриту (сому). После описаний пахтанья и борьбы двух сил говорится, что амрита досталась богам, и именно этот напиток помог Индре одолеть змея тьмы.

Гору эту ученые искали по всему свету, и многие приходили к выводу, что окруженная белым океаном и недоступная для людей область могла быть только точкой Северного полюса, где фантазия человека воздвигла гору как единственно подходящее великим богам прибежище, а уже все дальнейшие описания небесных явлений точно соответствуют арктическим районам. Им же соответствуют и картины северных сияний, поясняемые как видимая людям упомянутая борьба богов с демонами, когда всюду с неба лились потоки крови, падали золотые сетки украшений, огненно сверкало разнообразное оружие, небо покрывали громадные стрелы с остриями из золота, и все это после победы богов уходило в океан. Эти описания в самых разных по объему и красочности вариантах содержатся во многих памятниках литературы древней Индии.

Возвращаясь к Тилаку, обратим внимание на то, что он нашел в ведической литературе (в том числе в V и VI книгах Ригведы) и указание на наличие деления года в точке Северного полюса на две половины — темную и светлую. К этому открытию авторы гимнов могли прийти только умозрительным путем, а это говорит о высоком умении вести астрономические наблюдения и делать соответствующие выводы, облекая их в формы мифических сказаний. Так, в гимнах воспевается Бог года, имеющий голову, одна сторона которой образована днями мрака, а другая — днями света; в другом описании этот бог имеет лишь две формы или половины своего тела — темную и светлую.

Подобные наблюдения и соответственные выводы из них могли быть сделаны только в полярных областях, так как нигде больше нельзя видеть «дни мрака», да еще длящиеся половину года. Не объяснен пока и стих Махабхараты, в котором говорится, что три сотни и шестьдесят коров рождают одного теленка (то есть 360 дней составляют год) и допускают сосать его лишь дважды (Адипарва, М.—Л., 1950, с. 46). Что это может значить, если не видеть за этим деление года на две половины? И там же (с. 53) сказано: «По мере того как непрерывно движется Полярный круг, на нем обнаруживается три сотни и шестьдесят делений...» — трудно точнее указать на арктические реалии.

Тилак уделяет внимание и еще одному интересному феномену — наличию в наиболее древних частях Вед лишь шести божеств солнца (света, сияния), именуемых Адитьи. В более же поздних гимнах и мифах говорится уже о 12 Адитьях, которых исследователи признают божествами месяцев года. Первое указание совпадает с описанием шестимесячной светлой (и полусветлой) половины года, а второе — с гораздо более поздним солнечным календарем, известным и.-е. общности и всем выделившимся из ее массива народам, включая арьев.

Со времен пребывания древних арьев в Заполярье лунный календарь играл решающую роль в исчислении месяцев
(в современной Индии он учитывается и в официально публикуемых материалах, и во всей календарно-обрядовой жизни народа). В полярных областях луна в дни полнолуния проходит через «точку севера» 13 раз в год, а значит, и весь год делится на 13 лунных месяцев. Этот лунный календарь в более поздний период по-разному люди стали согласовывать с солнечным — то прибавкой дней к месяцам (в Индии есть месяцы по 32 дня) или убавлением их (наш февраль), то прибавкой целого месяца через определенное количество лет. Но в Ригведе и других памятниках древней литературы луне посвящено столько гимнов и столько предписаний с ней связано, что до сих пор в сознании жителей этой страны культ луны занимает первенствующее место по сравнению с культом солнца — даже многотысячелетнее занятие земледелием не смогло поколебать это соотношение.

В результате всех этих долгих тысячелетий, в течение которых предки арьев (тут невольно возникает вопрос: а возможно, и предки славян?) передвигались по землям Восточной Европы к югу, у них и у народов, с которыми они вступали в контакты (ведь не по безлюдной же пустыне они шли), сложилось много общих или близких черт культуры. В частности, славянское язычество являет собой неисчерпаемый, хотя и слабо изученный кладезь общности таких черт: имена и функции мифических персонажей, ритуальные действа и обычаи, связанные с их почитанием или уничижением, календарные праздники и жертвоприношения и многое-многое другое хранят в себе четко прослеживаемые взаимные соответствия, зародившиеся в глубочайшей древности.

Это частично описывается в книге автора «Индуизм» (М., 1977), равно как и примеры многих славяно-санскритских языковых параллелей приводятся в популярной статье «Тайные истоки видимых рек» («Техника — молодежи», 1982, №8).

Но Тилак, не являвшийся знатоком славянских языков и фольклора, тем не менее, прослеживая ряд сближений в мифах западных народов и арьев, не мог не обратить внимание на наличие в славянских сказках такого персонажа, как Кощей, поглощающий свет и жизнь, не мог не сопоставить его с образом полярной ночи и с описанными в Ведах подвигами светлого героя, освобождающего солнце. (Древнейшим персонажем славянского язычества является пастух, убивающий своим посохом змеедракона, пожирающего свет; из этого образа позднее родился герой света Егорий, вошедший в христианство в образе Георгия Победоносца. Такого развитого культа этого светлого героя нет ни в одной религии, кроме православия, хотя образ героя-змееборца известен в древних верованиях многих народов.)

Все эти попытки сопоставления являются только началом того пути, который обязательно должна пройти отечественная наука, проводя научно-сравнительный анализ памятников культуры славян и арьев — народов, наиболее близко и наиболее долго живших рядом или вперемежку на землях Восточной Европы.

Следы арьев, двигавшихся к югу по землям Зауралья, тоже прослеживаются учеными, находящими их и в археологических памятниках, и в духовной культуре сибирских скифов; но этот вопрос следует рассматривать в отдельных посвященных ему работах, чем и занят ряд наших известных исследователей. Археологи выявили наличие не только неолитических, но и палеолитических стоянок также в заполярной Сибири (недавним примером чего могут послужить раскопки, проведенные в низовьях реки Индигирки Ю. А. Мочановым в 1980-х годах), так что можно утверждать, что по всем землям вдоль берегов Ледовитого океана цивилизация развивалась (то уступая место приходящим ледникам, то вновь возвращаясь к побережью) с незапамятных времен. Здесь же мы смогли уделить внимание только краткому обзору вопросов, связанных лишь с частью полярных реалий, проанализированных Тилаком.

Здесь нет места для более полного и широкого описания сделанного им аналитического разбора памятников индийской и иранской литературы, и остается лишь выразить сожаление по поводу того, что в нашей науке его интереснейшая работа еще не нашла своей должной оценки, не говоря уже о том, что его книга до сих пор не переведена на русский язык. Хочется также выразить надежду, что этот пробел будет в ближайшее время заполнен, и мысли Тилака во многом помогут нам осветить многие темные места и в древнейшей истории нашего народа.

Скачать книгу «Арктическая родина в Ведах»: artic_prorod.rar [30,2 Kb] (cкачиваний: 205)

Наталья ГУСЕВА, доктор исторических наук,
лауреат премии имени Джавахарлала Неру


Категория: Языкознание   Теги: Русский Север, Индия   Автор: Гусева

<
21 февраля 2010 15:49 | #1
ryssk
0
  • Регистрация: не зарегистрирован
 
Очень интересная ин-фа, но вот только к концу глаза болят, читать... bm zvv sdaiuc


Добавление комментария

Имя:*
E-Mail:*
Комментарий:
  • sickbadbmaibqbrda
    esmdametlafuckzvvjewlol
    metallsdaiuctancgirl_dancezigaadolfsh
    bashboksdrovafriendsgrablidetixoroshiy
    braveoppaext_tomatoscaremailevgun_2guns
    gun_riflemarksmanmiasomeetingbelarimppizdec
    kazakpardonsuperstitionext_dont_mentbe-e-ethank_youtender
    air_kissdedn1hasarcastic_handugargoodyarilo
    bayanshokicon_wallregulationkoloper
Вопрос:
Продолжите поговорку: "Кто про что, а вшивый про ..."
Ответ:*