Глава 7. МОЛОДИЛЬНЫЕ ЯБЛОКИ
Проанализировав сборники сказок (А. Н. Афанасьева, Т. В. Зуева), можно обнаружить, что в сказках существуют как бы два вида живой и мёртвой воды. Один вид применяется для срастания разрозненных членов и оживления (о нём мы уже говорили), то есть вид наиболее фантастический. А другой вид — более реальный, добывается героем в комплексе с молодильными (вариант: одномесячными, то есть молодыми) яблоками в огороженном саду у девицы-богатырши, для того, чтобы вылечить глаза и омолодить отца или мать. В этом случае вода может находиться не в источнике, а уже налитая в тару (кувшинчик под подушкой сонной красавицы).
Иногда исследуемые нами воды называются «живущие и целющие», то есть живительные и целительные, хотя сказка расшифровывает их как «оживляющие и делающие целым», однако использует их, повторюсь, только для лечения пожилого человека, а не для оживления погибшего молодца.
Самое замечательное, что всё это чистая правда — и вода, и яблоки могут производить подобный эффект. Вот, что рекомендует современный «Краткий лечебный справочник» (М., 1996. С. 17, 37): «Существенно снижает смертность от атеросклероза сосудов сердца жёсткая родниковая и колодезная вода, богатая солями кальция и магния». «Яблоки также очень полезны для профилактики и лечения начальных стадий гипертонии и ишемической болезни сердца, атеросклероза» — болезней старшего возраста.
Но почему же за этими вещами надо ехать так далеко и добывать их с риском для жизни? Наверняка минеральные источники, помогающие при лечении глазных болезней, типа родника в окрестностях курорта «Краинка» Тульской области, издавна используемого крестьянами, были и на древних славянских территориях. Однако лекарство из-за рубежа и в наши дни для многих оказывается предпочтительней отечественного, и богатые люди едут на воды в Европу. Видимо, так же было и в древности.
Отголоски такой традиции содержит сравнительно поздняя, по сравнению с волшебными, сказка о вредной супруге «Муж да жена»: «Вот раз придумала жена послать его за лекарством в Крым-град... Пошёл муж во Крым-град зелья купить, жене зельем живот лечить! Туда ему не доехать и оттуда не приехать!» (Народные русские сказки. М., 1982. С.530—531. Крым-град это современный Солхат, город Старый Крым). В этой сказке муж вылечил жену с помощью плётки, так как в условиях территориального разрастания и укрепления бюрократии поданным Киевской, а тем более Московской Руси, не говоря уж о крепостных Российской империи, действительно было в Крым «не доехать, а оттуда не приехать». Рассказы о реальных походах славян за лекарством в Северное Причерноморье отошли в область фантастики.
Но если причерноморские лекарственные «воды» были своеобразной древней модой, их просто предпочитали своим, местным источникам, то садов с яблоками у славян действительно достаточно долго не было. Дело в том, что в рассматриваемый нами период (первые века новой эры) славяне занимались подсечно-огневым земледелием, которое предполагает уход с освоенных земель после их истощения. А истощались земли быстро, за 3—4 года. На покинутые земли через некоторое время возвращались, рубили подлесок, сжигали, пахали и сеяли, но фруктовый сад требует постоянного присутствия человека для подрезки, привития, окучивания, «окультуривания» деревьев, иначе они быстро дичают. А в крепостной период у крестьян под сады не оставалось места — всё засевалось житом.
Даже на территории Украины, ныне ассоциирующейся с цветущим садом, в котором гуляют гарные дивчины, садов до конца XIX века было крайне мало: «Садоводство в Киевской губернии было совершенно не развито, и хотя крестьяне имели наделы земли, которые в документах тех лет значились как сады, на самом деле они являлись огородами с незначительным числом фруктовых деревьев и ягодных кустов. И крестьяне Киевской губернии, и помещики не проявляли особой склонности к садоводству. Правда, при каждой барской усадьбе были прекраснейшие парки, именовавшиеся садами, - росли в них ели, сосны, тополя и берёзы» (Куклы в народных костюмах 4. Летний костюм Киевской губернии. М.2012. С. 4-5).
Но о садах мечтали, и это нашло своё отражение в песенном фольклоре:
Кабы у меня
Был сад в огороде,
Я бы умела вокруг сада ходити,
Вокруг зелена гуляти! (Обрядовая поэзия... Кн. 1. № 1850).
Будь у меня, Лазо, царская казна,
Знала бы я, Лазо, что себе купить:
Я купила б, Лазо, садик над рекой... (Из сербских народных песен. Пер. Михайлов М. Л. Поэзия Югославии... С. 37).
Многочисленные песни с мечтами о садах оказывали реальное воздействие на миграции людей. Например, по семейной легенде, моя шестнадцатилетняя прабабка в начале ХХ века сбежала из Архангельска на юг, мотивируя свой поступок «охотой посмотреть, как яблони цветут».
Сады на протяжении не одного тысячелетия разбивались в Причерноморье — зоне интенсивного оседлого земледелия, — и сажали их, конечно, не скифы-кочевники, а так называемые «скифы-земледельцы» (не пахари!), индоарийская принадлежность которых устанавливается О. Н. Трубачёвым.
сады Придонья
По сообщению Страбона (I в. до н.э.) и Плиния (I в. н.э.), в Синдской Скифии, то есть в низовьях Ю. Буга и к северу от Крыма, а также на нижней Кубани издавна велось строительство искусственных каналов, «что предполагает давнюю оседлость и высокий уровень земледелия» (IА. С. 21). «Под сады использовались, видимо, предварительно осушенные (или орошённые) земли» (IА. С. 95). Каналы назывались индами «gand-aur», что дословно можно перевести как «проран» (IА. С. 94—95).
оросительный канал
Целая область в низовьях Кубани до недавнего времени называлась Большой Кандаур, а рядом находилась местность с названием Сады. Интересно, что этот «тройной топографический комплекс с Тамани (Кубань—Кандаур—Сады) был целиком перенесён индоариями в Северный Пенджаб: река Кабул (первоначально на др.-инд. Kubha) — Кандагар — и область Udyana, что значит "сад"» (IА. С. 95).
река Кабул (изначально Кубха, то есть «извилистая», как и река Кубань) неотличима от рек Крыма и Тамани.
Дословно ud-yana («сад») переводится как «выход». Вспомним, что в славянских сказках, былинах и лирических песнях девицы постоянно выходят погулять в сад (не в лес, не за околицу, как в более поздних песнях), где контактируют с кавалерами
«В полдень вышла из дворца царевна с прислугами погулять по саду и, нагулявшись, пошла в шатёр на отдых. Тут Игорь Игоревич быстро входит к ней...» (ВСВС. С. 252).
Иногда эти садовые контакты заканчивались тем, что «княжна» тут же, в саду становилась «княнгинею» и в срок являла миру богатыря:
«По саду, саду по зеленому
Ходила, гуляла молода княжна…
Она с камени скочила на лютого змея,-…
А втопоры княгиня понос понесла,
А понос понесла и дитя родила» (Волх Всеславьевич. Былины. М. 1988. С.28).
«Во саду ли, в огороде, девица гуляла,
Собой ростом невеличка, лицом круглоличка.
За ней ходит, за ней бродит удалой молодчик…» (Русская народная песня).
«Вода у ставочку, пiди, тай напийся,
Я буду в садачку, прийди подивися…» (Украинская песня «Несе Галя воду», автор неизвестен)
«Купалiнка-Купалiнка, цёмная ночка…
…дзе ж твая дочка?
Мая дочка у садочку…» (Беларуская народная песня).
Современная украинская авторская песня, повторяя древнюю традицию, становиться народной:
«Вiвчаря в садочку,
В тихому куточку
Жде дiвчина, жде…» («Черемшина», автор текста М.Юрийчук).
То же происходит и с русской авторской песней:
«Хороши весной в саду цветочки,
Ещё лучше девушки весной.
Встретишь вечерочком милую в садочке
Сразу жизнь становиться иной...» (С. Алымов).
«Несе Галя воду». Девушка в саду
Сравним описания нынешних и старинных садов: «Современный промышленный сад выглядит прозаично: ни тебе зелёной травки, ни тебе живописных зарослей — ровные ... ряды, а междурядья перепахиваются...» — «Сады... Основное богатство крымских горных долин, главная забота местных жителей. Долгое время сады в долине Салгира были бессистемными, пёстрыми по своему сортовому и возрастному составу. В них было много тени, мягкой травы...» (Терехов В. Там, за Демерджи. Симферополь, 1978. С. 6).
Тенистый сад
Эта устойчивая связь славянского фольклора «сад—выход—красна девица—невеста», возможно, тоже несёт в себе память о контактах славян с Причерноморской Индией, в которой сады были действительно местом прогулок и отдыха в тенёчке и, следовательно, очень удобны для умыкания причерноморских девиц.
Совершенно отчётливо об этом говорят нам русские свадебные приговоры:
...Где этот терем —
Нашие княгини молодой новобрачной?
На то мне гуси отвечали:
«Поезжай к синему морю в восточную сторону...» (Обрядовая поэзия. Книга 2. С. 158).
Есть зелен сад,
В этом садике
Стоит яблонца,
На этой яблонце
Висится яблочко —
Спело и зрело,
Ко времени поспело! (Там же. С. 141). Здесь говорится о половой зрелости, готовности к браку, как менее поэтично выразился Высоцкий: «и дочь хозяйская в прыщах — созрела, значит».
Архетипическая ситуация «девушка в саду», актуальная для славян в течении последних двух тысяч лет.
И ехать мне путём и дорогой,
Тёмными лесами и широкими долами,
Чистым полем и заповедным лугом,
Крутыми ярами и высокими горами,
И ракитовыми кустами!
Одного места не миновать:
К садику зелёному подъезжать,
И по садику зелёному ходить и гулять,
И где бы нам белую лебёдушку поимать,
И не белую нам лебёдушку —
Красную девушку. (Там же. С. 107. Костромская губ.)
Увезут, увезут красну девку
Ещё за три моря, моря сини,
Ещё за три реки, реки быстры,
Ещё за три болота топучи,
Ещё за три деревни большие! (Там же. С. 420. Кировская обл.)
княжна София Орбелиани
А вместе с красными девками из Причерноморских садов везли яблочки и минералку для любимых родителей, домой, через реки и болота, по калиновым мостам... О калиновом мосте – в следующей главе.
