НЕЗАБЫВАЕМЫЙ ДУНАЙ

КОД РЕКИ В ФОЛЬКЛОРЕ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН

НЕЗАБЫВАЕМЫЙ  ДУНАЙ

ВСТУПЛЕНИЕ. Около двухсот лет тому назад учёными было замечено, что в устном народном творчестве славян, в том числе и русских, украинцев, белорусов часто упоминается река Дунай, территориально далёкая от мест расселения основного массива восточных славян. Распространена эта особенность славянского фольклора повсеместно, где-то больше, где-то меньше; найти её можно в каждом календарном периоде: зимой - в колядках, святочных играх, весной в хороводных играх, песнях волочебников и толоки, в гаданиях, летом в купальских песнях, осенью в играх на посиделках.

Но не во всех фольклорных жанрах: река Дунай не упоминается, например, в масленичных и жнивных песнях, в закличках весны, в пестушках. Чаще всего Дунай можно встретить в свадебном фольклоре и песнях весеннее - летнего периода, в величаниях молодёжи на протяжении всего года, реже в былинах и частушках. Самые интересные из них будут процитированы ниже. Для более чёткого восприятия смысла текстов некоторые из них будут приведены без характерных для старинного народного творчества повторов.

«Метафора!» - сделали вывод учёные, - « «Дунаем» восточные славяне называли любой поток», и, следовательно, в народных песнях русских, украинцев и белорусов «Дунай» - понятие не географическое, не историческое, это не та самая, великая и могучая европейская река, но всего лишь сравнение с ней местных речек. Вопрос, как и откуда эта метафора появилась в древнейших языческих мифо - обрядовых представлениях и действиях, зафиксированных в устном народном творчестве, да и метафора ли это, наукой не ставиться. А мы поставим и попытаемся на него ответить.


I Отказ от комплексов

«Полечю, рече, зегзицею по Дунаеви…»
Плач Ярославны в Путивле, « Слово о полку Игореве…»

Мачинский в своей работе ««Дунай» русского фольклора на фоне восточнославянской истории и мифологии» пишет: Образ Дуная в частушке ассоциируется с «женским комплексом» - «древнейшими языческими мифо-обрядовыми представлениями и действиями, преимущественно связанными вообще с водной стихией (любой рекой или озером-морем)» («Русский Север Проблемы этнографии и фольклора. Л.. 1981. С.153).

То же можно сказать и об образе Дуная в девичьих весенних обрядовых гаданиях:

«Пойду на Дунай, на реку,
Стану на крутом берегу,
Брошу венок на воду;
Отойду подале, погляжу:
Тонет ли, не тонет ли
Венок мой на воде?...»

(Саратовская губерния, первая половина 19 века. «Обрядовая поэзия», М. 1989. С.245, № 383).



«Стану на крутом берегу…»

В белоруской колядке описывается тот же ритуал:

«Вяночак звiла, на Дунай пусцiла…» (Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001. С.124)

В величании свахе, записано в Пермской губернии в 1907-1908 годах:

«Умна наша свашенька да беляна …
Она по три года да полотна белила,
На Дунай-реке да полоскала,
На сером камне да колотила…».

(Обрядовая поэзия. М. 1989. С.497, № 667).


«На сером камне да колотила…»

На берегу Белого моря на русских свадьбах пели песню, в которой говорилось о том, что от скучной придунайской жизни со стариком молодуха собирается покончить собой, но мудрый муж «выправляет ситуацию» строгим контролем:

«... В зелен сад просилась –
Удавиться хотела!
На Дунай реку просилась –
Утопиться хотела!
Старичок мой, старичок,
Касатик мой, старичок,
Спасибо – воли не давал!»
(Ю.Г. Круглов. «Русские обрядовые песни». М. 1989. № 217.С.275).

В Пинском районе Беларуси во время «перепивания» невесты и обмена подарками женихом и невестой звучал текст, в которой говорилось о смерти девушки в месте впадения Дуная в море на глазах у матери, чем метафорично сообщалось о конце её жизни в родной семье (роде, племени) при переходе в другую семью (род, племя):

«У нэдiлэньку рано
Дай на моры ж сонцэ грало.
Там дiвочка й да воду брала
Дай сонэйко ж ловала,
Дай у Дунай упала…».

(У.I.Раговiч «Песенны фальклор Палесся» том 2 Вяселле. С. 142, № 131).


«…воду брала дай сонэйко ж ловала…»

Почему-то из текстов подобного рода исследователи делают вывод о том, что словом «Дунай» обозначается любой водоём, река, море. Но ведь река Дунай действительно впадает в море и описанная ситуация вполне реальна. Так же реально описание Дуная в свадебной «банной» песне Архангельской губернии, Шенкурского уезда, правда в ней описывается не низовье, а верховья Дуная:

«Раскатись тогда ты, моя банечка, …
Покатитесь вы, бревешечки, под крутую гору высокую
Во Дунай-реку быструю,
Унесет тот Дунай-река во глушь – темны леса…»
( Ефименко П.С. «Обычаи и верования крестьян Архангельской губернии». М. 2009. С.265).


…под крутую гору высокую…во глушь – темны леса…

Незавидную долю – утопление в водах нижнего, тихо несущего воды Дуная, в украинской песне несчастная девушка выбирает добровольно:

«Тихо, тихо Дунай воду несе,
а ще тихше дiвка косу чеше.
Вона чеше та й на Дунай несе.

- Пливи, косо, тихо за водою,
пливи, косо, тихо за водою,
а я пiду услiд за тобою…».
(Украинская народная песня).

Утопшие девицы считались вышедшими замуж за реку и становились русалками которые назывались в разных местах по-разному в том числе и «дунавками» (А.Н. Афанасьев, «Поэтические воззрения славян на природу», том 2. М. 1995. С. 123).


В белоруской народной балладе «Цiхоня» мать утонувшей девицы называет реку Дунай зятем:

«- Ой, ты, Дунаю, зяцю мой,
Нi разу у гасцях не бывау,
Нашто маю дачушку к сабе узяу?»
(Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001. С. 405).

Однако, вопреки выводам о «женском комплексе», Дунай так же упоминается в жизни, обрядах, трудовой деятельности и отдыхе мужчин и юношей: Илья Муромец кидает в Дунай «пенья-коренья» (Л.Прозоров. «Времена русских богатырей». М. 2006. С.221). В белоруской сказке об Ильлюшке, герой расчищает Дунай (в варианте – Десну («Мифологические географические названия как источник для реконструкции этногенеза и древней истории славян». В сборнике Вопросы этногенеза и этнической истории славян и восточных романцев. М. 1976. С.116).

Емеля ловит в Дунае щуку, туда же его и бросает царь:

« Сходил (царь) в кузницу, обручи сковал, в бочку-сороковку Емелю и Марью Чернавку посадил, обручи набил, и на Дунай на реку отпустил» (Текст адаптирован мной. Зеленин Д.К. «Великорусские сказки Вятской губернии». С-П. 2002. №23 «По щучьему велению». С.125).

Так же см. последующие примеры во всех пунктах работы. И даже тонут в Дунае молодцы не реже девиц:

«Як ступiу нагою - // Па пояс вадою. // Як ступiу другою - // На дно галавою. // ой ты, мой Дунаю, // Ойты, цiхесенькi, // Прападае хлопец, // Хлопец маладзенькi» (Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001.С.341).

«А пры крайчику, пры Дунайчыку
Там два брацеткi а купалiся,
…А мiжы iх чужаземчык быу.
Чужаземчыка загубiць хочуць…»
(«Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С. С.39, 3 23).

«- вузкi беражкi – вы мае дружкi, -«-
Рыба-плацiца – мая свацiца, - «-
Светла вадзiца – мая дзявiца »
(Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001. С.398).

Подобных примеров можно привести множество, однако, все это – лишь частный случай проблемы.
Если рассмотреть достаточное количество текстов, в которых упоминается река Дунай, то увидим, что в большинстве случаев, Дунай связан не с «женским» или «мужским комплексом», а скорее с устройством личной жизни молодёжи обоего пола, героическими деяниями мужчин, поездками на кораблях и конях .

Метафоры не возникают сами по себе. Для того чтобы что-то стало метафорой для всего аналогичного у трёх многочисленных народов, необходимо длительное и постоянное наблюдение этими народами основного объекта. Ниже мы попробуем разобраться в этом вопросе.


II. Такой разный Дунай:



1. И батюшка и матушка

В белоруской купальской песне тонущий юноша величает Дунай отцом, река в его причете выступает фигурой мифологической, в общем ряду с Матерью Сырой Землёй:

« - Цiхi Дунаю – то мой татанька,
Сырая зямля – то мамка мая,
У лузе салавей – то мой брацiтка,
У бару зязюлька – то сястра мая,
Бела бярозка – то жана мая…»

(Записано в 1846 году в Придвинье. «Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С.39-40, №23).

По родительски относятся мифологические персонажи Дунай, Дождик и Бог к сиротке в белорусской песне с архаичным сюжетом «препирания» высших Сил:

«Дунай з морам паспiралiся
А за дзеваньку-сiроцiньку.
Мора кажыць: - Я яе утаплю,
Гэту дзеваньку-сiроцiньку.
Дунай кажыць: – Валной выкiну
Гэту дзеваньку-сiроцiньку.
Сонца кажыць: - Я яе высушу…
Дожджык кажыць: - Я яе абалью….
Вецер кажыць:- Я яе абайму…
А Бог кажыць: Я ёй долю дам…»
(Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001.С.288-289).

В южнорусской казачьей свадьбе (Кубанская область), если невеста была сиротой, она в день венчания шла на кладбище к могилам родителей с причетом, в котором описывается ритуал «пускание по воде чар» и эта вода- Дунай:

«Вниз по Дунайку, по бережочку
Там Аннушка чары мыла;
Помывши чары, попускала;
Попускавши, приговаривала:
«Плывите, чары, вслед за водою,
А я за вами сама скоро буду
К Божьему суду – к венчаньицу:
Я буду венчаться и обручаться!»»

(«Свадьба. От сватовства до княжего стола». М.2001. С.247, №2).

То есть сплав по Дунаю приводит заключению брака.


Картина Д. Герхартса

В архангельской былине о Козарине, Дунай – «матушка»:

«Що и-за славной из-за матушки Дунай-реки
Подымалися тотара с войной с калмыками,
И полонили тотара три города,
А подхватили тотара душу красную дев(и)цу…»

(«Козарин». А.Д.Григорьев. «Архангельские былины и исторические песни. Том 1». С-П. 2002. С.579, № 205).

В другом варианте былины «Козарин» названа другая река:

«Из-за славное матушки Кубань-реки
Поды(ма)лись татара с калмыками…»
(Там же, С. 578, №204).

Казалось бы, второй вариант более «правильный»: татары и калмыки приходили на Русь с востока, а Дунай на западе. Однако, не всё так просто. В былине описывается ситуация пленения девицы супостатами, что в реальной жизни многократно повторялось на протяжении многих веков и до, и после нашествия тюркских племён. Так может в тексте «не правильно» названа не река, а враги, укравшие девицу? Тем более что Козарин, рожденный от наезжего хазарина, родом из Галича или Волыни. Во времена хазар (уничтожены в Х веке князем Святославом) ни татар, ни калмыков рядом со славянами ещё не было. А вот Византия, чьи владения находились как раз за Дунаем, в те времена постоянно интриговала против русских, например, направила печенегов на Киев и заставила Святослава покинуть Болгарию. Учитывая характер и способы Византийской политики, текст «из-за славной из-за матушки (имярек) - реки подымались (имярек племён)…» можно понять как «направлялись рукой Византии». Думаю, что эти два почти идентичных текста не противоречат друг другу, а говорят нам о двух разных битвах, в которых участвовал русский богатырь, и в какой из них произошла его случайная встреча с родной сестрой, было не так уж важно, а потому забыто сказителями.

Но вернёмся к реке Дунай, которая хотя и начинается от потока крови храброго мужа, но всё равно - «матушка»:

«…А где (пал) сильный Дунай, Дунай сын Иванович,
Тут протеки матушка Дунай-река
Отныне и до века»
(«Добрыня Никитич и Алеша Попович». М. 1974. «Дунай», №19, С.127)

На фоне этих данных странно выглядит мнение глубоко уважаемых мною академиков Иванова В.В. и Топорова В.Н.: «Название Дунай в восточнославянском фольклоре может быть отнесено к одной из южнорусских рек, впадающих в Чёрное море и восходящих в своём названии к Dun- , причём не исключено, что распространение речных названий с этим корнем связано с последовательным перенесением этого названия на основную для данной территории реку при последовательном движении с востока на запад…»(«Мифологические географические названия как источник для реконструкции этногенеза и древней истории славян». В сборнике Вопросы этногенеза и этнической истории славян и восточных романцев. М. 1976. С.118). Ни «одна из южнорусских рек» не подходит под ВЕСЬ комплекс дунайских текстов восточнославянского фольклора. А реальный Дунай подходит.

Отец и мать – это самые близкие родственники, кормильцы и поильцы. Только самые крупные и любимые народом реки величаются «батюшкой» и «матушкой»: Волга, Днепр, Дон, иногда Печора, Обь, Енисей – реки, на берегах которых проживают потомки древнерусских и русских переселенцев. И в этом ряду Дунай, по словам Геродота «пересекающий Европу посередине», текущий сегодня по территории 10 государств, из которых только половина - славянские, и только одно восточнославянское – Украина. А у неё из почти 3000 километров длинны всего Дуная ныне лишь 170 км берега, а Россия и Белоруссия не имеют к нему (Дунаю) никакого (буквально) касательства, так же, как и Киевская Русь (в наших учебниках).


карта Киевской Руси Х века

Однако, Святослав, в Х веке обосновавшись в нижнем течении Дуная, сделав столицей Переяславец, говаривал: «Здесь середина земли моей, сюда стекаются все блага: из Греческой земли — золото, драгоценные ткани, вина и разные плоды; из Чехии и Венгрии серебро и кони; с Руси же меха и воск, мед и рабы». Вполне логично, что река – «батюшка» и «матушка», протекает по «середине земли моей». Конечно, эта фраза по поводу Дунайских земель выглядят ныне несколько хвастливо, но может быть, Святослав опирался на какие-либо древние предания?

Такое допущение объяснило бы, почему территория от Дона до Дуная постоянно находилась в «зоне интересов» Руси. Например, в «Повести временных лет» под 1116 годом находим: «В тот же год князь великий Владимир послал Ивана Войтишича, и тот посажал посадников по Дунаю. В тот же год послал Владимир сына своего Ярополка, а Давыд сына своего Всеволода на Дон…» (Повести Древней Руси. М. 2002. С.301).

Вот и написанный позже «Список русских городов» («А се имена всем градом русским далним и ближним»), созданный между 1387 и 1392годами, открывается перечнем подунайских болгарских, а не русских городов! И чего только по этому поводу не придумывали учёные, и то, что под Дунаем подразумевается Днепр, и то, что автор имел ввиду родство языка болгар и русичей, и прочее, прочее…Просто стеной встают наперекор данным фольклора, письменных источников, археологии.


2. Дунай «есть мног»

Помимо «основного» Дуная, имеется множество рек с аналогичными названиями:

«От Дуная получили названия несколько рек: Дунаец в (бывш.) Курской, Смоленской Рязанской, Костромской, Могилёвской, Вятской, Томской губерниях, украинский Дунавець в (бывшей) Черниговской губ., белорусский Дунавец в (бывш.) витебской губернии… так же русск. Диалектное дунай «ручей» (олонецкое), польское диалектное dunaj «глубокая река с высокими берегами» , древнепольский Dunawiec, современное Dunajec (в Польше)» (М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка. Том 1. С-П. 1996. С.553. Очевидно, что если эти реки «получили названия от Дуная», то первые славянские жители этих многочисленных губерний России, пришли туда с берегов основной реки, Дуная- батюшки.

«Слово Дунай, служащее собственным именем известной реки, до сих пор употребляется и как нарицательное для всяких больших и малых рек» примеры можно видеть в галицких и польских песнях: «за реками за дунаями»» (А.Н. Афанасьев. «Поэтические воззрения славян на природу. Том 2».М. 1995. С. 114). Множество примеров такого же рода приводил в своих работах В.Н. Перетц. Однако, «нарицательным» имя Дуная могло стать только при условии знакомства с реальным Дунаем.

Выражение «за реками за дунаями» на берегах реального Дуная вовсе не кажется иносказанием. У Дуная имеются многочисленные рукава, которые иногда значительно (на 10 и более километров) отходят от основного потока. Некоторые рукава, так же как и основной поток, носят название Дунай Наиболее длинными на правом берегу являются рукава Мошонский или Дьёрский Дунай… и Дунеря-Веке …; на левом берегу - Малый Дунай ( впадает в Ваг), Шорокшарский Дунай (Википедия).


"Perspectiv-Karte" von F. X. Schweickhardt aus den ahren 1830-1846 sind gut die reich verzweigten Donauarme zu erkenne. . «За реками, за Дунаями…»

В 1876 году Ватрослав Ягич писал, что в «малорусской народной поэзии ... река Дунай нередко приобретает настолько общее значение, что народная песня, как только в описании событий нужно назвать реку или воду вообще, почти без исключения использует вместо этого Дунай» (Jagic V. Dunav — Dunaj in slavischen Volkspoesie // AfslPh. 1876. Bd 1. H. 2. S. 299—333).

Казалось бы, то же мы видим и в русских песнях:

« Возле Дону, возле Дону//Возле тихава Дунаю//Добрый моладиц гуляит,//Лошадей табун ганяит…» (Хороводная песня. «Собрание народных песен П.В. Киреевского. Записи П.И. Якушкина. Том 2», Ленинград, 1986. С.107, № 228).

Или:

«Ой, вдоль по Дону, Дону, вдоль по тихому Дунаю,
Там и плыли-проплыли а четыри утены…»

(Песня курских переселенцев. «Русский семейно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего востока». Новосибирск 2002. С.489, №14).

Так же в старине «Камское побоище»:

«А-й из-за Дону-Дону – Дунай-Дунай! –
Поднимался вор-собака Кудрёванко-царь…»
(«Григорьев А.Д. «Архангельские былины и исторические песни. Том 2». С-П. 2003.№ 303. С.473).

Не стоит спешить с выводами, что в последнем тексте мы видим пример употребления слова «дунай» в смысле «река» с названием « Дон». Стоит проверить, нет ли здесь описания реальной ситуации. И не напрасно: Голубой Дунай — река в Воронежской области России. Левый приток Дона. Целиком протекает по территории города Воронежа. Очевидно, что в Сибирь подобные песни принесли с собой переселенцы из места слияния Дуная и Дона. И хотя первый текст записан у курских переселенцев, мы можем предположить, что песню они услышали от соседей-воронежцев.

Однако другие многочисленные примеры упоминания Дуная и Дона вместе в одном фольклорном произведении, таким же образом мы объяснить не можем. Ниже, в последней главе будет изложена версия, объясняющая этот факт, отличная от общепринятой.


Место впадения реки Паар в Дунай

Так же в малорусской и белоруской народной поэзии образ Дуная не мог появиться случайно. Ягич утверждал, что фольклорный Дунай своим происхождением, безусловно, связан с реальной рекой Дунай. Однако вопрос, как и когда это могло получиться остается открытым.


Дельта Дуная. Ещё один пример множества Дуная


3. Тихий и быстрый

«Наиболее ранние достоверные сведения о Дунае содержатся в сочинениях древнегреческого историка Геродота (5 век до н.э.), который писал во второй книге «Истории», что река Истр (древнегреческое название Дуная) начинается в стране кельтов и течёт, пересекая Европу посередине. Впадает же река Истр в Эвксинский понт (Чёрное море) семью рукавами» (Википедия). Название реки Дунай переводиться с кельтского как «быстрая вода».


Один из двух истоков Дуная в горах Шварцвальда («Чернолесья»)

У восточных славян Дунай в подавляющем большинстве вариантов имеет устойчивый эпитет «тихий» (как и другая великая река Дон, что опять каким-то образом связывает эти реки):

«- Дунаю, куды паплыу, Дунаю,
Дунаю цiхенькi…»
(Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001.С137).

«…Нема краю тихому Дунаю,
нема впину вдовиному сину,
нема впину вдовиному сину,
що звiв з ума молоду дiвчину...»
(Украинская народная песня).


Нема краю тихому Дунаю…

И действительно, на территории Украины Дунай тихий и ему «нет края» (смотри первую иллюстрацию «нулевой километр при впадении Дуная в Чёрное море»).

В Иркутской губернии, в 1911 году было записано причитание невесты, в котором Дунай назван быстрым:

«Красота ль ты, моя красота,
Красота та ль моя девичья…
Ой, не брошу-то я свою девью красоту,…
Да не в огонь-то и во не пламеню,
Не в Дунай-то ли реку быструю,
Не в Дунай воду холодную.
Отпущу-то ли свою красоту
Ко родимой своей сестрице…»

(В сокращении. Полный текст: «Русский семейно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего востока». Новосибирск 2002. С.129, №83).

То же видим и в Троицкой песне:

«Пойду ль я, молода,
Пойду ль я, хороша,
На Дунай быстру реку.
Кину ль я, брошу ль я
Свой золотой венок»

(В сокращении. (И. Шангина «Русские девушки». С-П 2007. С.130).

И тут нет никакого противоречия, в первой трети своего течения Дунай – типично горная, быстрая речка, далее, характерной особенностью реки становиться петляние среди гор и долин, а в последней своей трети Дунай широко и спокойно течёт по равнинам.

Несомненно, что выражение «быстра реченька» является «общим местом» восточнославянского фольклора. Если эти примеры рассматривать отдельно от других фольклорных, исторических и географических сведений о Дунае, то так оно и есть. Но мы рассматриваем сведения о Дунае в комплексе и не спешим с выводами.


4. Развесёлый Дунай - река и человек

В величании молодых свадебных гостей, записанном в Белгородской области река Дунай упоминается в рефрене, казалось бы, никак не связанном с основным текстом:

«Как над нашими да над воротами,
Да Дунай, мой Дунай, тихой мой Дунай!
Над воротами, над широкими,
Да Дунай, мой Дунай, тихой мой Дунай!
Всходило там четыре месяца
Да Дунай, мой Дунай, тихой мой Дунай!…»

(Обрядовая поэзия. М. 1989. С. 512, № 695).

Далее в песне перечисляются четыре мужских имени и четыре «зорюшки ранние», девушки подружки. Очевидно, что река Дунай упомянута тут для «красного словца».

Или в конце величания жениха девушки требуют:

«Ай Дунай, ай Дунай, за песню деньги отдай!» (Новгородская область. Лаврентьева Л.С., Смирнов Ю.И. «Культура русского народа». С-П. 2005. С428).

Так же в конце былины «Василий Игнатьевич и Батыга», вдруг «всплывает» Дунай, никакого касательства к содержанию былины вроде бы не имеющий:

«И уезжает Батыга прочь от Киева
С тою ли со клятвою великою…
Сильные могучие богатыри во Киеве;…
Дунай, Дунай,
Боле петь вперёд не знай!»
(Былины. М. 1988. №38.С. 270).

В величании парню, записанному в Тверской губернии:

«Выпадала пороша снегу белого,
Дунай, Дунай!
(рефрен после каждой строчки кроме последнего четверостишия)
По той пороше дворянин пошел,
Как дворянина звать по имени,
Как молодца звать по отчеству?
По имени зовут (имя рек)
По отчеству - свет (отчество).
Да ты здравствуй (имя) – князь,
Многолетствуй, (отчество),
Со своей полюбовницей,
Со душой красной девушкой!

(«Обрядовая поэзия. Книга 1». М. 1997. С. 377-378, № 1745).


Придунайские жители в традиционных костюмах.

«У ворот, у ворот, ворот батюшкиных,
Дунай мой, Дунай, веселый Дунай!
Разыгрались ребята, распотешилися,
Дунай мой, Дунай, веселый Дунай!
- А как мне-то, молодцу, худо можется,
Дунай мой, Дунай, веселый Дунай!
Худо можется, нездоровится;
Дунай мой, Дунай, веселый Дунай!
Не здоровится, гулять хочется...»
( «Собрание народных песен П.В. Киреевского. Записи П.И. Якушкина. Том 2», Ленинград, 1986. С.186, № 453).

Может быть, в этих примерах упоминается мужское славянское имя Дунай, а не река? И в последнем тексте поющий молодец рассказывает о проблемах своему дружку «весёлому Дунаю»? И песен типа «разговор парня с Дунаем» много:

«(У) Ворот батюшкиных
Да ворот матушкиных,
Дунай мой, Дунай, весёлый Дунай.
Хоть украдуся, да нагуляюся …
Хоть во корень разорюсь,
Да на вдовушке не женюсь-
Дунай мой, Дунай, весёлый Дунай»

(Ефименко П.С. «Обычаи и верования крестьян Архангельской губернии». М. 2009. С.363).

В смоленской святочной игре Дунай это точно человек, молодец, так же ищущий себе пару:

«Как пошел же Дунай
Он на игрища гулять…
Как садился Дунай
Он на лавочке…
Уронил шапку
Чернобархатную…
Перед (н)им ходит девка красная…(Дунай просит её поднять шапку, она отказывает)
Как пошел же Дунай
Нерадостен, невесел…
Сударушки не нашел!

(В сокращении, без повторов. «Обрядовая поэзия. Книга 1» М.1997. С. 452-453, №1831).


Своеобразные игрища на Дунае

В песне с эротическим подтекстом из Новосибирской губернии молодец Дунай, действительно «весёлый», он находит себе подружку-старушку:

«Как задумал наш Дунай
В карагод он погулять,
Ой, Дунай, мой Дунай,
Ой, весёлый Дунай!
(повтор после каждого двустишия)
Черну шапку – на ухо,
Перчаточки – на руку…»
и далее в этой задорной песенке говориться о желании Дуная жениться в целях экономии на старой бабке, которая от молочного киселя, которым собирается её кормить Дунай, она стала весела, молода и пошла плясать под игру Дуная на балалайке. («Обрядовая поэзия. Книга 1» М.1997. С. 489-490, №1858).

Интересно, что и былинный богатырь Дунай «гуляет» и занимается сватовством и доставкой невесты князю Владимиру и в этом процессе находит и себе не очень удачную пару, разница только в территориальных масштабах гуляний и социальном положении невесты Дуная:

«Ходил-гулял Дунаюшка из Орды в Орду,
Из Литвы в Литву,
…Служил Дунаюшка у короля ровно девять лет.
…День стоял на новых сенях,
Ночь-то спал на белых грудях
У душеньки у Настасьи королевишьны.»

(Русский фольклор. ХХХI. С-П 2001.С.165, №6).

Это бодрое начало имело грустнее завершение. В былинах образ Дуная более грандиозен и трагичен, чем в игровых песнях: из крови смертельно раненого богатыря образовалась река, получившая его имя:


К.Васильев. Дунай и Настасья-королевична.

« Отворацивал копьё он вострым коньцём,
А и сам на копьё закололся же.
Говорыл-де Дунай таковы слова:
«Потеки от меня тихе Дунай-река,
От жоны от моей – кры(у)тые берега!»

(А.Д.Григорьев. «Архангельские былины и исторические песни. Том 3». С-П. 2003. С.39, № 309).


Дунай - крутые берега

Иногда кровь убитой жены Дуная, старшей сестры жены князя Владимира, сливаясь с кровью мужа, образует Дунай:

«Да со тех же костей да со Дунаевых,
Да со тех же костей да со Настасьиных,
Да со той же бы крови со горяцею
Протекла бы тут да фсё Дунай-река»
(Григорьев А.Д. «Архангельские былины и исторические песни. Том 2. С-П. 2003.№ 245. «Дунай». С.226)

В некоторых вариантах поток от крови Настасьи образует реку, с названием «Чёрная»:

«Убил Настасью Микуличну, расплакался:
- Где пала лебедь белая, тут пади и ясной сокол.
Вынял з ножни свой вострый нож,
Поставил вострый нож на сыру землю,
Тупым концом во сыру землю,
Вострым концом во белы груди.
Где пала лебедь белая, тут протеки река Черная,
А где сильный Дунай, Дунай сын Иванович,
Тут протеки матушка Дунай-река
Отныне и до века»
(«Добрыня Никитич и Алеша Попович». М. 1974. «Дунай», №19, С.127)

Или:

«…Испод этого спод местечка
Протекали две реченьки быстрыих...»
(А.Н. Афанасьев. «Поэтические воззрения славян а природу». Том 2. М. 1995. С.115).

И эти два потока напоминают реальную ситуацию: в горном лесу, в местности, ныне называемой «Шварцвальд» («Черный лес») два ручья Брег и Бригах, сливаясь, образуют Дунай. Названия ручьёв звучат более по-славянски или по-кельтски, чем по-немецки.

«Древнейшее значение слова брег (берег) есть гора», по-кельтски brig, а вот в немецких языках слово гора звучит иначе– berg (А.Н. Афанасьев. «Поэтические воззрения славян на природу». Том 3. М. 1995. С.65). Топоним же «Чёрный лес» широко распространён именно на славянских территориях, в одном из украинских Чёрных лесов находиться исток реки Ингулец.


chris-and-paul на истоке реки Дунай в Швабии

Необходимо заметить, что ««Дунай» - одна из самых распространенных русских былин. Её популярность сочетается с удивительным постоянством текста. В отличие от многих других произведений русского героического эпоса, «Дунай» по существу не знает вариантов. Различия в сюжете даже между записями из разных районов очень незначительны, причем в большинстве случаев одни тексты не противоречат другим, а дополняют друг друга. По справедливому замечанию В.Я. Проппа, «эта устойчивость свидетельствует о том, что народ дорожил этой былиной в том виде, в каком она существует»» («Добрыня Никитич и Алеша Попович». М. 1974. Примечания. С.383).

То есть в одной из самых распространённых русских былин рассказывается о том, что русский богатырь Дунай и его жена добытая на Западе («латынгорка», «ляховинка»; старшая сестра жены князя Владимира, который действительно был женат на некой «чехине», имя которой история не сохранила), погибли и от их крови образовались два потока. Причём упоминаются два гидронима: Дунай и Чёрная (или Настасья), а так же крутые берега.

А в реальности мы имеем в верховьях Дуная, расположенным относительно нас на западе два гидронима с общем корнем «крутой, гористый берег», и горный лес с названием «Черный». Такие совпадения в самой популярной и самой сохранной былине и реальном положении дел, вряд ли случайны.

Почему-то ученые, ищут параллели женитьбы былинных Владимира и Дуная на родных сёстрах-королевичнах в исторических фактах женитьбы русского князя на полоцкой княжне Рогнеде или византийской принцессе Анне. Но ведь были ещё и безымянные ныне «чехиня» и «болгарыня», то есть реальные жёны с берегов Дуная.

Настораживает в этих былинах одна «нестыковка»: Дунай убивает себя и жену чаще всего рядом с княжескими палатами в стольном граде или на подходе к нему. Соответственно и река, потекшая от его крови должна находиться где-то рядом. Но это не так: где Киев, а где Дунай!

Возможно, в основе былин имелась в виду какая-то другая территория с названием Русь, более близкая к Дунаю. В этом предположении нет ничего нереального: мы знаем, что образований с названием Русь было несколько; самые достоверно известные Великая Русь, Малая Русь, Белая Русь, Червонная Русь, Чёрная Русь, Подкарпатская Русь, Галицкая Русь и так далее.

Как и Дунай образуются реки Сухман-река (Сухона?), Дон и Днепр: от крови Дона Ивановича и Непры - королевичны . Однако истоки Днепра, Дона и Сухоны относительно рядом, истоки Дуная же далеко, как и весь собственно Дунай, а популярность в фольклоре у Дуная самая большая.

В хороводной песне Вятской губернии, которую разыгрывали на святочных игрищах, река Дунай упоминается как место гуляний:

«По Дунаю погуляю,
Во беседу зайду,
Во беседе сидит старый…
(далее описываются его плохонькие гусли и упадок сил и эмоций от его игры, всё изображается пантомимой)
Современное времяпрепровождение на Дунае
По Дунаю гуляю,
Во беседу зайду,
Во беседе сидит ровня,
На коленях держит гусли,
Гусли звончатые
На гуслях-то были струны
Были струны золотые…»
(далее описывается радость от игры на замечательных гуслях и общий физический подъём)
(Текст в сокращении, без повторов. «Обрядовая поэзия. Книга 1». М. 1997. С.360-363, № 1725).

Но самое интересное и загадочное упоминание Дуная находим в белоруской девичьей песне, исполнявшейся в поле, в лесу, во время прополки, жатвы, сбора ягод, плетения венков:

«Ны думай, дiвонько, ны думай,
ПРЫЙiДЭ ЖЫНЫШОК, ЯК ДУНАЙ.
Прыйiдэ жынышок на конi…»
(Полесский этно-лингвистический сборник. М.1983. С.272).

«Приедт жених как Дунай»! То есть явиться неотвратимо, широко и мощно, как течение реки? Или обязательно приедет, как приезжал мифический «развесёлый» Дунай на игрища для выбора невест себе и князю? В любом случае из этого примера видна прочная связь Дуная, реки или человека с грядущей свадьбой (и коневодством, об этой особенности «дунайских песен» ниже).

Мы видим, что и река Дунай и одноименный с ней молодец и мифологический герой упоминаются в связи с молодёжными гуляниями, поисками пар и составлениями брачных союзов. Разве можно на основе этих данных согласиться с мнением современной фольклористики: «Дунай…в славянском фольклоре мифологизированный образ далёкой, незнаемой реки….» (А.. Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу. Справочно-библиографические материалы». М. 2000. С.456)?

Это Дунай-то, на берегах которого «кипит» гульбище, так ярко описываемое в фольклоре восточных славян, Дунай, проистекший из крови богатыря нашего эпоса?! Всё наоборот, в устном народном творчестве образ ныне далёкого от нас Дуная, мифологизированный и не мифологизированный вполне «знаем» и досконально описан фольклором всех трёх восточнославянских народов.


5. Все цвета Дуная

В отличие от болгар, словенцев и чехов, в фольклоре которых Дунай, именуется «белым» (А.Н. Афанасьев. «Поэтические воззрения славян на природу» том 2. М. 1995. С. 113), «наш» Дунай бывает «зелёным»:

«З-пад гаю, з-пад цёмнага,
З-пад Дунаю, з-пад зялёнага
Прылятае пташка морская…»
которая приносит в семью царское требование явиться на военную службу. («Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С.305, № 78).

Дунай зелёный, тёмный лес


Попытки выяснить, нет ли тут отражения какой-нибудь природной особенности Дуная в какой-либо его части, пока остались безуспешными. Что не означает, отсутствия её в прошлом. Вот, например, в 2010 году Дунай был реально красным. Нам предоставлена возможность понаблюдать, не останется ли это в народной памяти, не отразиться ли в фольклоре лет так через 50.


Дунай, 2010 год, последствия аварии на алюминиевом заводе в Венгрии. В этих местах, если верить «Слову о полку Игореве…» бывали русские князья:
«Галичкы Осмомыслѣ Ярославе! ... подперъ горы Угорскыи своими желѣзными плъки, заступивъ королеви путь, затворивъ Дунаю ворота» и «суды рядя до Дуная» (Слово о полку Игореве…)

«Голубым» величают Дунай не только немцы: в Воронежской области у реки Дон есть приток, называемый «Голубой Дунай».


III. Что и как там, на Дунае?

а) Природные катаклизмы.


В уникальной белоруской колядке находим описание необычных явлений на реке Дунай:

«Алёнка ходзiць, Вiкторку зводзiць:
Каляда! (прыпеу пасля кожнага радка)
- Вiкторка ты мой, чы прауда была,
Што каля Пятра Дунайчык замёрз?
- Алёнка мая, усё прауда была,
А я сам там бывау, Дунай прясякау, конiка паiу…

Вiкторка ходзiць, Алёнку зводзiць:
- Алёнка мая, цi прауда была,
Што каля каляд рожа цвiцела?
- Вiкторка ты мой, усё прауда была,
А я там была, рожу шчыпала,
Рожу шчыпала, вяночкi вiвала,
Вяночкi вiвала, на галоуку клала»

(Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001.С.125).

Так и вспоминается построенная по той же схеме современная песенка Тарзана и Королёвой: «Я тебе, конечно, верю, разве могут быть сомненья…». Лирика! А я вот засомневалась, а может не только лирика, может, текст как то связан с действительностью? Заглянув в книгу Е.П. Борисенкова и В.М. Пасецкого «Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы» (М. 1988), обнаружим, что за последнюю тысячу лет такие природные явления случались неоднократно, в том числе и на Дунае.

В 11 веке:

«Лето 1060 г. На Руси было холодным и засушливым. Летописцы упоминают об этом в связи с походом русских князей на торков, которых они обратили в бегство и которые «перемерли от жажды и голода», и наступившей затем «предельной стужи» (С. 171). Надо сказать, что торки кочевавшие в южнорусских степях, бежали на территорию Византии, следовательно, «предельная стужа» летом 1060 года наблюдалась на Дунае, причём значительным контингентом восточных славян (князьями было собрано «бесчисленное войско»). Я думаю, что рассказы вернувшихся воинов вполне могли отразиться в устном народном творчестве, тем более, что ситуация повторялась регулярно.

В 12 веке:

1186 год, Западная Европа, «Небывало тёплая зима. В январе цвели деревья» (С. 257).
1187 год, Западная Европа, « С марта по июнь ужасные холода» (С.257).

А вот на Руси в то время «в первую неделю Петрова поста» «снег выпал в пояс человека и больше» (С.174).

То же и в 14 веке:

1302 год, Западная Европа, «В январе цвели деревья, лето холодное…» (С.272).

В 15 веке в Западной Европе в 1427 году: «Мягкая зима. В декабре цвели деревья»; в 1430 году «В Аустбурге 5 июня выпал снег и несколько дней стояли холода…» (С. 291).

16 век, 1538 год, Западная Европа: « Мягкая зима… После рождества начали пахать…».
1540 год: « Сильная засуха, в Ульме переходили Дунай вброд. Зима такая тёплая, что второй раз цвели розы, а в Тироле в январе зацвели вишни» (С.311).

Информация об этих событиях доходила до восточнославянских земель не только после военных походов, но и после иных, мирных событий. В фольклоре описываются многочисленные примеры заключения брака между придунайскими жителями и восточными славянами.


б) Парад женихов и невест
« Дѣвици поютъ на Дунаи, вьются голоси чрезъ море до Кіева…»
Слово о полку Игореве…



Девушки из Русе на Дунае, Болгария


Песни с Дуная «слышали» не только на Украине, но и в Белоруссии. Девушки из села Симоновичи, готовя свадебные венки, пели о нежелании девушки с Дуная рано выходить замуж:

«Чырэз сад дорожынька,
До Дунаю стэжычка.
Там (имярек невесты) ходыла,
Чорну стэжычку вбыла,
До Дунаю ходячы.
Над Дунаем стояла,
Руссу косу чысала.
- Ты ж моя коса руса,
Росплэнься по Дунаю
Да задай батьковы жялю,
Шо оддае замуж малу…»
(Полесский этно-лингвистический сборник. М.1983. С.270).

В другой белорусской свадебной песне, наоборот, зажиточная невеста с Дуная обещает свату, переживающему о своём некормленом коне сад, виноград, сена по колена, лишь бы отвезли её на сторонку жениха:

« - Не тужи, не бядуй, старшы сват,
Я тваiх конiкау напаю
На ранняй расе у аусе,
На вячорнай зарэ у ячмяне.
Паганю цераз сад, вiнаград,
На цiхiм Дунаi накармлю…
Насцялю сена па калена,..
Ежце ж мне мой аброк,
А вязiце мяне у свой бок»»
(«Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С. 60-61, № 83).

Заметим, что обычно восточнославянские невесты во время свадеб уливаются слезами, традиционно выражая своё нежелание идти на чужую сторону.

Тема «желания замуж» варьируется и в других песнях:

«Ой зажурывся жынышок,
Шо ёго коныкы на стайнi
Ны пьють, ны йiдеть, так стоеть.
Одозвалася дiвонька:
- Ой ны журыся, жынышок,
Я свого батынька попрошу,
Я твои коныкы напасу
На раннуй росi у говсi,
На батыньковым засiвы.
Повыду в Дунай до воды
За шовковыйi поводы.
Будуть поводкы блышчяты,
Будуть пудкывкы брашчяты»
(Полесский этно-лингвистический сборник. М.1983. С.273).

Здесь для нас интересны так же «отцовские засевы овса» на Дунае, что говорит об оседлости населения и развитом коневодстве.

В архаичной белоруской колядке рассказывается о том, что «хлопец пасылае нявесте на далёкi Дунай стрэлы, паведамляючи гэтым самым пра свой хуткi прыезд I сватовство…

- Плывiце, стрэлачкi, да маёй дзевачкi, саколе,
Саколе ясен. Малойчык красен, Iване
Няхай мая дзевачка дары гатуе, саколе,
Мамцы – тонак серпанок, саколе,
А татку – каня вараного, саколе... »
(Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001.С.129).

Тут следует обратить внимание на дары, которые ожидаются от невесты. Обычно, девица одаривала родню мужа собственноручно вышитыми тряпочками, а здесь, на Дунае, дорогой импортной тканью и конём, что согласитесь, выглядит достаточно не стандартно.




Картины С. Славовой.
Болгарки: женщина и девушка в традиционных костюмах

Невесты с Дуная разборчивы, они выбирают любовь, а не богатство:

«Цераз Дунай гiбка кладка…
Па той кладцы ходзiць паненка,
Ходзiць паненка малада Агатка,
Нясець яна у правай руце залаты кубак,
А у левай руце шаукову хусту.
За ёй ходзiць купецкi сын,
Просiць у яе залатога кубка,…
- Купецкi сын, не хадзi за мной,
Не хадзi за мной, ты не ровен мне…»
(Волочебная песня. «Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001.С.266).

В другой волочебной песне девушка уронив в реку перстень обещает встречным рыболовам, если они выловят пропажу: «А дам аднаму шаукову хусту, // Другому я дам кованы пояс, // Трэцяму дам залаты кубак, // Залаты кубак да белу ручку» (Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001.С.263).
Здесь интересно упоминание кованого пояса, коих белорусские юноши и девушки не носили. Зато носили девушки с Дуная и древнерусская аристократия. Пояса с архаичными металлическими украшениями сохранились в болгарском женском традиционном костюме.


Художник Мария Илиева. Металлические украшения в народном костюме болгарок



К. Васильев, «Ярославна». Княгиня в поясе с металлическими накладками.


«В одной песне тоскующая девица умоляет Бога засветить на небесах восковую свечу, чтобы её милый мог переправиться через Дунай-реку» (А.Н. Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу». Том 1. М. 1995. С. 91. Со ссылкой на Журнал Министерства народного просвещения).

Мы видим, что богатые и щедрые придунайские невесты, свободные в выражении своих чувств, с нестандартными свадебными дарами «по согласию» увозились с Дуная.

А вот ЗА Дунай невесты шли не охотно:

«Ты тоскуй и унывай,
Сердечико ретивое,
Я поеду за Дунай
За морюшко за синее»
(русская частушка. «Русский фольклор. ХХХ. Материалы и исследования» С-П. 2001).

«За Дунай», в чужой край, согласна идти невеста в белоруской свадебной песне, лишь бы мать не взяла зятя в примаки, потому что дочь не знает на чью сторону вставать при ссорах отца с её мужем:

«Хоць ты, мая мамухна, за Дунай замуж аддай,
Толькi, мая мамухна, у прымакi не прымай…»
(«Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С. С.56, 369).

Не всегда уютно девушке, вышедшей замуж и на Дунае:

«Пайду я да Дунаю,
Да стану, я, падумаю.
А у Дунаю дно вiдно,
Мне у бацюхна добра было.
……..
Цяпер пайду да Дунаю
Да стану я, падумаю.
А у Дунаю дня няма,
А у свёкра добра няма:
Пры постацi пераднюю,
Пад жорнамi заначую»

(Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001.С. 494).

Как и сам Дунай, замужняя женщина на его берегах богата:

«А чыя ж то жана была гаспадыня,
Вясна красна на увесь свет!
(повтор после каждой строчки)
Да на цiхi Дунай па ваду хадзiла?
Да брала вёдры яна новыя,
Да пачопачкi атласовыя,
Да каромысел – яваравы корань.
Да прыходзiць к цiхаму Дунаю,
Да что раз махне – серебра займе,
Другi раз махне – да то золота»
(Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001.С.258).

В Вятской губернии (!) рассказывали, что по дунайскую воду ходят отдельные представители сильного пола:
«Был Омеля Лелекоськой. А он всё на печи спал…Снохи посылают ево на Дунай на реку за водой…Пришол к Дунай-реке, розмахнул широко, - ничево не зачерпнул…» (Зеленин Д.К. «Великорусские сказки Вятской губернии». С-П. 2002. №23 «По щучьему велению». С.123). Эта история кончается женитьбой на царской дочери.

Многие молодцы на Дунае воинственны и богаты:

«На цiхум Дунаю жаунер конiка сядлае,
Конiк цяжка уздыхае.
- Ой, коню, мой коню, чаго цяжка уздыхаешь?
Чы я табе цяжак, чы сядло залатое?
Чы сядло залатое, чы сукенкi дарагiя?...»
(Конь отвечает что застоялся и предлагает поехать воевать и найти в той стороне «паненку, тонку, як былiнку». («Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005. С. 111-112, №219).


Некоторых искателей приключений и выгодной женитьбы на берегу Дуная подстерегает неудача:

« У караля сярод двара
Стаiць явар зеляненькi,
Пад тым яваром Дунай цiхi.
Хто зялён явар пераскочыць,
Хто Дунай пераплывець,
Возьмець дачку караля.
Абабрауся панiч малады Тадорка,
Да зялён явар перескоча,
Цiхi Дунай пераплыве.
Як скочыу – пераскочыу,
Як плыу – пераплыу,
Не узяу дачку-каралеуначку…»
(Купальская песня. «Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С.282-283, №26).

Проблема нелюбимой жены на Дунае решается просто:

«…Узяу жану няудалую
За тонкiя бокi
I укiуу сваю жану
У Дунай глыбокi.
_ Плывi, жана няудалая,
Мiжы гор вадою,
Я сам знаю, розум маю,
Што не жыць з табою…»

(«Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С. 125 - 126, №239).

Но есть и другие радикальные варианты «разженитьбы»:

« …Дай Божа вясну даждаць,
Я малады разжанюся,
Па беражку раскачуся,
Дунайчыкам абярнуся…»
(Купальская. «Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С.283, №27).

То есть утопление в Дунае с предварительным «па беражку раскачуся» приравнивается к социальному акту – разводу. Помните, выше, в главе «Отец и мать», невеста собиралась плыть по Дунайским водам для венчания:

«Плывите, чары, вслед за водою,
А я за вами сама скоро буду
К Божьему суду – к венчаньицу…».


Прямо не река, а отдел ЗАГС, какой-то! На фоне буйства марьяжных интересов в придунавье, становиться и не такой уж невероятной версия о болгарском происхождении жены князя Игоря Прекрасе из Плиски (Ольги), изложенная в «Новом Владимирском Летописце».

«…Дунай, как всякая река, в традиционных поэтических представлениях соотносящаяся с мотивами преобразования. Переходом из одного состояние в другое, в том числе – замужество... Формула «отдать/уехать за Дунай» означает «выдать/выйти замуж» и тем самым органично связана с просватанной девушкой, горюющей по уходящей «воле»». («Русский фольклор. ХХХ. Материалы и исследования» С-П. 2001).

Всё верно, но почему именно Дунай, а не столь же удалённая от восточных славян Висла, например, или Лаба, Одра? И почему больше всего песен такого типа наблюдается в Белоруссии и сопредельной ей Смоленской области России?


в) Плавсредства

«Не с кем ночку начивать,
Асеннюю каратать!
…Нету милава дружка,
Андреюшки-канюшка!
…Я са той таски-препону
Пайду-выду на Дунай!
…На Дунае утаплюсь…
Где ни взялся мой милой…:
- Постой, девка, не тапись,
….Падведу я лотычку,
Перевезу сударушку
На свою сторонушку –
К радимому батюшки!...»
( «Собрание народных песен П.В. Киреевского. Записи П.И. Якушкина. Том 2», Ленинград, 1986. С.115-116, № 253).



«Лотычка» в низовьях Дуная

Обратим внимание на профессию спасителя – «канюшок», так как это совсем не случайно в дунайских» песнях:

« … Прыплыла прыплаука к Дунаю,
А на той прыплаве конiчак,
А ля таго конiка Ясенька,
Ранiцай конiка змываець,
Шауковай хустачкай сцiраець…»
(Далее спрашивает коня, не отвезёт ли он его на гору к любимой, которая посылала за ним. («Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С. 135-236, № 253).

(О конях и конюхах на брегах Дуная будет рассказано ниже в разделе «Флора, фауна, пейзажи»).

Древнерусская ладья описывается в некоторых былинах, связанных с Дунаем:


«А з-за моря, моря было Дунайского
Выбегало из-за носу да тридцать караблей…
Да один-от карапь да изукрашен хорошо:
Ишше нос-то, корма да по-звериному,
Ишше хоботы-ти мецёт да по змеиному,
Ишше вместо оцей врезано по каменю да самоцветному,
Вместо бровей прибивано по соболю-ту черному»

(«Соловей Блудимирович и Забава Путятисьня». А.Д. Григорьев «Архангельские былины и исторические песни». Том 3, С-П 2003. С.139, №331).

«Море Дунайское» - это низовья реки, многочисленные, широко разлитые «гирла» Дуная. В одной хлыстовской песне мы находим «нашим» уже весь Дунай, причем плаванье «на вёслах» вольных людей на большом корабле (под руководством Христа, конечно ) начинается с его верховьев и заканчивается в раю: «Гребите вниз по батюшки по тихому по Дунаю, от краю други до краю до небеснова до раю» (Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М. 2002. С.148). Несомненно, конец трудного путешествия всегда воспринимается как рай. Тут интересно, что в рай можно попасть используя Дунай.


Райский отдых с ощущением полной свободы

1840 год, Алтайский горный округ, записана интересная свадебная песня, исполнявшаяся в обряде «браньё»:

«…По Дунаю насад плывёт,
По тихому ветляненькой.
Подле берег колымагу несет
Подле крутой багрецовую.
Во насаде (имя рек) сидит,
Что (имя) свет (отчество).
В колымаге – красна девица,
Что (имя, отчество ).
Как (имя молодца)-то Богу молится
(Отчество) поклоняется.
- Как создай, Боже, Господи,
Со небес тучу грозную
Со громами со страшными,
С молоньями со яркими,
Сонеси, Боже, Господи,
Что (имя молодца) - то с (имя девицы)…»

(«Русский семейно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего востока». Новосибирск 2002. С. 268-269, № 260).


Плавание по тихому Дунаю

Здесь на Дунае и его береге, на разных средствах передвижения мы видим девицу и молодца, которые едут параллельно относительно друг друга. Юноша желает сблизиться с девицей, и для этого призывает не св. Валентина, не Петра и Февронию, например, а ГРОЗУ!


"Подле берег колымагу несёт..." Румыния


г) Ритуальные языческие действа на Дунае

1. Мужских союзов: В некоторых вариантах былин «Сорок калик со каликою» находим реку Дунай на фоне следующих событий: 40 хорошо одетых и вооружённых копьями молодцев в едином кругу у «Долматова креста» клянутся Богу, сторонам Света и друг другу не воровать, не лгать, и не сходиться с женщинами, нарушителя же судить своим судом, не обращаясь к высшим инстанциям, что очень похоже на организацию некого бродячего религиозного общества с языческим уклоном (Поклоны на все четыре стороны).

2. На пути, цель которого не всегда указывается, этой группе встречается князь Владимир, который просит их спеть «елиньской стих». Напомню, что в киевской Руси «эллинской верой» называли язычество. Калики поют, так, что «…мать сыра земля да потресаласе, /Темны леса до земли да пошаталисе/ Да до матушки сырой земли да клонялисе, / Да озёра, болота да сколыбалисе,/Ишше руцьи, реки да помутилисе». Князь просит их перестать так как он от пения не может на коне сидеть, стоя стоять и лёжа лежать, и приглашает калик в Киев.

3. Там к одному из калик начинает приставать с предложением интима жена князя, он отказывается, ссылаясь на обет. Тогда негодяйка ворует серебряную братину и подкладывает её в вещи отказавшего ей калики. Уличённого в воровстве калики жёстко наказывают, вырезав сердце, глаза, язык и закопав по грудь в землю. Однако невинно пострадавший восстал из ямы, догнал калик и перед смертью рассказал, как было дело. И всё это происходит у Дуная. Калики просили прощения у оболганного собрата за его муки, и:

«Вот спустилисе в Дунай-реку, - покупалисе,
Ишша вышли на плакун – траву, - покаталисе,
Ишша тем старина наша поконьцилась»
(Григорьев А.Д. «Архангельские былины и исторические песни. Том 2. С-П. 2003. №223.С.110).
То есть совершили ритуальное омовение в Дунае после невольного греха, и набрались сил, катаясь по Земле и не «абы где», а на траве с «говорящем» названием «плакун».

В другом варианте этой былины (там же, № 258) этот же эпизод с ритуалом омовения в водах Дуная и катания по плакун траве поставлен в самое начало, после чего калики «кладут заповедь великую», что совершенно не противоречит смыслу: клятвы богам давались после ритуалов предварительного очищения, омовения.

Иногда целю путешествия является само купание и катание:

««Вы куды же, калики, едите? Куды Бох понёс?»
«Мы идём…
Во Ёрдане идём реки покупатися,
А-й на плакуне-травы там покататися!»»
((Григорьев А.Д. «Архангельские былины и исторические песни. Том 2.» С-П. 2003.№ 215. С.56).

Весьма характерен комментарий к этим былинам, их автор считает, что евангельская Иордан-река в «неправильных» вариантах заменена «общеэпической» Дунай-рекой. То есть совершенно очевидный факт переделки языческого текста на христианский лад в некоторых вариантах этой былины исследователями полностью игнорируется.

Выше, в подпункте в) «Плавсредств» была приведена хлыстовская духовная песня, из которой мы узнаём, почему воды Дуная так легко в народном сознании заменяются водами Иордана – святые воды батюшки Дуная это путь в рай: «Гребите вниз по батюшки по тихому по Дунаю, от краю други до краю до небеснова до раю» (Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М. 2002. С.148).

2. Женских союзов: «Идёт молодец путём-дорогою, подходит ко Дунаю-реке и прилёг тут на бережку отдохнуть. Видит он, что пришли двенадцать девушек – одна другой лучше, разделись, обернулись серыми утицами и полетели купаться. Молодец подкрался и взял платье одной девушки…» (Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. Том 2. М.1957. «Морской царь и Василиса Премудрая» №220. С.180). Об этом устойчивом эпизоде восточнославянских сказок как описании ритуального купания девушек женского союза см. работу автора «О Макоши, вилах и белых кобылах» на сайте Перуница.


3. Искупления вины: «…и случилось ему (русскому купцу) с товаром плыть по Дунай-реке из одного места в другое; вдруг поднялась буря, так и хочет судно потопить. Тут купец и вспомнил, что брал деньги и давал в поручители животворящий крест, а долгу не заплатил: так верно, оттого и буря поднялась! … Купец взял бочонок, отсчитал пятьдесят тысяч рублей, написал татарину записку, положил её вместе с деньгами в бочонок и бросил тот бочонок в воду…» (разумеется, Дунай доставил долг заимодавцу) (Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. Том 3. М.1957. «Крест-порука» № 450. С.268).

6.
И прочие: Так же к ритуальным, обрядовым действам относятся выше и ниже приведённые цитаты с описанием пускания венков по дунайской воде девицами и доставание их молодцами; хождение девушек по жёрдочке (бревнышку) в ожидании того, кто её переведёт через поток, что означало «серьёзные намерения»; предсвадебное чесание девушками кос над водою; хождение по воду молодками в ритуалах второго дня свадьбы.


д) Флора, фауна, пейзажи и другие фольклорные «пустяки», полностью соответствующие реальному положению дел.

«Аи уж ты ой еси, Дунай-река,
А и шириной же ты широкая,
Глубиной очунь глубокая!
Есь на тибе, славна Дунай-река,
На половины-то реки тибе
Есь серой-от камешок горючей-от,
Как второй-от камешок-белой-от,
Как третей-от камешочик – чорной-от…»
(«Былины М.С. Крюковой, том второй». М. 1941.№ 113 «Последняя поездка Степана Разина», С.575).


Камешки широкого Дуная


«Посеяли девки лён
Под грушей зеленой.
Повадился паринёк
Ва девичий ва ленок.
Примял ленок, приталок,
Галовачки посарвал,
Во Дунай-речку пабрасал.
Дунай-речка не примаит,
Ко бережку приношаит,
Ко бережку, ко юрку,
Ко зеленому лужку,
Ко милому дружку»
(Игровая, плясовая песня. «Собрание народных песен П.В. Киреевского. Записи П.И. Якушкина. Том 2», Ленинград, 1986. С.105, № 222).


Следы трудовой деятельности на Дунае

Потрясающее по красоте описание придунайской местности находим в свадебной песне жениху:

«Не разливайся, мой тихий Дунай,
Не заливай зеленые луга!
В тех ли лугах есть ковыль-трава,
В той ли траве ходит белый олень,
Ходит белый олень – золотые рога…»
(«Собрание народных песен П.В. Киреевского. Записи П.И. Якушкина. Том 2», Ленинград, 1986. С.58, №88).


Разлив Дуная. Будапешт

Образ оленя на Дунае встречается в фольклоре довольно редко, а вот коней – черезвычайно часто.

В Тульской области на свадьбах пели величание удалой молодёжи, гостям:

«Вдоль Дунаю, вдоль Дунаю,
Вдоль по тихому Дунаю,
Там Иван-сударь гуляет,
Табун коней загоняет,
Он не криком, он не свистом,
Только шляпою махает…».

(Здесь приведено без повторов и рефрена после каждого двустишия «Ай люли, ай люли, Ай люли, люли, люли!». Обрядовая поэзия. Книга 2. Семейно-бытовой фольклор. М.1997. С. 474-475. № 781).

«Ах вы, комони, комони,
Комони, кони добрые!
Знать, заслышали комони
Что невзгоду великую.
Из Дуная воды не пили,
Из тихого не кушали…»

( «Русский семейно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего востока». Новосибирск 2002. С. 268-269, № 260).

Это зачин вышеприведённой песни- молитвы о создании грозы. После описания не испивших дунайской водицей коней мы видим ситуацию параллельного перемещения девицы и молодца, с просьбой сделать так, что бы их пути пересеклись.


Дунайская водица

А вот другая свадебная песня, построенная по очень архаичной схеме – в виде вопросов и ответов. В ней мы видим другой вариант развития аналогичной ситуации: напоянные из Дуная кони повезут жениха – князя не мимо и не параллельно желаемому объекту, но «точно в цель»!:

««…Берега-луга крутые,
А полой водой наливались,
Ой, куда вода сбегать будет…?»
«Вода будет на Дунай-речку…»
«А кто воду выпивать будет?...»
«Пили воду вороные кони,…»
«Куда ж они собираются?...»
«Собираются воевать…»
«А кто ж у нас воитель будет?...»
«Дружья воителем, дружинушка…,
Молодым князем да Иван-сударь!»»

(Текст приведён без повторов. «Свадьба. От сватовства до княжего стола». М.2001.С.451).

Степан Разин, решив передохнуть на берегу Дуная, отпускает коня на выпас:

«Э и ты беги, беги, мой же доброй конь,
Ты беги, беги да в зелены луга,
А и ты гуляй, гуляй да в зеленых лугах,
Кушай-ешь же шолкову траву,
Пей же всё воду со Дунай-реки,
Отдыхай сичас, конь, от работушки…»
(«Былины М.С. Крюковой, том второй». М. 1941.№ 113 «Последняя поездка Степана Разина», С.575).


Брег Дуная близ Силистра. Фото И. Иванова.

Напомню, что в народных представлениях «напиться воды» из какого-либо водоёма означало «застолбить место», сделать его своим, например, в «Слове о полку Игореве…» наши мечтают «испить шеломом Дону».

То же мы видим и в «Старине про Ваню Залешанина»: принадлежавший «задонскому» богатырю конь, испившие дунайской водицы, описывается «будто лютой зверь».


Этноопределяющий оберег «знак болгарина», имел широкое распространение вплоть до Х века. Фото из книги "Прабългарски амулети от Македония и Сърбия" в списанието за балканска археология "Старини", бр.1 от 1999 г.

Кони, табуны, пасомые славянскими женихами и прочими воинами на Дунае, а так же волки отмечены и в украинских, и в белорусских песнях с любовной тематикой: Свекровь «Шлець яе маладу у Дунай па ваду», а там «…ваучышча за гарою выець. //Плакала малада, к Дунаю iдучи,//А зачуу мiленькi, конi пасучи// - Не бойся, мiлая, я конi пасу, //Я конi напасу i вады прынясу…» («Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С. 101, № 196).

Волки, упоминаемые на Дунае не всегда реальные звери, иногда волк это более ловкий (чем славянский молодец), жених, в семье которого едят сырое мясо, обычай, характерный для монголов- кочевников:

«…Абабрауся шэры ваучок,
Як скочыу – пераскочыу,
Як плыу – пераплыу,
Узяу дачку-каралеуначку.
Да як была я у караля, Тады ела з сырам масла,
А як я за ваучком – сырое мясо…»

(Купальская песня. «Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С.283, №26).

Фольклором отмечается многорыбье Дуная, однако занятие рыбной ловлей упоминается только в «шутейных» текстах:

«Дунай-речка всколыбалася,
В реке рыба разыгралася,
В берега рыба кидалася.
Как проведали про рыбинку
Молодцы ловцы захарьевцы,
Поладили шелковые невода,
Эту рыбинку повыловили»
(Плясовая. «Русский фольклор». М.1985. С.191).


Дунайский улов, Болгария, фото с выставки «Дунай, рыболовство и судостроение». Для достижения таких уловов болгарские рыбаки издавна жертвовали Дунаю кур.


«Пришол (Омеля) к Дунай-реке, розмахнулся широко…- шшучку и зачерпнул» (Зеленин Д.К. «Великорусские сказки Вятской губернии». С-П. 2002. №23 «По щучьему велению». С.123).

На Дунае добывают рыбу и женщины:

« - Старичок, мой старичок,
Касатик старичок,
Пусти же меня, старичок,
На Дунай реку гулять:
С реки, малада, приду,
Много рыбы принесу!
- Мне не надо твоей рыбы,
Не пущу младу гулять!»
(Свадебная Терского берега Белого моря. Ю.Г. Круглов. «Русские обрядовые песни». М. 1989. № 217.С.275). В этой же песне упоминаются сады с множеством яблок и луга, изобилующие ягодами.


На берегу Дуная, 2008 год.forum.fishing-ua.com

«…Куприянова Матрюшка-
…На Дунай-речку ходила,
Решитом рыбу лавила,
На сталбе рыбу варила,
Без воды рыба кипела.
- Не прагневайся, (мой) милай,
Мая рыбушка сыренька,
А Матренушка с дуренькой
(Хороводная песня. «Собрание народных песен П.В. Киреевского. Записи П.И. Якушкина. Том 2», Ленинград, 1986. С.107, № 228).


В Европе отмечается День Дуная.

На Дунае много птиц и их упоминание всегда связано с игрищами, свадьбой или войной:

«Селезень мой сиз косистый,
.…Подь поплавай по Дунаю!»
(Хороводная. Ю.Г. Круглов «Русские обрядовые песни» М. 1989. №165. С.250).

«Ах ты, вутачка-пераплывачка,
Ты цяпер на Дунаю,
Як пераплывешь сiня мора,
Там цябе невад зловя
Ах ты, дзевачка маладзенькая,
Ты цяпер у матулькi,
А як пойдзеш да свякровачкi,
Там цябе гора пойме…»
(Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001. С. 489).

В свадебной песне курских переселенцев в Приморском крае:

«…вдоль по тихому Дунаю,
Там и плыли-проплыли а четыри утены.
…а пятая косатая,
…она назад повернула,
…в высок терем заглянула,
Чтой у тереме бают у высокому гутарют,
…девки песенки играют,
…Манечку величают…»

(«Русский семейно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего востока». Новосибирск 2002. С.489, №14).


«З-пад гаю, з-пад цёмнага,
З-пад Дунаю, з-пад зялёнага
Прылятае пташка морская…»
которая приносит в семью царское требование явиться на военную службу. («Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С.305, № 78).


В свадьбе Пинского района Белорусии в момент сборов жениха с дружиной к невесте пели:

«А з-пуд сытя, з-пуд рокыття,
Выплывае сывай сэлэзэн,
Ой, а за йiм сiра вутовка,
- Ой, жды-пожды, сывай сэлэзэнь,
Ой, розмаю твэе пiр ечко,
- Ой, вэрныса, сiра вутовка,
Розмае мнi да тыхый Дунай,
Нэ так Дунай, як рiчэнька»
Во втором куплете этой песни приведён диалог жениха с матерью. (У.I.Раговiч «Песенны фальклор Палесся» том 2 Вяселле. С. 114-116, № 94).


«Пушчу я паву
Рана, рана, па Дунаёчку,
А сама пайду
Рана, рана па беражочку,
А цi не увiджу,
Рана, рана, таткавы сенi…»
(Каляндарна-абрадавая паэзiя». Мiнск 2001. С.487).

«…Дунай, как всякая река, в традиционных поэтических представлениях соотносящаяся с мотивами преобразования. Переходом из одного состояние в другое…» («Русский фольклор. ХХХ. Материалы и исследования» С-П. 2001. С.2001). Верно, «как всякая река», но это не объясняет, почему чаще всего в фольклорных текстах «всплывает» просто «река», вторым по частоте идёт Дунай, а уж потом, значительно реже, упоминаются названия других рек Волга, Днепр, Дон и прочие. И не об одной другой реке в фольклоре восточных славян мы не встретим такой обширной информации. Для возникновения такой ситуации, какую мы видим с рекой Дунай, необходим этнический импульс невиданной силы.

Вернёмся к описанию Дуная. Образ водоплавающих птиц в водах Дуная на берегах которого растёт виноград и груши находим и в русской игровой песне Уфимской губернии, в которой, естественно не было ни Дуная, ни груш, ни виноградников, но всё это до сих пор имеет место на реальном Дунае, что говорит нам о том, что песенный Дунай русского населения Уфы полностью соответствует Дунаю реальному. Сколько же поколений тому назад предки уфимцев видели Дунай?:


Дунай, румынский берег.


«…Селезень мой сиз косистый,
…Подь поплавай по Дунаю!
Подплыви ты к винограду,
Стань под грушу, стань послушай,
Как девицы скачут, пляшут?
Они эдак, всё вот эдак,
Подбодрёмшись, веселёмшись,
Подбодрёмшись – и в ладоши!»

(«Обрядовая поэзия. Книга 1». М 1997. С.321-323, №1695).



«Злукi у луку iдучы…»

« А мой жа ты, Дунай цiхi,
Як было злукi у луку iдучы,
Да нiцую лазу гнучы,
Бела камене мыючи»

(Отрывок купальской песни. «Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С.283, №27).

«…Стаiць явар зеляненькi,
Пад тым яваром Дунай цiхi…»

(Купальская песня. «Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С.282-283, №26).


В белорусской свадьбе Кобринского района, в песне на сборы в родительском доме мы видим тот образ склонившегося над Дунаем дерева:

«Стоiть еврко тонкый, высокый,
На Дунай нахылывся,
На Дунай нахылывс…».


Картина настолько волнительна, что с ней сравнивается ритуальное поведение жениха:

Стоiть жэнышок у концi стола,
В дорогу народывся,
В дорогу народывс…

Своюй матёнцы, своюй рiднэнькый
До ножок прыпадае,
До ножок прыпадай…».

(У.I.Раговiч «Песенны фальклор Палесся» том 2 Вяселле. С. 418, № 505).

Аналогичный образ в том же свадебном моменте находим и в Пинском районе Белоруссии:


«Стоiть дубочок, стоiть зэлэный,
На Дунай похылывса.
Сэдыть жэнышок молодэсэнькый,
В дорогу нарадывс(а)…
Свойму татоньку, свойму рiдному
До ножок прыпадае…».

(У.I.Раговiч «Песенны фальклор Палесся» том 2 Вяселле. С. 198-199, № 222).

Вид дерева, склонённого над любым водоёмом, в большинстве случаев действительно красив. И в Поднепровье не хуже, чем на Дунае. Почему же в Белоруссии коленопреклонённый жених ассоциируется с деревом над Дунаем? Может быть, потому что он (жених) приехал или возвратился с Дуная? Как, например, русские молодцы, богатыри, казаки.


VI. Наши вои на Дунае, казаки, разбойники…


Встреча на Дунае. Русы падают в ноги только родителям

«Копіа поютъ на Дунаи…»
Слово о полку Игореве…

Казаки на Дунае есть и были. В сказке Вятской губернии (!) «Новый богатырь Фома Берденик» весьма реалистично описывается переправа казаков через Дунай: « А Фома Берденик идёт степями, камышинки ломаёт да под пазуху кладёт себе. Всякой салдат по пуку наломали ето камышу, всякой салдат несёт себе. Фома Берденик отпустил своево коня; конь переплыл через Дунай. А Фома Берденик идёт, да камышинки на воду бросает, на их и ступает. Фома Берденик переправился через Дунай. А солдаты ковры навязали (из камыша), да переплыли через Дунай на коврах» (Зеленин Д.К. «Великорусские сказки Вятской губернии». С-П. 2002. №23 «По щучьему велению». С.195).

Начиная с 17 века, на нижний Дунай переселялись сначала донские казаки, раскольники, спасавшиеся от преследований после восстания К.Булавина, затем запорожские казаки. Русско-турецкая война началась переходом через Дунай в 1828 году. Эти события оставили следы в фольклоре:

Тихий Дунай, тихий Дунай
Бережечки зносить...
Молодий козак, молодий козак
Отамана просить:

"Пусти ж мене, отамане,
Із війська додому,
Бо вже скучила, бо вже змучилась
Дівчина за мною…".


В минуты отдыха казаки на Дунае играют в азартные игры и соблазняют местных девчонок сказками о чудесной жизни в их краю:

«Цякла рэчка праз мястэчка,
А другая край Дунаю,
Там казакi у карты iграюць,
Дзяучыначку падмауляюць:
- Дзяучыначка маладая,
Едзь ты з намi, казакамi.
Да у нас паля грашавыя,
Да у нас сцiрты пшанiчныя,
Да у нас рэчкi мядовыя…»
(«Фальклор у запiсах Яна Чачота I братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С.287, № 40).

На Дунай призывается один из трёх братьев:

«…З-пад Дунаю, з-пад зялёнага
Прылятае пташка морская
Прынашае пiсьмо царскае.
Пiсьмо царскае – гасударскае,
Напiсана, запячатавана,
Да татулi адасланае.
Да у татулi тры сынулi,…
Катораму iм у службу iсцi…?»

(«Фальклор у запiсах Яна Чачота i братоу Тышкевiчау» Мiнск. 2005.С.305, № 78).


«Тихий Дунай бережечки зносить...»

Казаки на Дунае так же упоминаются в архангельском варианте легенды о возникновении Дуная из крови богатыря: «…« Послушай, Дунай сын Иванович (говорит Настасья); у меня зачалось три отрока, не будет на земле их мудренее и сильнее!» Дунай не поверил и роспорол груди и досмотрел: три отрока. И роздумался: «Что я такоо зделал?»; утвердил нож череном в землю, стал на седло и сказал: «Господи! Что я сделал; река Дунай, протеки кровью и будут донские казаки по реке!» - и бросился на нож. И конець» (А.Д.Григорьев. «Архангельские былины и исторические песни. Том 1». С-П. 2002. С.177-178, № 37).

В комментариях к этому тексту читаем: «Неудачны индивидуальные новации сказителя (…на берегах реки, образовавшейся от крови богатыря, будут жить «донские казаки»)» (Там же, С. 662). Почему же «индивидуальная», почему «новация» да ещё и «неудачная», если о присутствии казаков на Дунае нам сообщают русские, белорусские и украинские песни, а так же Дон и донские казаки достаточно часто упоминаются рядом с Дунаем?!

В последних словах русского богатыря Дуная звучит пророческое завещание мифологического героя, которое, судя по устному народному творчеству восточных славян, и историческим фактам сбылось и исполнилось.

Однако присутствие казаков на Дунае, начиная с 17 века зафиксированное исторически, не могло быть причиной появления всего восточнославянского фольклорного массива с темой Дуная. Служилые казаки в составе регулярных войск не могли оставить нам эти бесконечные песни о молодёжных гуляниях, заключаемых браках – в их солдатской жизни всего этого в массовом количестве не было. Вольные казаки селились в непроходимых местах дельты и связь с покинутой родиной поддерживали слабо, однако какие-то сведения о них проникли в фольклор. В одной из былин, на нижнем Дунае, разливающимся «морской волной» оказывается казак Стенька Разин, и он туда скачет на коне с Дона:

«Вы прошшайте, степи славныя,
Степи славныя Доньския!...
Он садилсе на добра коня,
На добра коня да богатырского,…
В путь-дорожочку вон поехал ко Дунай-реки.
Он и немало поры-времени же ехал всё,
Он и ехал ко Дунай-реки,
Вот приехал коДунай-реки,
Ву Дуная у реки же он,
Он сидел же призадумалсе,…
Он и смотрел, смотрел да на Дунай-реку,-
А и Дунай-река стояла тихая,
Вот ведь и тиха, не колыбаласе,
Она морьской волной не розливаласе…»
(«Былины М.С. Крюковой, том второй». М. 1941.№ 113 «Последняя поездка Степана Разина», С.574-575).

Заметим, что в научных кругах хотя и отмечают талантливое исполнение былин сказительницей М.С.Крюковой но считают её «фантазёркой», привносящей множество личного в тексты. А может быть наоборот, Крюкова точна в передаче услышанного, тем более она всегда это подчёркивала, помнила даже кто и как исполнял одну и ту же былину, то есть различала варианты. А фантазировали как раз те исполнители, которые отбрасывали «ненужные подробности», некоторые «странности», коими полны старинные песни. Крюкова, будучи женщиной любопытной и грамотной, отлично знала, что киевские богатыри никогда не защищали «камену Москву», например, однако не стеснялась петь об этом, потому что именно так она услышала «от деда Гани». Другие же исполнители могли такие моменты «обходить», изменять. На мой взгляд, то, что в текстах Крюковой полно «галиматьи» и они «неудобоваримы» для сегодняшнего восприятия как раз и является доказательством их сохранности, аутентичности.

В редкой былине, опять же, записанной от М.Крюковой, «Про Росши-Росши Росшиби колпак, его племянника» русский богатырь Росша (Ростислав) по прозвищу Росшиби Колпак хоронит побитую им в «Брыньских лесах» «силушку неверную», его племянник на коне отправляется:

«… попроведати
По рекам, речки все объехати.
Как приехал он да ко Дунай-реки,
Дунай-река текёт да не очунь широкая,
Не широка очунь, (о)на глубокая;»


Таким Дунай, не может быть в нижнем течении, это скорее начало или средина реки, и там находиться угроза Киеву (!):

«У Дунай-реки богатырь-от погуливат,
Он ведь богатырскима утехами да забавляитса,
…Кинат палицю высоко по поднебесью,
Он правой рукой выбрасыват,
Он левой рукой подхватыват,
Клонит палицю тежолую,
Клонит палицю на Киев-град
Просит, просит поединшшичка…»


Росшин племянник пытается культурно разведать обстановку, выяснить, что за человек перед ним:

«…Йиз какого едешь города?
Ты какой земли, украины?
Ты король ли, королевиць есть?
Уж ты князь ли есть, княжевиць есть?


Богатырь игнорирует вопросы, ведёт себя нагло, грозит сделать из Росшиного племянника «мокрое место». Ответ нашего богатыря очень интересен:

«Ты не смейсе-ко, дородней доброй молодец,-
Не успел ты ведь ягоды-малинушки накушатьсе,
Зачел впереди всёго хвастати!»


Выражение «не успел малины накушаться» выглядит здесь как красивая поговорка, «общее место речи», однако, мне не известны примеры применения его где-либо ещё. С другой стороны, сказительница Крюкова от которой записана эта былина, постоянно подчёркивала, что старины она поёт, так, как услышала; она помнила и часто во время пения называла тех, от кого какую старину переняла. То есть шансы того, что упоминание малины, которой «не успел накушаться» супостат Киева на среднем или верхнем Дунае, не есть выдумка сказительницы. Почему это так важно? Потому что на среднем Дунае действительно имеет место «малиновый рай», там есть страна, являющаяся крупнейшим мировым экспортёром малины, это Сербия.

Племянник Росши вступает в бой, но уступает противнику, и тут на помощь вовремя подоспел сам Росша Росша Росшиби Колпак, супостат повержен, однако появляется родной брат убитого врага, потом ещё один, наши дядька с племянником бьются «трое суточек», и вот:

«Его дяденька родимой тут,
Он ведь хлопнул богатыря палицой тежолою,-
Тогда падал великан да на сыру землю,
Мать сыра земля да сколыбалася,
Непр-река тогда да зволноваласе,
Моря южные да зволновалисе,
Они волнами морскими-ти морьскима да розливалисе.»


И, как было принято в века оные, вырезав сердце и печень у врагов, богатыри повезли трофеи начальству. К всеобщей радости был устроен пир, все богатыри «дивились чудовищам», герои были щедро одарены материальными благами от князя и всенародной славой. («Былины М.С. Крюковой, том второй». М. 1941.№ 113 «Последняя поездка Степана Разина», С.76-79).

Спрашивается: Какое дело Киеву до агрессоров со среднего Дуная, а им до Киева? И почему свержение чудовищ повлекло за собой реакцию потрясения от Днепра до «южных морей»? Была ли когда- нибудь возможна подобная историческая ситуация?

На берегах Дуная отличился и богатырь Ваня Залешанин:

Обозрев окрестности Муравленки (Морава?), Оффрак (Ефрат?) и Пучай (Почайна?), на которых «всё тихо», обнаруживает

«У Дуная, у реченьки у быстрою,
У того ли всё у камешка у серого,
Сидит богатырь, вон на камешки,
Конь его же всё пшеницю ест,…
Ему налита вода да всё со Дунай-реки.»


То есть богатырь и его конь «как у себя дома». Ваня его знает и прямо издалека начинает упрекать богатыря с берегов верхнего или среднего Дуная («быстрая реченька») в нарушении неких «условий»!

«Не по богатырьских ты условиях дела делаешь,
К нам к заставы не евляешься!»


Это ж с какого перепугу великан с далёкого Дуная должен отчитываться на заставах Киевской Руси, и почему эта «разборка» опять таки имеет отзвук на Чёрном и Хвалынском (Каспийском) морях?

Не иначе как он нанялся быть киевским пограничником на верхнем Дунае. Причём богатырь этот не местный, не дунайский, а с задонья:

«Зашипел-то гон, злодей, тут по змейиному:
«Уж т, молод же поркун, да не пужаишьсе,
Не боишьсе ты ведь страху, такой ужасти,
Хочёшь ты со мной, с богатырём задонским с таким, боротисе!...
Я побил, побил короля-то всё у той ли у королевы-то у Латынгорки,
Погубил у ей короля – мужа у ей же всё – латынгорского,
Победил-то я двинадцеть ихных рыцарей!…»


Упоминание 12-ти латынгорских рыцарей намекает на какую то связь или просто знакомство с западноевропейскими легендами «Артуровского цикла». Если сам Артур - исконно бриттский герой, то о его 12 рыцарях писали авторы разных национальностей — валлийцы, германцы, англичане, французы. Слово «поркун» означает «в гневе порящий чушь»; а «латынгора» - «государство латинской, католической веры, расположенное в лесистой горной местности»! Именно такие характеристики имеют государства, ныне расположенные на верхнем и среднем Дунае: Германия, Австрия, Словакия, частично - Хорватия и Сербия. Историческим является факт прихода на Дунай из-за Дона кочевых племён гуннов, аваров, угров, которые действительно вели бесконечные войны с «латынгорскими» королями и королевами.

Ваня Залешанин

«Отрубил-то он богатырю буйну голову,
Его тело-то предал земли, закопал же взял,
А голову воткнул на копьё-то богатырьскоё,
Штобы видели богатыри у заставушки»


Богатыри ужаснулись, и рекомендовали не возить в Киев чудовища, пусть из Киева приедут, посмотрят. Было послано донесение, из Киева на Дунай явился князь Владимир с богатырями, Илья Муромец вынес благодарность

«Ну, спасибо, тибе, Иванушко, за службу верную,
Охранил ты землюшку светлоруськую…»


Залешанин был премирован пиром в свою честь и теремом с фруктовым садом в Киеве.
(«Былины М.С. Крюковой, том второй». М. 1941.№ 64 «Старина про Ваню Залешанина», С.54-55).

Объезд тех же территорий с целью «разузнать дела» совершают богатыри в былине «Про Самсона Колыбаева про племянника»: От Непры (Днепра) на Почайну, затем на Дунай, потом на Офрак , от неё к морю, от моря к горам Сарачинским (сарацинским, арабским, в разные времена таковыми были Кавказ и Балканы), а оттуда к реке Муравленке (Морава – название двух притоков Дуная) «на луга ли тут да на зелёные, на прекрасны тут да на долинушки» и там бьют кочевников (силу арабскую и турецкую). («Былины М.С. Крюковой, том второй». М. 1941.№ 68, С.97).

С арабской силой борется Костя Новоторженин и его дружина на Непре-реке (Днепр), а затем отправляются на Дунай, где находят «силушку неверную», которая шла на «светую Русь». Битва была долгой, но богатыри спасли Русь «всё же от погибели» («Былины М.С. Крюковой, том второй». М. 1941.№ 76 «Костя Новоторженин», С.165). Заметим, что средневековый арабский халифат был особо активен на европейской территории в 7 – 10 веках.

Помимо народных песенных «старин» в авторском «Слове о полку Игореве…» (12 век) так же часто упоминается Дунай.

Специалист по истории литературы, истории и археологии Киевской Руси Л.Е. Махновец считал, что автором «Слово о полку Игореве…» был сын Ярослава Осмомысла — Владимир. По его гипотезе дунайские города подчинялись Осмомыслу. Махновец задаётся вопросом: «А кто может документально оспорить очевидное, что Владимир ... не выполнял его (Осмомысла) административные распоряжения на Дунае? Кто докажет, что эти девицы, которые поют на Дунае по поводу возвращения Игоря домой, были только абстракцией в сознании Владимира, а не воспоминанием молодого княжича или князя? ...почему не допустить, что во время похода Игоря в 1185 г. Осмомысл не побывал в инспекционной поездке на Дунае? Не потому ли на Дунай, а не в Галич тогда летит плач Ярославны?»

В первых и в последующих изданиях «Слова…» в фразе «Копіа поютъ на Дунаи» видели намек на действия русских воинов в каких-то битвах в этом краю. Тихомиров, был уверен в том, что «устья Дуная и Днестра находились под непосредственной властью галицких князей», и полагал, что речь здесь идет о восстании болгар в 1186 против Византии, в котором им оказали помощь русские. Слова о поющих копьях на Дунае «становятся для нас понятными в связи с придунайскими событиями 1185—1186-х годов» (Боян и Троянова земля. С. 184). (ФЭБ: Творогов. Дунай// Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т.2 – 1995.). Выше мы отмечали былины о Козарине, уроженце Галиции или Волыни, который бился с силой, поднявшейся из-за «матушки Дунай-реки»..

Заметим, учёные пришли к гипотезе присутствия русских застав на Дунае изучая «Слово…», а не былины. И возникает вопрос, если такие разные песни, авторские и народные, говорят нам об одном и том же, может, стоит прислушаться? На этом фоне становятся понятны слова Святослава о том, что дунайские земли «середина земли нашей». А так же более поздние высказывания Мстислава: «Донележе, — рече, — аз есмь на Киеве, то по реку Яик и по море Понтийское и по реку Дунай не махивати сабли». (Хронограф XVII в. — не позже 1661 г., ГПБ, F.XVII. 17, лл. 337 об. — 338 об. Впервые опубликована в статье Д. С. Лихачева «Летописные известия об Александре Поповиче». Тр. ОДРЛ, т. VII, М. — Л., 1949, стр. 34.).

Однако, если существование древнерусских застав действительно имело место на Дунае, то всё равно, описания мирных гуляний, пусканий венков по водам Дуная, любовных страданий с утоплением в Дунае, - не их «рук дело». Подавляющее большинство «дунайских песен» мирные, бытовые, любовные и, следовательно, созданы оседлым не служивым населением.


Курсом за Дунай

В великорусском фольклоре сохранился уникальный текст, а вернее, группа похожих текстов, условно и крайне неудачно названных «Здунай» («Три окуня златопёрые»), в которых описывается морской налёт на задунайские территории. Неудачно современное научное название потому, что «Здунай» это искажённая сокращением фраза с указанием курса плавания: «Да и за Дунай!» - рефрен, повторяющийся после каждой строки в большинстве текстов этой группы. Выше уже приводился один пример, в котором описывается древнерусская ладья плывущая «за море Дунайское». Во времена бытования судов такого типа, за Дунаем находилась Византия.

Начало свадебного величания жениху, записано в Мурманской области в 1926 году:

«Ещё по морю, морю синему,
Да и за Дунай.
Да что по синему морю по Хвалынскому
Да и за Дунай.
Там бежало, выбегало тридцать кораблей
Да и за Дунай.…»
(«Обрядовая поэзия». М. 1989. С. 485, № 649).

Колядка-величание хозяину дома записанная в Архангельской области в 1976 году:

«По морю, морю синему,
Из-за Дунай!
Что по синему морю, по солоному
Из-за Дунай!
Там бежало, выбегало тридцать кораблей
Из-за Дунай!»
(Обрядовая поэзия. М. 1989. С.79, № 49).

Нас не должно смущать разнообразные моря, упоминаемые в вариантах песни: Воланское (Волынское?), Хвалынское (Каспийское), Синее (Азовское), Дунайское – большинство песен этого типа записаны на Русском Севере, и мы благодарим исполнителей за то, что они сохранили в песнях названия далёких от них южных морей, а ведь могли бы вставлять Белое море, например. То есть к началу ХХ века на Севере сохранились представления о том, что за Дунай можно попасть из южных морей.

Далее в песнях описывается, как мы уже говорили, древнерусская ладья, возглавляющая армаду из тридцати или 33-х судов. На корабле находиться «удалой молодец», «первобрачный князь» который во всех вариантах что-то строгает, и лишь в одном варианте уточняется: «стружечку строгал из калёной стрелы» (Новгородские былины. М.1978. №5 «Здунай (Три окуня златоперые)». С.238).

Молодец роняет в море перстень, его товарищи (иногда – слуги) три раза пытаются достать сетью, и наконец, вылавливают златопёрых окуней, которым «нет цены», но в большинстве вариантов оценщицы всё-таки находятся, причём на родине самих корабельщиков, и это красные девушки-невесты или молодухи, в основном из Новгорода.

В примечании к одному из таких текстов читаем: «Содержание песни кажется несколько странным, ибо в ней заметна случайность двух важнейших событий: молодец случайно уронил в море перстень; его слуги случайно выловили трёх златоперых окуней. Если бы молодец нарочно, как жертву перед ловлей (ср. обычай бросать перед ловлей в воду хлеб, табак или деньги), бросил перстень в море, то характер текста стал бы весьма прозрачным…Однако ни в одном варианте песни такой нарочитости нет» («Новгородские былины». М. 1978. Примечания. С.424-425).

Все эти «случайности» и строгание стрелы на борту, говорят нам о том, что русские ладьи, идущие за Дунай, вовсе не за рыбным уловом отправились, это военный поход или набег так сказать «солдат удачи», которым в данном случае повезло. И они возвратились на родину (чаще всего в Новгород) к своим женщинам с богатой добычей.

Эту же тему «богатства в реке на фоне военного похода» развивает и автор «Слова о полку Игореве…», только с «обратным знаком», то есть, описывая ситуацию неудачного похода: «Жёны русские запричитали, так говоря: «Уже нам своих милых лад …, ни очами увидеть, а золота и серебра даже не подержать!»…корят князя Игоря, который погубил богатство на дне Каялы, реки половецкой, русского золота насыпал» («Литература Древней Руси. Хрестоматия». М.1990. С155-156. Исследователи отмечают хорошее знание фольклора и применение его «формул» автором «Слова…». Вышеприведенный пример – ещё одно тому доказательство).

Фольклорная символика перстня, упавшего в море близ Дуная– это брак с данной территорией («венчание на царство»), который в реальности заключался со знатными аборигенками.

В текстах типа «Здунай» не совсем понятно то, что хотя перстень упал в море у Дуная и остался не выловленным (что говорит о браке с местной девушкой), но удачливые воины увезли случайно добытые сокровища своим женщинам на далёкой Родине.

Прояснить вопрос можно обратившись к летописи: «В лето 985 иде Володимеръ на Болгары съ Добрынею, съ уемъ своимъ в лодьях, …и победи болгары (ПВЛ). Некоторые исследователи убеждены, что здесь речь идёт о волжских булгарах, лишь бы не затрагивать тему «наших на Дунае». Так кому что нравиться!

Я считаю, что здесь говориться о том, что 25-летний ещё не крещеный князь, язычник и авантюрист, около 4-х лет назад узурпировавший власть в Киеве, а до того с детства, то есть со времени завязывания самых прочных дружеских связей, в течении 10 лет правивший в Новгороде, считавший, что «с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец мой с дружиною доискались золота и серебра», в ладьях, наверняка «по старой дружбе» и с новгородскими товарищами совершил набег на болгарские племена, жившие за Дунаем, в то время завоёванные Византией (Болгарский царь тех времен, Роман, оскоплённый византийцами, «правил» своим народом из византийского плена).

Из таких походов было принято привозить добычу, в том числе и женщин. Вспомним, в «Слове о полку Игореве…»: «…потопташа поганыя плъкы половецкыя и …помчаша красныя девкы половецкыя а съ ними злато и паволокы и драгыя оксамиты». Из летописей известно, что одна из жён Владимира была «болгарыней». Точно неизвестно, когда Владимир женился на ней, но после крещения в 988 году Владимир женился на византийской царевне Анне, которая потребовала от Владимира развестись со всеми предыдущими языческими жёнами, что и было сделано. То есть женитьба на «болгарыне» состоялась до 988 года, а поскольку любимый отцом Борис от «болгарыни» родился около 986 года, то поход Владимира на болгар в 985 году идеально подходит и для женитьбы на уроженке этой земли.

Мы видим удивительные совпадения одного из «дунайских текстов» - песен типа «Здунай», которые исполнялись чаще всего как величание новобрачному или хозяину дома, с реальными эпизодом из жизни князя Владимира – походом на болгар 985 года и случайной зависящей от удачи в походе женитьбой на знатной болгарке.

Велика вероятность того, что величание «Здунай» было сложено именно для князя Владимира на его языческую свадьбу во время дунайского похода на болгар и донесено до северных территорий Руси, где оно встречается наиболее часто, новгородцами - участниками того похода.

Но опять же, это событие, как и «наши» богатырские заставы и казаки на Дунае, никак не могло быть основой появления всего комплекса дунайских песен об игрищах, многочисленных свадьбах простого народа, девичьих гаданиях, утоплениях и появлении реки Дунай из крови русского богатыря.

Чувствуется, что все эти описания гораздо архаичнее «былинных времён», что случаи эти происходили на Дунае не разово, а постоянно, что у русских был долговременный контакт с жителями придунайских территорий. Прямо по Нестору получается: « По мнозех времянех сели суть словени по Дунаеви, где есть ныне Угорьска земля и Болгарска. И от техъ словенъ разидошася по земле и прозвашася имены своими, где седоша на которомъ месте» (ПВЛ).

И если воспринимать это сообщение не буквально, а так, как воспринимает наука фольклор, то есть как метафору, то мы получим сообщение о том, что славяне пришли на Дунай после какого-то этнического взрыва, глобального перемещения многих народов, коих было достаточно и некоторые из них можно проследить с помощью археологии.


Дунай на карте Европы


V. Дунайская Русь

Начнём издалека. Выше мы уже обращали внимание на факт довольно частого упоминания в фольклоре восточных славян Дуная вместе с Доном, и отметили, что не все такие случаи можно объяснить реальным положением дел (Голубой Дунай как приток Дона), на Дунае постоянно появляются люди, имеющие определения «донской» или «задонский». И всё это несколько туманно, не чётко, но какая-то неуловимая, видимо давняя связь имеет место быть. Зададимся конкретным вопросом: были ли в истории ситуации прочной связи Дуная и Дона?

Обратимся к историко-археологическому исследованию крупнейшего русского археолога В.В. Седова «Славяне» (М.2002): однозначный положительный ответ даёт нам археология: да, такая ситуация была. В конце 2 века н.э. начала складываться черняховская культура, которая к 3-4 векам простиралась широкой полосой вдоль Северного Причерноморья от Дуная до Дона. Культура эта была для своего времени высокоразвитой и полиэтничной, в неё входили и предки славян. Археологически выявлены захоронения вождей, жрецов, воинов-дружинников, то есть черняховское общество находилось на стадии военной демократии. Вполне возможно, что черняховское население осознавало свою общность от Дуная до Дона и свободно перемещалось и общалось в этом пространстве.

Достоверно известно, что в составе населения черняховской культуры присутствовали готы и анты – союз праславянских племён. Одним из основных маркеров черняховского времени являются так называемые антские пальчатые фибулы. Их носили женщины славян и готов, но к счастью, по-разному: готки – на каждом плече, а славянки по одной, что позволяет чётко определять этническую принадлежность хозяек украшений. В комплекте с пальчатыми фибулами на поясах носили и металлические «орлиноголовые» пряжки. Возможно, что традиционные женские металлические украшения болгарок и «кованые» пояса русских княгинь и девушек с Дуная в белорусских песнях - есть отголосок черняховской культуры.


Антские пальчатые фибулы и орлиноголовая пряжка

Культура процветала, и оставила след даже в «Слове о полку Игореве…», в поэме говориться о памяти русского сказителя «веков Траяновых» и звенящих златом готских дев на берегу Чёрного моря. Византийские писатели отмечали, что готы идут в бой, шумя на разных языках, то есть под готами того времени подразумевались многие народы, входившие в черняховскую культуру, в том числе и славяне.

К 4 веку н.э. и готами и антами было созданы раннегосударственные образования, во главе которых стояли вожди, власть которых приобрела наследственный характер. (Седов. С. 195). Б.А. Рыбаков отмечал, что в эпоху Киевской Руси существовало понятие «Русская Земля», которое не совпадало с реальной территорией государства. Южная граница «Русской Земли» находилась несколько ниже южных границ Киевской Руси и была образованием, по времени ей предшествующим.

В 375 году гунны разгромили готов, часть готов покорилась гуннам, остальные двинулись на запад. Гуннское нашествие стало концом развития черняховской культуры, большая часть черняховских поселений прекратила существование, огромные массы населения покидали места своего обитания. Началось великое переселение народов, в том числе и великая славянская миграция на запад, вверх по Дунаю (Седов. С. 200- 203).


Между Дунаем и Доном.
а - места находки фибул; б - ареал пеньковской культуры; в - ипотешти-кындештской культуры; г - аварской (славяно-аварской) культуры Среднего Подунавья.
http://sbiblio.com/biblio/archive/sedov_stu/06.aspx


В 448 году в ставке Атиллы где то между Тисой и Дунаем посетил византиец Прииск Панийский, который оставил нам сообщение о терминах «мёд» и «страва», которвые он услышал на гуннском пиру (Седов. С.228). О широком антском расселении на среднем Дунае говорят материалы топонимики. Славянские этнонимы « хорваты» и «сербы» на берега Дуная и придунайские земли принесены были миграцией из Северного Причерноморья.

Так же археологически прослеживаются следы миграции на Средний Дунай и представителей западного славянства, носителей культуры Прага-корчак.

«С антской миграцией в Среднедунайский регион связано и распространение в его северо-западной части топонимии, производной от этнонима русь. Здесь … речь пойдёт об оторвавшейся части этого племени, которая в гунно-аварских миграционных потоках достигла Баварии.

Географические названия, содержащие в своей основе этноним русь фиксируются разрозненно в Нижней и Верхней Австрии, в Штирии, окрестностях Зальцбурга и Регенсбурга. В Раффельштетгенском таможном уставе, датируемым 904/906 г. И регламентирующим торговлю Франкского королевства при Каролингах, названы две славянские племенные группы – богемы и руги (Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные источники IX – XI веков. Тексты, переводы, комментарий. М., 1993. С.62-67). Вполне очевидно, что богемы – это чехи, а относительно ругов в научной литературе высказано несколько догадок. Недавно А.В. Назаренко достаточно авторитетно показал, что имя руги следует идентифицировать с этнонимом русь, так как в западноевропейских письменных памятниках X – XI веков под термином Rugi всегда имеется ввиду Русь» (Седов. С. 236-237).

К 7 веку н.э. в Среднее Подунавье, в том числе и на территории Дунайской Руси вторглись авары, пришедшие, как и гунны «из-за Дона» и создали Аварский каганат, простиравшийся от Венского леса и Далмации на западе до Потисья на востоке. В это новое передвижение на Средний Дунай были втянуты анты, оставшиеся в Северном Причерноморье после нашествия гуннов. Началась складываться археологическая культура, именуемая аварской или аваро-славянской (Седов. С. 231).

Получает распространение позолоченная и посеребренная поясная гарнитура (Седов. С. 233, 235). Все поселения и постройки этого периода на данной территории принадлежали славянам, так как авары вели по-прежнему кочевой образ жизни и капитальных строений не сооружали. По антропологическим данным в захоронениях аварской культуры монголоиды составляли всего 7,7%.(Седов. С. 241).


Сверху вниз: пальчатые фибулы, бронзовая мужская фигурка, кованный браслет, предметы поясных наборов. http://domongol.su/viewtopic.php?f=38&t=255

В 623/624 году славянское большинство Дунайской Руси восстало против авар. Возглавил борьбу человек, «по имени Само», после победы избранный в «короли», он успешно правил славянским государством на Дунае в течении 35 лет, имел, так же, как и впоследствии князь Владимир Киевской Руси, множество жён и детей. Вполне возможно, что объединение славян называемое сторонними наблюдателями «государство Само», самими славянами звалось Русь.

Существует мнение, что слово «само» было не именем, а титулом, званием, величанием. Так на славянских языках называют главу дома «сам», «сама»: «Сам придёт и решит». Сегодня мы этим словом обозначаем начальство, босса: «тебя сам на ковёр вызывает» - и всем понятно, о ком речь. Посмотрите (ниже), как автор фоторепортажа с реконструкции Ледового побоища назвал один из своих снимков:


Судя по всему, сам князь.
http://fotki.yandex.ru/users/kivlanik-58/view/382851/


Так , вероятно, величался и самовластный самостиец Само, настоящее имя которого история не сохранила. Известно только, что он был знатным славянином родом из Карантании, но подданным Франкского государства, откуда и прибыл на средний Дунай к местным славянам по торговым делам, и торговал он скорее всего оружием. Возможно его звали Самослав, сокращённо Само, что совпадало с титулом-величанием, потому и осталось в истории в таком виде.


Фреска с изображением Само из Зноемской ротонды в Моравии (начало11 века). Обнаружена при фотографировании в ультрафиолетовом свете. ( F. Sysel a K. Dvořáková 1999). http://www.moraviamagna.cz/kroniky/k_fredeg.htm

В течении 35 лет правления Само его держава вела постоянные войны с франками, баварцами и лангобардами на западе и аварами на востоке, расширяя границы Дунайской Руси, в том числе и с помощью браков со знатными славянками. Столько же времени правил и Владимир Красное Солнышко, укрепляя и увеличивая Днепровскую Русь, что делает эти два персонажа взаимозаменяемыми с фольклорной точки зрения.

На этом фоне можно предположить, что в основе русских былин о богатыре Дунае, его сватовстве латынгорки, ляховинки для любвиобильного князя- многожёнца лежит история женитьбы самодержца Дунайской Руси, на которого в вопросах отношения к женскому полу был так похож князь Владимир. Только в этом случае становится понятным, почему после убийства жены и детей и самоубийства богатыря Дуная вблизи княжеского дворца появилась река Дунай – молодому государству на Среднем Дунае нужно было идеологическое основание экспансии на запад, к истокам Дуная.


Держава Само, Дунайская Русь.

Почему же славян так «тянуло» на земли, в то вресмя занятые алеманами (швабами), к истокам Дуная, что нашло выражение в фольклоре?

Если Геродот писал, что Дунай берёт начало в землях кельтов, то во времена Само, создатель «Франкской космографии» (середина 7 века н.э.) отмечал:

«Дунай долго течёт среди великих народов,
Управляет огромными реками и даёт пропитание славянам,
Протекает среди гуннов (авар) и насыщает винидов» (Свод древнейших сведений о славянах. Том 2. М.1995. С.400).

То есть франки считали, что весь Дунай заселён различными славянскими народами в верхнем и нижнем своём течении, а где-то посередине находятся авары. Это сообщение находит археологические подтверждения, кроме территории истока Дуная, что не означает того, что славян там не было в интересующее нас время или ранее.

И если в Франкском государстве, основном противнике государства Само, считали, что весь верхний и средний Дунай, вплоть до Аварского каганата заселён славянами, а государство Само постоянно пыталось раздвинуть свои границы, в том числе и на запад, к истоку Дуная, а былины Киевской Руси сохранили память о том, что сама река Дунай возникла из крови русского богатыря, может так оно и было примерно в первых веках н.э.?

Историкам хорошо известен факт того, что народные предания столетиями хранили достоверную информацию о передвижении родственных племён, помнили о некогда покинутых территориях, «держали» в уме и предъявляли при случае свои права на такие земли.

Например, угры Великой Венгрии и венгры с Дуная, разделившиеся около 884 года, всегда помнили друг о друге, хотя родственные, торговые и политические контакты у них довольно скоро были прерваны. Доверяя народным преданиям венгерские христианские проповедники 13 века несколько раз пытались найти свою восточную прародину и одна из этих трудных экспедиций завершилась успешно, о чём в архивах Ватикана сохранился доклад (Косарев М. «На перепутье миров». М. 2011. С.261- 267).

Академик Топоров В.Н. предполагал, что Литва, воевавшая с Русью, считала эту войну освободительной, так как сохранялась народная память о балтских племенах, заселявших в древности обширные территории России Украины и Белоруссии. Судьба одного из этих племён – голяди, была весьма трагична: ослабнув в ратном деле, голядь предпочла нищету и изгнание подчинению русским феодалам. Имя этого воинственного племени, в своё время дошедшего до Испании (галинды) стало в русском языке синонимом нищеты, наготы – «голь» перекатная, то есть бродячая, бездомная; в былинах – «голи кабацкие». (Список многочисленных работ Топорова на эту тему см. в «Балто-славянские исследования XVII» М. 2006. C. 34 и 68).

Такая же долгая «этническая память» и память племенной иерархии наблюдается и у скандинавов, например, по пути в Святую землю Харальд Гиллекрист навестил владыку Сицилии герцога Рожеро, чьи предки пару сотен лет тому назад приплыли из Скандинавии на территорию материка, ставшую в связи с этим именоваться французской Нормандией, а уж оттуда завоевали Сицилию. Сицилиец принял скандинава как собственного конунга, а тот в благодарность произвёл владыку Сицилии из ярлов в конунги (Прозоров. Л. «Кавказская Русь» М. 2009. С.39).

Возможно и славяне разных племён, одним из которых был племя русь, во времена великого переселения народов стекались на средний Дунай с востока и севера не потому, что «так левая нога захотела», а помятуя какие-то древние предания, зная, что там жили, и возможно ещё живут соплеменники.

Выше мы приводили мнение Седова о том, что переселения гунн, аваров и славян (антов) достигали Баварии; известно, что из них только славяне строили постоянные жилища. И тут интересно то, что исследователи отмечают особую, отличную от других немецких племён, архитектуру традиционных баварских жилищ. Если мы сравним их с народным зодчеством русинов, ныне разбросанных по свету, то увидим много общего.



Баварский крестьянский дом



Русинские традиционные постройки

Русинов некоторые называют «истинными русскими», «осколком Киевской Руси». На основе некоторых параллелей в культуре русинов и баварцев, можно предположить, что русины есть «осколки» не Киевской , а более древней Дунайской Руси, разошедшиеся розно после распада державы Само.

Некие намёки на пребывание русов, ругов на среднем и верхнем Дунае до великого переселения народов сохранили для нас источники III –V веков, вплоть до завоевания этих территорий правителем Рима Одоакром, ругом по происхождению. «Более чем возможно, что на этом её (Дунайской Руси) историческое существование не прекратилось, просто дунайские руги-русы перестали выступать, как самостоятельная политическая сила….руги-русы враждовали и с Аттилой, и с Теодорихом, Тидреком, Дедриком, как это и описано в «Тидрек саге». Немалая часть руссов могла после падения их державы отступить к своей прародине у южных берегов Балтики, где располагался их остров Рюген, «остров руссов» арабских географов…» (Прозоров Л. «Времена русских богатырей. По страницам былин – в глубь времён». М.2006.С.240-245).

Анализ топонимов и гидронимов Баварии и Швабии намекает нам на присутствие там в глубокой древности народа, чей язык был максимально похож на славянский (венеты?), например, название «Боденское озеро», вероятно, происходит от славянского «вОден» - вода. Предки славян, вероятно жили тут черезполосно с кельтами.

Но вернёмся к Дунайской Руси времён Само. Он вел многочисленные войны с соседями, и их результаты были разными, однако в целом его держава была непобедима. Считалось, что такими качествами владели только любимцы Богов. Государство Само исчезло с политической карты «само по себе» после смерти блистательного правителя; русы и другие славяне, его населявшие постепенно разошлись кто в Балтийскую Русь, кто на территорию своих предков антов, а кто-то остался и в последствии возродил былую славу, создав Великую Моравию.

На мой взгляд, для славян самым «весёлым» Дунай был времена удачливого воина, мудрого правителя, любвиобильного многожёнца и многодетного папаши – язычника Само. В те времена «правильным» считался правитель, который добывал себе содержание воюя с врагами, а не собирая его у своих подданных. Именно таким и был Само. Народ его державы жил мирно и спокойно, а он беспрестанно воевал нападая на соседей и защищая своих, не забывая при этом о личной жизни.

Какое количество свадеб гремело тогда на брегах Дуная! Одних только княжеских было 12 за 35 лет. Пример вождя всегда заразителен, и плыли девичьи венки по Дунаю под песни «Кто мой веночек достанет, того я и буду…»; и бросались за ними в воду спешившиеся со своих гладких коней удальцы, стройные как яворы и крепкие как дубочки; и шли по дунайскую воду увешенные серебром и златом молодицы; зеленели пашни, цвели сады, вызревал виноград и яблоки, ловились в Дунае огромные рыбины, щебетали птицы, бегали олени и туры; и насмерть стояли за это всё богатырские заставы, отсекающие жадных до злата и зелёных лугов задонских находников. Обаяние того времени наложило неизгладимый отпечаток на фольклор всех славян, в том числе и ушедших наиболее далеко от родного Дуная- батюшки и матушки восточных славян.


Дополнение.

Некоторые параллели в воинской культуре
дунайских славян державы Само и Киевской Руси

В «Так называемой хронике Фредегара», в которой впервые рассказано Само, автор приводит воинский термин, который более нигде не встречается и ныне считается «тёмным». Целесообразно рассматривать его в контексте:

«В год 40-й царствования Хлотаря человек по имени Само, по рождению франк, из округа Санского, увлёк с собой многих купцов (и) отправился торговать к славянам, прозываемым винидами. Славяне уже начали восставать против аваров, прозываемых гуннами, и царя их хагана. Виниды уже издавна были «БЕФУЛЬКАМИ» гуннов, ибо когда гунны шли в поход против кагого-либо народа, гунны, собрав своё войско, стояли перед лагерем, виниды же сражались. Если они оказывались в состоянии победить, тогда гунны подходили, чтобы захватить добычу. Если же винидов одолевали, то, поддержанные гуннами, они вновь обретали силы. «БЕФУЛЬКАМИ» потому называли их гунны, что они впереди гуннов, образуя в сражении двойную боевую линию». И далее идёт рассказ о сожительстве авар со славянками на «зимних квартирах», нежелании кочевников признавать прижитых детей и дани, выплачиваемой славянами гуннам. (Свод древнейших письменных известий о славянах. Том 2 (7-9 вв.) С.367).

В комментариях к тексту находим: «Вслед за другими переводчиками мы оставляем этот уникальный…термин (бефульки) без перевода, так как его происхождение и значение не ясны. Вероятнее всего, он восходит к славянскому *byvolci, «погонщики буйволов», «волопасы»…Хронист же переосмыслил непонятное для него славянское слово или как латинское Bi(s) +*fulka, « имеющие двойную опору»…, или как лат.-герм. bi(s)+*fulka , «двойное войско» …Быть может, в глазах аваров славяне были лишь «волопасами», поскольку считались вспомогательным отрядом, обслугой, не игравшей роли в войне (там же, с. 380).

В цитате этого комментария поставлены многоточия вместо пропущенных многочисленных имён многоуважаемых учёных, на чьё мнение опирается русское издание. Разумеется, это зарубежные исследователи, чья тенденциозность в отношении истории славян давно уже стала «притчей во языцех».

Самое интересное, что все приблизительные переводы скорее всего где-то рядом с истиной, но вот их интерпретация, на мой взгляд, не верна. И славяне и гунны (авары) были хорошими воинами, «работали в смычке», они несомненно применяли в боях различные тактики, и ничего унизительного в «вспомогательных отрядах», «двойных войсках», и даже «буйволах» (об этом - ниже) нет. Согласитесь, гнать перед войском, в наступлении на врага, безоружных женщин и детей соплеменных противнику – это одно; а составлять двойную линию наступления вооружённых воинов двух взаимозависимых племён (о чём и пишет Фредегар) – это совсем другое. Первое – унижение, второе – совместная работа. Из дальнейшего текста хроники ясно, что славяне восстали против авар из-за несправедливого дележа воинской добычи и не признания аварами детей, рождённых от славянок, то есть причина конфликта в «деньгах и семейных разборках», а не в унижении славянских воинов.

Автор пишет: "Так называли их гунны», то есть слово «БЕФУЛЬКи» необходимо переводить с гуннского, но внятного перевода с аварского нет. В то же время мы знаем, что и у гунн и у авар были в ходу некоторые славянские слова, так что возможно, что и рассматриваемое слово есть перевод со славянского, используемого гуннами, на франкский (латино-германский). Несомненно, что «франкское ухо» слышало в нём и «быков» и «двойственность войска». Искать ныне не понятный нам смысл этого воинского термина мы будем в воинской культуре прошлых времён, она достаточно хорошо освещена источниками относительно германцев.

О «двойной линией боя» германских племён узнаём от Тацита, в 31 главе труда «Германия» (начало 2 в. Н.э.) римский писатель пишет: «…самые смелые… Их задачей было предварять каждую битву; они всегда образовывали ПЕРЕДНЮЮ ЛИНИЮ» (ВикипедиЯ). То есть линей было по крайней мере две и первую составляли самые ярые воины, что вполне логично и ни в коем случае не унизительно, а скорее почётно.

По поводу воинов - «быков» информацию можно найти у Снорри Стурлусона, в «Круге земном» (12 век) он пишет:

«Один умел делать так, что в битве его враги слепли или глохли, или их охватывал страх, или их мечи становились не острее, чем палки, а его люди шли в бой без доспехов и были словно бешеные собаки и волки, кусали щиты и сравнивались силой С МЕДВЕДЯМИ И БЫКАМИ. Они убивали людей, и их было не взять ни огнем, ни железом. Это называется впасть в ярость берсерка» (ВикипедиЯ).

То есть берсерки сравнивались не только с медведями, но и с быками! Само слово «берсерк» образовано от старонорвежского «berserkr», что означает либо «медвежья шкура» либо «без рубашки» (корень ber- может означать как «медведь», так и «голый»; -serkr означает «шкура», «шёлк» (ткань)). Форма «берсерк» возникла как заимствование из английского «berserk» - «неистовый, яростный» (ВикипедиЯ).


Берсерки: бык и медведь, полуголый и в шкуре медведя. Бронзовая пластинка VIII века. Торслунда, о. Эланд, Швеция

Из древних письменных источников мы знаем, что и славянские воины яростно сражались в первых рядах «без рубашек», что говорит нам об общей воинской культуре родственных народов. Но есть и нюансы. Если германские особо буйные воины назывались берсерками, и в 12 веке «сравнивались силой с медведями и быками», то у русских в то же самое время и позже, вплоть до 14 века, мы находим сравнение отдельных доблестных воинов только с диким быком – туром, причём некоторые тексты помещают этих быков на Дунае:

«Не тури возгремели у Дуная великого на поле Куликове…» (Задонщина).

В вариантах: «…Не тури возгремели на поле Куликове побежени у Дону великого…», что опять отсылает нас к рассмотренной выше «перекличке» Дона и Дуная. Эти туры не быки, но воины: «То ведь не туры побиты у Дона Великого, а посечены князья русские, и бояре, и воеводы…» (Литература Древней Руси. М. 1990. С.222).


Как известно, «Задонщина» (14 век) была написана «в стиле» более раннего «Слова о полку Игореве…» (12 век). В нём деяния князя Всеволода, воина – тура описаны в полном соответствии с характеристикой «бефульков» хроники «Так называемой хронике Фредегара» и берсерков, которые выходили на «первую линию» сражения, «… отличались неистовостью, большой силой, быстрой реакцией, нечувствительностью к боли» (ВикипедиЯ), почти дословно:

«Яр-Тур Всеволод! Стоишь ты всех впереди, осыпаешь воинов стрелами, гремишь по шлемам…Яр-Тур Всеволод! Какая рана удержит…того, кто забыл о почестях и богатстве, забыл и города Чернигова отцовский золотой престол, и своей милой жены, прекрасной Глебовны, любовь и ласку!» (Повести Древней Руси. М. 2002. «Слово о походе Игоревом». С.306).

Необходимо заметить, что не все храбрые воины в «Слове…» имеют величание «яр-тур», «буй-тур», а только некоторые избранные. Это, что называется, «штучный товар»: воинов в «Слове…» зовут соколами, иногда «буями», например, Рюрик, Давыд, Роман, Мстислав и сам Игорь- главный герой поэмы. Но только брат Игоря Всеволод величается «буйтуром», «яртуром». Князь на брани в первых рядах, и только о нём говориться, что он бьётся не чувствуя ранений, в полном отрешении от всего, кроме сражения.

Последним воином Руси, который удостоился древнего величания быком-туром, был Дмитрий Иванович Донской в поэме «Задонщина»: «И начал тогда князь великий наступать. ...Ветер ревёт в стягах великого князя Дмитрия Ивановича…уже встал тур на бой!» (Литература Древней Руси. Хрестоматия. М.1990. «Задонщина». С.224).

Интересно, что в современных научных кругах нет согласия в вопросе что есть устойчивое словосочетание «буй тур»! Некоторые считают, что это тюркизм типа «богатур», а те, кто всё-таки признаёт в нём быка, считают: «… если буй туре понимать по-русски - буйный бык, то это несомненно подозрительный эпитет, нехарактерный для славянской поэзии в целом» (Ф. Вергасов).

Мы же «подозреваем» в эпитетах «тур» и «буй тур» древние славянские воинские термины, означавшие воина не просто храброго, но умевшего входить в ярое состояние, аналогичное состоянию германских берсерков, яростных «медведей» и «быков», первое письменное свидетельство о котором нам оставил Фредегар, написавший в 7 веке о дунайских славянах, восстание которых возглавил Само: «Виниды (славяне) уже издавна были «БЕФУЛЬКАМИ…они впереди».


Буй тур – один на семерых.


Вся Слава Предкам Т. Блинова. Лето 2012.
В работе использованы фото реки Дунай
(кроме фото мальчика, лежащего на берегу и авторских картин).


Категория: Этнография

<
  • 913 комментариев
  • 215 публикаций
21 октября 2012 00:00 | #1
+1
  • Регистрация: 16.02.2011
 
Никогда я не бывала на Дунае
Но четыре раза пролетала
Мимоходом, мимолётом, самолётом,
Все глаза на любый проглядела
И надежду зыбкую лелею
Что случиться - преклоню колени
Прошептавши заговор старинный:
"Вир-вир-вир, серебряна водица!"
И святой его водой умоюсь

--------------------

<
  • 82 комментария
  • 0 публикаций
22 октября 2012 05:43 | #2
-1
  • Регистрация: 8.11.2010
 
прочитал и не понял цель текста (((
Это сборник упоминаний о Дунае с размышлениями автора? после прочтения в голове такая каша, аж дурно. На мой взгляд чрезвычайно пересыщенный скомканный текст.

--------------------

<
  • 913 комментариев
  • 215 публикаций
22 октября 2012 19:47 | #3
+1
  • Регистрация: 16.02.2011
 
Цитата: гном_из_Перми
Это сборник упоминаний о Дунае с размышлениями автора?
Да, конечно da А как текст может быть "пресыщенным" и в то же время "скомканым"?

--------------------

<
  • 55 комментариев
  • 0 публикаций
22 октября 2012 19:51 | #4
0
  • Регистрация: 5.04.2010
 
Цитата: гном_из_Перми
На мой взгляд чрезвычайно пересыщенный скомканный текст.

а я просто картинки посмотрел. tanc

<
  • 913 комментариев
  • 215 публикаций
23 октября 2012 12:15 | #5
+1
  • Регистрация: 16.02.2011
 
Цитата: Горыныч
а я просто картинки посмотрел
А я сначала так и собиралась сделать: выложить фотки Дуная и подписать их фольклорнымим текстами удивительно совпадающими с реальностью. а потом смотрю- совпадения глубже, ну, и понеслось...тем кто не воспринимает фольк (это вещь"на любителя") советую прочитать дополнение, на мой взгляд это важно. ziga

--------------------

<
  • 1 488 комментариев
  • 110 публикаций
23 октября 2012 13:22 | #6
+1
  • Регистрация: 23.07.2011
 
Сказал Святослав матери своей и боярам своим: "Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае - ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли - золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони..."
Повесть временных лет.

<
  • 330 комментариев
  • 0 публикаций
23 октября 2012 21:31 | #7
-1
  • Регистрация: 11.02.2011
 
У Волхвы не статьи, а целые диссертации выходят da

--------------------

<
  • 1 488 комментариев
  • 110 публикаций
23 октября 2012 21:44 | #8
+1
  • Регистрация: 23.07.2011
 
Цитата: COH_TPABA
У Волхвы не статьи, а целые диссертации выходят da

Побольше бы таких диссертантов good

<
  • 913 комментариев
  • 215 публикаций
23 октября 2012 22:17 | #9
+1
  • Регистрация: 16.02.2011
 
Спасибо оценившим! А то после негативных коментов ощущаешь себя негодяйкой-графоманкой отнимающей драгоценное время почтенной публики lol . Постараюсь быть разносторонней: следующим номером программы будет подборка фото кошаков, типа моего предыдущего "Респект ежу" - специально для нелюбителей читать.

--------------------

<
  • 1 051 комментарий
  • 21 публикация
23 октября 2012 22:49 | #10
0
  • Регистрация: 18.11.2011
 
Цитата: Квака
советую прочитать дополнение, на мой взгляд это важно

На мой взгляд - самое важное.

Материалу в тексте действительно не хватает предметной строгости, а то получается пробежка галопом по разным вопросам. Но текст полезен, кто-то выхватит интересное. Я выхватил.

<
  • 913 комментариев
  • 215 публикаций
23 октября 2012 23:31 | #11
0
  • Регистрация: 16.02.2011
 
О, да, писала в забытьи, статья сырая. Вот уже и неточности выявляю на свежую голову: Последним русским воином, который удостоился древнего величания быком-туром, был донской атаман Михаил Черкашенин – герой псковской обороны в 1581-1582 годах от войск польского короля Стефана Батория. Причём это величание находим не в письменных источниках, а в народной песне, оплакивающей его гибель:

«Из далеча чиста поля,
Из раздолья широкова
Как бы гнедого тура
Привезли убитова...» (С.Н.Азбелев «Ранний фольклор о Ермаке Тимофеевиче». В сборнике «Русский фольклор» ХХХ Материалы и исследования. С.118).
Это важно, так как удлинняет до 16 века период бытования или памяти в славянской воинской культуре "яр-турства", "берсеркчества".

--------------------

<
  • 2 комментария
  • 1 публикация
29 октября 2012 17:22 | #12
0
  • Регистрация: 30.09.2011
 
Благодарю. Много тайн несёт в себе Дунай. Интересна вообще культура триречья- Дунай,Днестр, Прут.

<
  • 913 комментариев
  • 215 публикаций
8 октября 2013 22:41 | #13
0
  • Регистрация: 16.02.2011
 
Свершилось! У меня есть камешек с истока Дуная!! С того места, откуда добровольно ушел к Предкам русский богатырь Дунай, из чьей крови эта река и началась. Мир не без добрых людей, и я получила посылку с душистыми травами Шварцвальда- Чернолесья и внушительным камешком, совсем таким, как на первой фотке. Спасибо!!!

--------------------

<
  • 913 комментариев
  • 215 публикаций
7 марта 2014 11:51 | #14
+1
  • Регистрация: 16.02.2011
 
Нашла описание редчайшего для восточных славян и обычный для южных славян и словенцев обряд «перемывания костей покойника» в водах Дуная. В беларуской песне смертельно раненый воин просит пролетающих над ним гусей сообщить его милой:

«…Што я памiраю, а ты будзеш жива,
Да ты будзешь ведать, дзе мая магiла.
Прiдзеш на магiлу, костi поубiраеш,
На тiхам Дунае паперамуваеш,
Шоуковым платочком паператiраеш,
Да назад у магiлу костi паукладаеш…» (Смирнов Ю.И. «Эпика Полесья (по записям 1975 г.)» в сборнике Славянский и Балканский фольклор, М. 1981, с. 250).

--------------------


Добавление комментария

Имя:*
E-Mail:*
Комментарий:
  • sickbadbmaibqbrda
    esmdametlafuckzvvjewlol
    metallsdaiuctancgirl_dancezigaadolfsh
    bashboksdrovafriendsgrablidetixoroshiy
    braveoppaext_tomatoscaremailevgun_2guns
    gun_riflemarksmanmiasomeetingbelarimppizdec
    kazakpardonsuperstitionext_dont_mentbe-e-ethank_youtender
    air_kissdedn1hasarcastic_handugargoodyarilo
    bayanshokicon_wallregulationkoloper
Вопрос:
Напишите пропущенное слово: "Под ... камень вода не течет"
Ответ:*