Что такое русская народная песня

Горький М. «В людях» ярко описывает ощущения мальчишки от казачьего пения. Думаю, многим из нас, кто вживую слышал настоящее хоровое народное пение (особенно в первые разы), знакомы эти ощущения: трансовость, пребывание в ином пространстве-времени, святость.

Казаки казались иными, чем солдаты, не потому, что они ловко ездили на лошадях и были красивее одеты, — они иначе говорили, пели другие песни и прекрасно плясали. Бывало, по вечерам, вычистив лошадей, они соберутся в кружок около конюшен, и маленький рыжий казак, встряхнув вихрами, высоким голосом запоет, как медная труба; тихонько, напряженно вытягиваясь, заведет печальную песню про тихий Дон, синий Дунай.

Глаза у него закрыты, как закрывает их зорянка — птица, которая часто поет до того, что падает с ветки на землю мертвой, ворот рубахи казака расстегнут, видны ключицы, точно медные удила, и весь этот человек — литой, медный. Качаясь на тонких ногах, точно земля под ним волнуется, разводя руками, слепой и звонкий, он как бы переставал быть человеком, становился трубою горниста, свирелью пастуха. Иногда мне казалось, что он опрокинется, упадет спиною на землю и умрет, как зорянка, — потому что истратил на песню всю свою душу, всю ее силу.

Спрятав руки в карманы и за широкие спины, вокруг него венком стоят товарищи, строго смотрят на его медное лицо, следят за рукою, тихо плавающей в воздухе, и поют важно, спокойно, как в церкви на клиросе. Все они — бородатые и безбородые — были в эту минуту похожи на иконы: такие же грозные и отдаленные от людей.

Песня длинна, как большая дорога, она такая же ровная, широкая и мудрая; когда слушаешь ее, то забываешь — день на земле или ночь, мальчишка я или уже старик, забываешь всё! Замрут голоса певцов, — слышно, как вздыхают кони, тоскуя по приволью степей, как тихо и неустранимо двигается с поля осенняя ночь; а сердце растет и хочет разорваться от полноты каких-то необычных чувств и от великой, немой любви к людям, к земле.

Маленький медный казак казался мне не человеком, а чем-то более значительным — сказочным существом, лучше и выше всех людей. Я не мог говорить с ним; когда он спрашивал меня о чем-нибудь, я счастливо улыбался и молчал смущенно. Я готов был ходить за ним молча и покорно, как собака, только бы чаще видеть его, слышать, как он поет.

...Федосова вся пропитана русским стоном, около семидесяти лет она жила им, выпевая в своих импровизациях чужое горе и выпевая горе своей жизни в старых русских песнях. Когда она запела "Соберитесь-ко, ребятушки, на зеленый луг" — по зале раздался странный звук — точно на кого-то тяжесть упала и страшно подавила его. Это вздохнул человек — ярославский купец Канин...

— Ты что?

— Хо-орошо! Так хорошо — слов нет! — ответил он, мотая головой и конфузливо стирая слезы с глаз. Ему под пятьдесят лет, — это фабрикант, солидный господин. Узнал свое, старое, брошенное, и расчувствовался старик.

Слов нет! Русский человек часто употребляет эти два слова, и в этом факте есть предупреждение нам. Он говорит: "Храните старую русскую песню: в ней есть слова для выражения невыносимого русского горя, того горя, от которого мы гибнем в кабаках, в декадентстве, в скептицизме и других смутах отчаяния". Русская песня — русская история, и безграмотная старуха Федосова, уместив в своей памяти 30000 стихов, понимает это гораздо лучше многих очень грамотных людей.

Что рукоделие, что песня — это молитва, способ общения с миром...



"Ребенок должен слышать русскую песню еще в колыбели. Пение несет ему первый душевный вздох и первый духовный стон: они должны быть русскими. Пение помогает рождению и изживанию чувства в душе; оно превращает пассивный, беспомощный и потому обычно тягостный аффект — в активную, текучую, творческую эмоцию: ребенок должен бессознательно усваивать русский строй чувств и особенно духовных чувствований. Пение научит его первому одухотворению душевного естества — по-русски; пение даст ему первое «не-животное» счастье — по-русски.

Русская песня глубока, как человеческое страдание, искренна, как молитва, сладостна, как любовь и утешение; в наши черные дни, как под игом татар, она даст детской душе исход из грозящего озлобления и каменения. Надо завести русский песенник и постоянно обогащать детскую душу русскими мелодиями, — наигрывая, напевая, заставляя подпевать и петь хором. Всюду, по всей стране, надо создавать детские хоры — церковные и светские, организовывать их, объединять, устраивать съезды русской национальной песни. Хоровое пение национализирует и организует жизнь — оно приучает человека свободно и самостоятельно участвовать в общественном единении."

(И. А. Ильин русский философ, писатель и публицист, сторонник Белого движения и последовательный критик коммунистической власти в России. В 1922 г.был выслан из страны по указу Ленина на знаменитом «философском пароходе». )

"Мыслитель". Портрет профессора И. А. Ильина написанный Михаилом Нестеровым.



Один немецкий солдат, которому удалось дожить до девяностых годов, часто вспоминал и рассказывал этот случай: Сталинград, лютая зима, битва за Волгу. Небольшая передышка перед очередным смертным боем, русские ни за что не подпускают фашистов к берегу Волги, все в окопах, готовятся к штурму. Атмосфера такая, что человек не способен описать происходящее там. Ночь. Вдруг - на какое-то время стало относительно тихо, даже жуткие звуки войны, как будто, исчезли: со стороны русских окопов услышали пение - начал один, сильный, немного охрипший голос, к нему присоединились ещё голоса, и ещё, и ещё... Они пели так - как поют в последний раз: с чувством, с надрывом, от всей Души, горько-сильно и безумно красиво....и страшно! Немецкие солдаты: фашисты и прочие унтер-офицеры - все молча слушали это отчаянное пение русских солдат, которым было что терять здесь, под Сталинградом. Они слушали и не понимали: о чём поют "эти русские", зачем поют... как в начале времён, что-ли....так безоглядно...словно, черпая силы из мелодии и слов той их песни!

Они слушали и, почти все из врагов, понимали - никогда "эти русские" не сдадутся! Так и вышло: потом атака была до жути кровавой - до последней черты, по словам того выжившего рассказчика - но к Волге враг не прошёл.

Тот немецкий солдат, уже после войны, старательно разыскивал ТУ ПЕСНЮ (запомнил навсегда мелодию!) и он её нашёл: казаки и солдаты русские пели тогда, перед смертным боем НЕ ДЛЯ МЕНЯ ПРИДЁТ ВЕСНА, НЕ ДЛЯ МЕНЯ ДОН РАЗОЛЬЁТСЯ, И СЕРДЦЕ ДЕВИЧЬЕ ЗАБЬЕТСЯ, С ВОСТОРГОМ ЧУВСТВ, НЕ ДЛЯ МЕНЯ.

Не пустили врагов к Волге. Победили...высочайшей ценой - завоевали Победу!


Говоря о восприятии музыки, следует иметь в виду ее доступность для ребенка. Наиболее доступной формой музыкального общения между исполнителем и слушателем является народная песня.

Народ свои песни шлифует в продолжение столетий и доводит до высшей ступени искусства.

Вот почему, приучая ребенка слушать музыку, следует его прежде всего широко знакомить с народной песней, с фольклором, а заодно с народными музыкальными инструментами.

«Музыку создает народ, — говорил Глинка, — мы, композиторы, ее лишь аранжируем (обрабатываем)».




Пели за общим столом по праздникам. Первое ли мая, девятое ли, день рождения у кого или даже поминки. Всегда пели песни.

Сначала протяжные. "Ой, мороз, мороз" или "Из-за острова на стрежень". Начинала петь одна, самая активная. Начинала неожиданно, ни с того ни с сего. Но все этого ждали. Праздник ли, поминки ли - это был всего лишь повод петь нестройным, но громким хором.

Сначала пели одни женщины. Мужики еще стеснялись и выходили покурить в коридор или на улицу.

Но потом мужские басы и баритоны вливались в женские сопрано и получалось очень даже ничего.

Телевизоров еще не было, а у кого и были, то показывали строго по программе передач. Песни пели когда не показывали "Семнадцать мгновений весны" или "Тени исчезают в полдень" или "Вечный зов". В дни показа этих фильмов улицы пустели, праздники и похороны отменялись. А после исполнения протяжных песен наступала пора тогдашней эстрады. "Любовь - кольцо, а у кольца начала нет и нет конца", "Колеса диктуют вагонные" и, конечно же, "Там где клен шумит".

После клена полагалось как следует выпить, и начинались частушки. Причем самого вольного толка.

"Как часы переводили во Рязанской волости". Или "Мимо тещиного дома я без шуток не хожу".

Тут уж выходили в круг и начиналось соревнование. Кто кого перепоет. Это что-то типа батла сегодняшних рэперов. Зрители подбадривали аплодисментами и криками "Давай, Нюра, исчо". Что-то типа современных лайков.

Расходились далеко за полночь. Усталые, но довольные. Жили не очень богато, но делились кто чем может. И развлекались, как умели.

Ну не было у наших бабушек и мам Интернета. И хоум-видео тогда не было. Остались об этих песнях только воспоминания, но и они стираются очень и очень быстро.