Что происходит на освобождённых территориях от нацистов

Наследник Толстого
«Жизнь и судьба» Василия Гроссмана — неустрашимая хроника Сталинградской битвы
Джозеф Эпштейн
5 мая 2007 г., 00:01 по восточному времени
Распечатать
Текст

Ни один народ не подвергался таким испытаниям страданиями, как русские. Они никогда не знали ничего близкого к приличному правительству. Цари или комиссары, их вожди всегда относились к ним так, как будто они были побежденным народом. Даже сейчас, после падения коммунизма, их жизнь остается впечатляюще унылой. Я недавно спрашивал у крупного знатока России, за кого мы должны были болеть из тех, кто претендует на власть в стране. Он ответил, что только воры, головорезы и бывшие сотрудники КГБ стремятся к лидерству, и болеть не за кого. Словом, бизнес, как обычно.

Литература была единственной, хотя и весьма недостаточной, компенсацией России. Варварство условий нации каким-то образом породило великую литературу, усыпанную великолепными литературными сюжетами. От Пушкина до Солженицына — с Гоголем, Тургеневым, Толстым, Гончаровым, Достоевским, Чеховым, Мандельштамом, Бабелем, Ахматовой, Пастернаком и многими другими — никогда не было недостатка в великих русских романистах и поэтах.

Один из русских писателей, еще совсем недавно проскользнувший через мою собственную сеть, — Василий Гроссман (1904—1964), автор романа «Жизнь и судьба», написанного под непосредственным влиянием «Войны и мира». Впервые я услышал об этой книге шесть месяцев назад или около того от моего друга Фредерика Рафаэля, английского писателя и сценариста, человека, который никогда не преувеличивал. «Это шедевр», — сказал он, и при расследовании эта оценка оказывается совершенно верной.

Гроссман родился в Бердичеве, на Украине, недалеко от Киева, на месте одной из первых массовых расправ над евреями перед Бабьим Яром, печально известной массовой казни евреев под Киевом. Химик по образованию, он работал горным инженером, а затем, следуя чутью и таланту, стал писателем. Во время Великой Отечественной войны он прикрывал - сегодня мы бы сказали, "встроен" - русскую армию на ее восточном фронте. Его депеши для издания, известного на английском языке как Red Army, были широко прочитаны, но нигде так интенсивно, как у Сталина, который, зная, что Гроссман слишком честен, чтобы стать халтурщиком, как говорят, чрезвычайно настороженно относился к его рвению к правдивости.

Подобно Исааку Бабелю, автору рассказов «Красная кавалерия», Гроссман был писателем-евреем, имевшим скорее вкус, чем телосложение для военной жизни. Как журналист, он потакал этому вкусу, изучая все аспекты оружия, стратегии и тактики. Он писал о великой Сталинградской битве, а затем проследил за отступлением немецкой армии, рассказав о лагерях смерти Майданек и Треблинка, прибыв с Советской армией в Берлин. Он не мигая рассказывал о разрухе и ужасе войны и обратился к самому значительному отчету о самом кровавом сражении 20-го века, атаке и обороне Сталинграда, стоившей 27 миллионов русских солдат и мирных жителей и четырех миллионов военнослужащих Вермахт.

Именно Сталинградская битва находится в центре «Жизни и судьбы». Гроссман сказал, что единственной книгой, которую он прочитал — которую он прочитал дважды — во время работы журналистом, была «Война и мир». Параллель между нападением Наполеона на Россию через Бородино и нападением Гитлера на Россию через Сталинград очевидна. В каждом случае на карту была поставлена судьба Европы; в обоих сражениях потери, особенно русские, были беспрецедентными. Каждый раз, несмотря ни на что, Россия выходила победителем.

Попытаться написать роман по образцу «Войны и мира» легко; написать то, что неловко по сравнению с ним, не так. Далеко не смущающий, "Жизнь и судьба" является одним из великих романов 20-го века. В книге более 150 персонажей, панорамно представляющих практически все веяния русской жизни в кошмарные сталинские годы; различные сюжеты и подсюжеты аккуратно переплетаются с подробными описаниями сражений и проникновенными экскурсами в тоталитаризм, в историю гонений на евреев («антисемитизм, — пишет Гроссман, — есть... выражение бездарности, неспособность победить в состязании на равных»), об эволюции нравственности и доброты. Роман богат остротой. Виктор Штрум, один из ее центральных персонажей, — физик-экспериментатор, утверждающий, что «ценность науки состоит в том счастье, которое она приносит людям», но он также считает, что «науку сегодня следует доверить людям духовного понимания, пророкам и святых. Но вместо этого это предоставлено шахматистам и ученым».

Как и почти вся художественная литература первого порядка, выпускавшаяся в Советском Союзе, книга не могла быть там опубликована. Михаил Суслов, влиятельный член Политбюро, сказал, что она вряд ли будет опубликована еще 200 или 300 лет. История вмешалась, чтобы опровергнуть это предсказание, но, к сожалению, Гроссман, умерший от рака желудка, не дожил до публикации своего великого романа.

Как и Толстой в «Войне и мире», Гроссман в «Жизни и судьбе» не стесняется вводить исторических персонажей: на страницах романа появляются Адольф Эйхман, Иосиф Сталин, Адольф Гитлер и настоящие немецкие и русские генералы. Незабываемые две главы в середине книги описывают почти невыносимым, но совершенно убедительным образом опыт пребывания в газовых камерах.

В этом романе Гроссману удается постоянно держать в воздухе два больших шара: ведение войны и жизнь при двух фашизмах, немецком и русском, так что на протяжении всего духовного противостояния хрупкой души личности и колосс, то есть государство разыгрывается. Это противостояние в основе «Жизни и судьбы» и придает роману величие.

«Жизнь и судьба» — это роман из 871 страницы в американском издании (перевод Роберта Чендлера, New York Review of Books Classics), по ходу которого много горьких улыбок, но никакого смеха. Хроника двух злых машин разрушения прошлого века — советского коммунизма и немецкого фашизма — роман мрачный, но заслуживает права на депрессию. Но оно угнетает так же, как и всякое подлинно великое искусство, — непоколебимым взглядом на истину, заключающую в себе всю ужасность, на которую способны люди, и великолепие, которого они могут достичь в кризисных ситуациях. Великая книга, шедевр, "Жизнь и судьба" - это книга, которую мог написать только русский.

Г-н Эпштейн является автором последней книги «Алексис де Токвиль: Путеводитель по демократии» («Выдающиеся жизни»).