Баллистика. Наука о выстреле

Снайпер — сверхметкий стрелок — издалека поражает свою цель. Особый прибор — телескопический прицел, очень похожий на подзорную трубу и приделанный сверху к винтовке, — помогает снайперу разглядеть далекую мишень и так навести дуло оружия, чтобы пуля точно угодила во врага.

Пуля, вырвавшаяся из дула современной винтовки, мчится вперед с колоссальной скоростью. Если бы в тот миг, когда пуля покинула дуло, за ней погнались призовая беговая лошадь, самый быстрый гоночный автомобиль и сверхскоростной самолет, то всем им пришлось бы позорно отстать. Предположим, что действительно устроена такая гонка на расстояние в 3 тыс. метров. Через 4 секунды пуля пролетит линию финиша. За это время лошадь пробежит только около 50 метров, автомобиль одолеет только 600 метров, самолет — около 800 метров. Мы легко уследим за лошадью, с трудом за автомобилем и самолетом, но даже не увидим пули до того момента, когда она попадет в мишень.

Уследить за пулей, вылетевшей из дула невозможно. И все же, для того чтобы метко стрелять, нам во что бы то ни стало нужно знать, как пуля летит до мишени, каков ее путь в воздухе. С первого взгляда кажется, что ответ на эти вопросы как будто напрашивается сам собой. Ведь стрелок наводит дуло винтовки прямо на мишень; значит, и пуля летит по прямой линии, составляющей продолжение ствола винтовки. Но если мы внимательнее присмотримся к положению винтовки в момент выстрела, то поймем, что наш простой ответ никуда не годится.

Оказывается, ствол винтовки направлен не прямо в мишень, а чуть приподнят кверху. Почему же, однако, пуля попадает в мишень? Конечно, здесь нет никакого чуда. Направляя пулю вверх, стрелок точно знает, что на определенном расстоянии от дула пуля повернет книзу и направится к мишени. В этом же уверен и артиллерист, посылающий снаряд вверх и вдаль — к невидимой цели. Он знает, что существуют определенные законы, управляющие движением всякого тела, брошенного вверх и вдаль. Наука, устанавливающая эти законы, называется баллистикой.



О том, что путь снаряда не представляет собой прямой линии, артиллеристы узнали очень давно. История баллистики и началась с того, что артиллеристы стали размышлять над вопросом: кривая или прямая та линия, по которой снаряд совершает свой путь в воздухе? Эта линия носит название «траектории».

2300 лет назад древнегреческий философ Аристотель высказал мнение о том, что всякое тело, брошенное вдаль, например камень или стрела, летит все время прямо до тех пор, пока не истощается сила толчка. Затем тело падает прямо вниз по отвесной линии. Достаточно хоть раз внимательно понаблюдать за полетом камня в воздухе, чтобы убедиться, насколько наивно было это предположение Аристотеля. Но авторитет Аристотеля в древние и средние века был так велик, что даже неправильные его взгляды считались неоспоримыми. И еще в XVI в., почти 2000 лет спустя, мнение Аристотеля казалось столь непреложным, что никто не осмеливался в нем усомниться. Но все-таки в конце концов такой смельчак нашелся.

В 1534 г. в дверь известного математика Николо Тарталья, жившего в Венеции, постучался гость. Это был некий артиллерист, до которого дошел слух, что Тарталья любит решать трудные научные задачи. Артиллерист рассказал Тарталья, что он уже давно усомнился в правильности утверждений Аристотеля. Ему даже удалось заметить, что чем выше поднят ствол орудия, тем дальше летит снаряд. И вот он пришел к ученому и просит ответить на вопрос: на какой угол следует поднять ствол пушки, чтобы получить наибольшую дальность полета снаряда?

Вопрос этот очень заинтересовал Тарталья.

Он кропотливо решал задачу, перемежая математические выкладки с практическими опытами, с наблюдениями за полетом ядер. Очень скоро Тарталья пришел к выводу, что Аристотель был неправ.

Древний философ, повидимому, считал, что камень в полете теряет свой вес, что на него в воздухе не действует сила тяжести. Он полагал, что когда сила броска истощается, камень на мгновение как бы останавливается в воздухе. Тут на него снова «набрасывается» сила тяжести и по отвесной линии тянет его к земле. Тарталья также не знал еще точных законов свободного падения тел. Но он все же понимал, что сила тяжести действует на снаряд постоянно — и в стволе орудия и во все время полета его по воздуху. Как только снаряд покидает ствол орудия, эта сила сразу начинает тянуть его книзу, как бы велика ни была сила броска.

Через три года после посещения артиллериста, в 1537 г., Тарталья опубликовал книгу под названием «Новая наука». Из этой книги артиллеристы узнали, что снаряд движется в воздухе не по прямой, а по кривой линии. Кроме того, они узнали, что если две одинаковые пушки зарядить одинаковыми зарядами, то полетит дальше ядро той пушки, которая была наведена выше.

Открытия, сделанные Тарталья 400 лет назад, положили начало баллистике. Он справедливо считается отцом этой науки.

Представьте себя в роли человека, который впервые стреляет из орудия и ничего не знает ни об открытиях Тарталья, ни о других законах баллистики. Вам нужно попасть в мишень на расстояние одного километра.

Вы тщательно наведете дуло орудия на мишень таким образом, чтобы оно точно «глядело» на цель, т. е. чтобы сквозь открытый канал орудийного ствола видна была мишень в самом центре дула. Затем вы зарядите орудие, выстрелите и... промахнетесь. Снаряд зароется в землю совсем близко от орудия, не долетев до мишени. Почему?



Попробуем ответить на этот вопрос с помощью другого вопроса. Спросим себя: где должен оказаться снаряд к концу первой секунды полета?

Сила давления пороховых газов, выбрасывающих снаряд из орудия, действует на него только до тех пор, пока он движется внутри ствола. Дальше снаряд летит в направлении, которое ему придано стволом орудия, только по инерции. И в то же время его непрерывно стремится отклонить книзу сила тяжести. Из физики известно, что всякое падающее тело в первую секунду падения проходит около 5 метров по вертикали. Поэтому, какова бы ни была поступательная начальная скорость снаряда, все равно к концу первой секунды сила тяжести отклонит его книзу на 5 метров. Если орудие (или винтовка) наведено прямо на цель, снаряду (или пуле) очень недалеко падать до земли — не больше метра или полутора. Ясно, что еще задолго до истечения первой секунды снаряд ударится о землю. Значит, только на очень незначительном расстоянии от мишени (200—300 метров) орудие можно наводить прямо на мишень. Если же мишень расположена дальше, нужно отдалить снаряд от земли, сделать так, чтобы снаряд не зарылся в землю на первой же секунде, а летел бы дальше. Вот почему нужно поднять ствол орудия на какой-то угол^*.
_________
^*Этот угол, образуемый воображаемой осью канала ствола и линией горизонта, называется углом возвышения.

На какой именно? Это можно определить с помощью очень простых вычислений. Возьмем тот случай, когда снаряд вылетает со скоростью 600 метров в секунду. Поднимем ствол на угол в 3 градуса и выстрелим. Если бы не было силы тяжести, снаряд через секунду забрался бы на высоту в 30 метров. Это нетрудно установить, если нарисовать на бумаге в уменьшенном масштабе треугольник, у которого одна сторона, равная 600 метрам, уходит кверху от другой, горизонтальной, стороны под углом в 3 градуса. Если мы измерим вертикальную сторону треугольника, то получим как раз наши 30 метров. Но в действительности сила тяжести на наш снаряд действует — она отклоняет его за первую секунду на 5 метров книзу. Значит, на самом деле снаряд через секунду после выстрела окажется на высотё не в 30, а в 25 метров.


Когда истечет вторая секунда, снаряд пролетит уже всего 1200 метров. Если бы не сила тяжести, снаряд забрался бы уже на высоту в 60 метров. Но за время второй секунды — по закону свободного падения тел — снаряд «упадет» еще приблизительно на 15 метров (ускорение силы тяжести, т. е. приращение скорости падения тел, составляет около 10 метров в секунду). Всего За первые 2 секунды снаряд отклонится книзу под действием силы тяжести на 20 метров. Значит, в конце второй секунды снаряд окажется на высоте 40 метров. Постройте сами все следующие треугольники, и вы легко убедитесь, что через 3 секунды фактическая высота снаряда будет 45 метров, через 4 — снова 40 метров, через 5 — снова 25 метров и, наконец, через 6 секунд — снова ноль. Снаряд ударится в землю через 6 секунд, пролетев всего 3600 метров вместо 200—300 метров при строго горизонтальной наводке. Вот какой выигрыш в дальности получается от подъема ствола всего на 3 градуса!

Нарисуем на бумаге весь путь нашего снаряда по найденным точкам — в виде кривой линии. Получится симметричная кривая, которая в геометрии называется параболой.

Чем больше мы будем поднимать ствол, тем больше времени будет лететь снаряд, тем дальше он полетит, тем длиннее и выше будет парабола. Но дальность полета снаряда увеличивается только до тех пор, пока угол возвышения не достигнет 45 градусов. При этом снаряд пролетит наибольшее расстояние. Стоит только еще немного увеличить угол, и расстояние начнет уменьшаться. Получается так, что при малых и очень больших углях дистанция полета снаряда одинакова. Только при малых углах траектория будет пологая, а при больших — крутая.


Все это известно уже триста лет — со времен великого ученого Галилея, уточнившего исследования Тарталья. Галилей открыл загон свободного падения тел и рассчитал путь снаряда. По этому расчету выходит, что если мы выстрелим из пушки под углом в 20 градусов и снаряд вылетит со скоростью 600 метров в секунду, то он пролетит всего 23 600 метров. Так оно в действительности и будет, если мы выстрелим на... планете, лишенной атмосферы. На Земле же картина будет другая: при том же угле возвышения и при той же начальной скорости снаряды всех орудий будут падать много ближе. Так, например, снаряд современного 76-миллиметрового орудия при угле возвышения в 20 градусов упадет на дистанции в 7200 метров.

Почему же получается такая разница в дистанциях? Дело в том, что и Галилей в своих расчетах не учел одного очень важного обстоятельства. На планете, лишенной атмосферы, на снаряд действовали бы только две силы: инерция его движения и сила тяжести. Каков бы ни был снаряд — большой или малый, тяжелый или легкий, — какую бы форму ему ни придали, все это на такой планете, например на Луне, не имело бы значения. Тяжелый, весом в 1000 килограммов, обтекаемой формы снаряд и легкая пушинка, выброшенные из дула одного орудия с одинаковой скоростью и под одним углом возвышения, пролетят на Луне одинаковое расстояние за одно и то же время, по одной и той же траектории. Все это потому, что на Луне нет атмосферы, нет воздуха. На Земле же снаряд движется в воздухе, который оказывает сопротивление всякому движущемуся телу. Этого-то сопротивления и не учел Галилей.


На самом деле все расчеты, которые приводились выше, действительны только для безвоздушного пространства. При определении дистанций и углов возвышения в наших реальных, земных условиях нужно всегда вносить поправку на сопротивление воздуха. Но в принципе указанная выше зависимость дальности полета от угла возвышения остается, конечно, справедливой.



При небольшой скорости движения тела сопротивление воздуха так мало, что его можно не принимать в расчет. Но как только скорость движения увеличивается, сопротивление воздуха резко возрастает.

Допустим, что на стадионе идут состязания бегунов. Победитель пробежал 100 метров в 10 секунд, т. е. в одну секунду он пробегал 10 метров. Он ощущал сопротивление воздуха так, как будто ему навстречу дул легкий ветер. Но вот состязания кончились, участники их, прибывшие из другого города, возвращаются домой курьерским поездом. Тот же бегун высовывается из окна. Скорость поезда — 40 метров в секунду, в 4 раза больше скорости бега чемпиона. Пассажир ощущает резкий, сильный встречный ветер. Почему? Потому что сопротивление воздуха возросло, и не в 4 раза, а в 16 раз: оно увеличивается пропорционально квадрату скорости движения. Если бы скорость движения поезда была больше скорости бега в 10 раз, сопротивление возросло бы в 100 раз. Человек, высунувшийся из окна такого поезда, подвергся бы натиску урагана.

Продолжая рассуждать таким же образом, мы найдем, что если бы поезд или самолет двигался со скоростью 400 метров в секунду, в 40 раз быстрее бегуна, сопротивление возросло бы в 1600 раз. Но в действительности оно в этом случае окажется еще больше, на много больше. Найдено, что если скорость движения тела перерастает скорость звука в воздухе (330 метров в секунду), то сопротивление воздуха начинает возрастать в еще большей пропорции. А ведь большинство современных артиллерийских снарядов прорезает воздух со скоростью, большей, чем скорость звука.

Чудовищная сила сопротивления воздуха как бы упирается в летящий снаряд, стремится затормозить его движение. Она мешает снаряду лететь далеко, и из-за этого действительная дальность его полета значительно меньше теоретической.

С тех пор как было открыто влияние сопротивления воздуха на полет снаряда, прошло уже 250 лет. И баллистическая наука до сего времени продолжает изучать это влияние, чтобы найти способы уменьшить его.

При этом исследователи имеют дело со снарядом и с воздухом. Убрать воздух с пути снаряда, очевидно, невозможно. Значит, нужно вооружить снаряд новыми свойствами, такими, которые помогали бы ему преодолевать сопротивление воздуха.

Воздух — это непрерывная стена, а снаряд — своего рода гвоздь. Инерция движения снаряда как бы пробивает этот «гвоздь» через воздушную стену. Но мы знаем, что чем гвоздь острее, тем лучше он пробивает стену. Наоборот — тупой гвоздь очень плохо проникает в материал стены. Значит, и снаряды следует изготовлять заостренными. Такие снаряды легче раздвигают частицы воздуха перед собой.

Это понимал еще Тарталья. В одном из его сочинений сказано, что лучшая форма снаряда — шаровая. Еще лучше было бы, — писал он дальше, — сделать снаряд продолговатым и заостренным спереди, но такой снаряд будет «неравномерно тяжел» и по этой причине вовсе не полетит. Какой смысл придавал Тарталья словам «неравномерно тяжел»? Чтобы понять это, проследим за продолговатым снарядом в полете. Сначала снаряд полетит головкой вперед, но вскоре сопротивление воздуха начнет опрокидывать снаряд, повертывать его переднюю часть назад. Теперь уже не передняя, заостренная и потому небольшая, поверхность снаряда будет встречать сопротивление воздуха, а боковая его поверхность, во много раз большая. В результате торможение снаряда усилится, он быстро потеряет свою скорость и упадет на землю, не долетев до цели.

Только 100 лет назад артиллеристам удалось заставить продолговатый снаряд лететь прямо, не кувыркаясь. Как это произошло?

В старину стреляли из ружей очень плохим порохом. Сгорая, этот порох давал много копоти, и она засоряла ствол. Заряжались тогда ружья с дула. Когда после нескольких выстрелов набиралось много копоти, пуля не входила в дуло. Поэтому оружейные мастера стали делать на внутренней поверхности ствола продольные канавки. Копоть забивалась в эти канавки и не засоряла так быстро ствол. Однажды некий изобретательный оружейный мастер сообразил, что если сделать канавки спиральными, винтовыми, то они займут больше места, будет больше места для копоти. Так он и сделал — изготовил ружье со спиральными канавками и стал из него стрелять. После нескольких выстрелов мастеру пришлось очень удивиться: пули летели дальше обыкновенного и чаще попадали в цель.

Впоследствии было найдено объяснение этому явлению. Оказалось, что спиральные канавки заставляют пулю в стволе вращаться. Когда пуля вылетает, вращение по инерции продолжается — она как бы ввинчивается в воздух. Все мы знаем, как вращается волчок. Направление оси волчка, когда он быстро вращается, остается неизменным. Даже большое внешнее усилие не свалит быстро вращающийся волчок. Вращающаяся в воздухе пуля — это тот же волчок. Ось пули очень устойчива в полете. Сопротивление воздуха, встречный и боковой ветер — все эти силы не сбивают пулю с правильного пути.

110 лет назад появились первые практически пригодные ружья с винтовыми канавками, стрелявшие вращающимися продолговатыми пулями. Артиллерийские же орудия тогда еще по-старому стреляли шаровыми снарядами — ядрами; дальность полета ядер составляла всего один-два километра, а меткость стрельбы была очень плохой. Получилось так, что пехота, вооруженная новыми винтовками, издалека успешно обстреливала артиллерию без всякой опасности для себя. Пришлось и артиллеристам пойти по пути применения винтовых нарезов, чтобы заставить снаряд вращаться и тем самым увеличить дальность и меткость стрельбы. Таким образом артиллерийский снаряд превратился из шара в заостренный спереди цилиндр.

Зная теперь, какое важное значение имеет форма снаряда, попробуем ответить на такой вопрос: при одинаковой начальной скорости и одинаковом угле возвышения, какой снаряд полетит дальше — тяжелый или легкий?

Вы помните, как мы пробовали одновременно выстрелить тяжелым снарядом и пушинкой. Но это было на Луне. Там и снаряд и пушинка летели одинаково долго, на одинаковое расстояние. Попробуем теперь проделать то же самое на Земле. Мы увидим, что тяжелый снаряд за несколько секунд пролетит много километров и упадет на землю. Пушинка же упадет совсем близко от орудия, и падать она будет очень медленно. Объясняется это просто. Чем меньше масса движущегося тела, тем меньше его инерция, т. е. его способность сохранять свое движение с определенной скоростью. Масса пушинки в неисчислимое количество раз меньше массы снаряда. Поэтому и способность ее сохранять свою скорость тоже во много раз меньше. Сопротивление воздуха скорее затормозит ее движение вперед и отнимет у нее скорость.

То же самое, но не в столь резкой форме случится и с малым, легким снарядом: сила инерции у него меньше, чем у тяжелого снаряда, и поэтому ему труднее преодолевать сопротивление воздуха. При одной и той же начальной скорости, при одном и том же угле возвышения тяжелый снаряд полетит дальше, чем легкий.



В самом начале империалистической войны 1914—1918 гг. обнаружилось, что немцы располагают мортирами очень большого калибра — в 42 сантиметра. Эти орудия стреляли на 12 километров, а снаряд весил немного меньше тонны. Солдаты прозвали мортиру «Толстой Бертой». Тяжелые снаряды «Берты» производили большие разрушения и в первое время обеспечивали германской артиллерии превосходство. Тогда немцы решили, что хорошо бы изготовить мортиру, стреляющую еще дальше, на 20 километров, — чтобы иметь возможность бить по ближайшему тылу французов.

В 1915 г. такое орудие было изготовлено, и его испытывали на полигоне (опытном стрельбище), расположенном около голландской границы. Мортиру зарядили и выстрелили из нее. Но снаряд так и не упал на полигоне — он, казалось, исчез в воздухе. Обыскали все окрестности, но никаких следов разрыва не нашли. Вскоре узнали, что снаряд упал в Голландии, на расстоянии 40 километров от орудия.

Артиллеристы сначала никак не могли понять причины такой «прыти» снаряда. Проверили все расчеты — все было правильно: снаряд должен был лететь только на 20 километров. Почему же он полетел дальше? Нетрудно было сообразить, что здесь сказалась какая-то новая причина, до тех пор не встречавшаяся в артиллерийской практике. Эту причину в конце концов удалось установить. Дело в том, что для нового орудия были приготовлены очень мощные заряды: ведь конструкторы его хотели стрелять на 20 километров вместо 12. Кроме того, подобно всем мортирам, это орудие было направлено круто кверху. И вот колоссальная сила давления пороховых газов, достигавшая нескольких тысяч тонн, забросила снаряд так далеко вверх, что он вылетел в стратосферу. В разреженном воздухе стратосферы снаряд встретил очень малое сопротивление и поэтому пролетел на большой высоте двойную дистанцию, а уж затем начал падать.

Этот случай указал артиллеристам на новую поправку к законам баллистики. Теперь артиллеристы получили возможность строить сверхдальнобойные пушки — для стрельбы на 100 километров и больше. Направив снаряды в стратосферу, артиллерист как бы переносит на Землю «лунную» обстановку — он заставляет снаряд лететь в очень разреженном воздухе, в условиях, приближающихся к условиям полета в безвоздушном пространстве, для которого применимы без поправок идеальные законы Галилея.

К концу войны 1914—1918 гг. немцы построили несколько сверхдальнобойных пушек. Но это были очень тяжелые, громоздкие, малоподвижные и легко изнашивавшиеся орудия. Их снаряды не причиняли французам существенного урона и только в первое время сильно напугали жителей Парижа, от которого фронт находился еще очень далеко.

Орудия, которые стреляли по Парижу, были укрыты в лесу, расположенном за 100 километров от города, и хорошо замаскированы. Тем не менее французам очень скоро удалось найти направление, откуда приходили снаряды. Для этого они применили весьма интересный способ.

В первый же день обстрела французское командование отдало распоряжение наносить на план Парижа все точки попаданий и делать это с максимальной точностью. Место разрыва каждого снаряда нумеровалось и отмечалось на карте. Через два дня точки попадания образовали на карте вытянутый овал. Тогда артиллеристы разделили этот овал прямой линией по его длинной оси, так что по обеим ее сторонам оказались равные количества точек попаданий. Затем эту линию перенесли на большую карту и продолжили ее до пересечения с линией немецкой позиции. «Здесь, — доложили артиллеристы своему командованию, — в этом районе, находятся немецкие пушки, обстреливающие Париж».

Почему же французские артиллеристы с такой уверенностью указали район расположения сверхдальнобойных орудий? И почему снаряды сверхдальнобойных орудий не попадали все время в одну и ту же точку? Ведь немцы стреляли одинаковыми снарядами, под одним и тем же углом возвышения, с одинаковой начальной скоростью...

Немного более 200 лет назад английский ученый Робинс открыл, что, кроме силы инерции, силы тяжести и сопротивления воздуха, на полет снаряда влияют еще какие-то причины. Во время своих опытов Робинс заметил, что даже тогда, когда все условия стрельбы остаются, казалось бы, абсолютно одинаковыми, снаряды не попадают в одну точку, а рассеиваются на довольно большой площади. Робинс так и не нашел причины этого явления. После него баллистики очень упорно и долго искали причины рассеивания снарядов и находили их одну за другой. Теперь мы знаем, что этих причин очень много. Артиллеристы научились их устранять, или, если этого сделать нельзя, они заранее учитывают возможную причину рассеивания и вносят соответствующие поправки при определении прицела.

Два снаряда могут попасть в одну и ту же точку только в том случае, если каждая деталь одного снаряда в точности соответствует такой же детали другого снаряда. Детали обоих снарядов должны быть изготовлены из металла одного и того же сорта и качества, иметь один и тот же вес и размер. На самом деле этого почти никогда не бывает. Как бы точно ни изготовлялись части снарядов, они всегда будут между собой различаться по весу, пусть даже на очень незначительную величину — на 1 грамм или часть грамма. Если снаряд весит примерно 10 килограммов, то эта разница составит всего только одну десятитысячную или еще меньшую долю его суммарного веса. И все же этого достаточно для того, чтобы траектории двух снарядов уже были различными. Почему? Потому что скорость, которую приобретает снаряд от толчка пороховых газов, зависит от веса его. Если вес снаряда меньше нормального, он, очевидно, будет выброшен с большей скоростью; если вес больше — он вылетит с меньшей скоростью. На длинных дистанциях даже небольшое расхождение в весе скажется довольно заметно: дистанции могут не совпасть на 10 и больше метров. Поэтому на снарядах делаются отметки, указывающие, в какую сторону от нормы отклоняется их вес.

Для стрельбы по одной цели артиллеристы стараются подбирать снаряды с одинаковыми отметками, чтобы тем самым уменьшить неизбежное рассеивание. Но полностью избежать его нельзя. Дело не только в снарядах. Заряды тоже отличаются между собой по весу и по качеству пороха. Опять-таки и тут самое незаметное различие сказывается на скорости снаряда и, следовательно, на его траектории.

На рассеивание снарядов влияют также износ ствола орудия, загрязнение его, износ механизмов наводки. Наконец, уже в воздухе со снарядом могут приключаться всякие неожиданности. На полет снаряда влияет температура воздуха, сила и направление ветра. Вы видите, что причин рассеивания снарядов много. И так как рассеивание уменьшает меткость стрельбы, то артиллеристы стремятся устранить его всеми доступными средствами.

Но, как мы уже сказали, полностью избежать рассеивания нельзя. Когда стреляют, например, из 76-миллиметровой пушки на дистанцию 1600 метров, длина овала рассеивания составляет около 120 метров. Зная законы рассеивания, можно по тому, как ложатся снаряды, определить, откуда и каким орудием они направляются.

Баллистика — основная наука артиллеристов. Знание баллистики помогает им в совершенстве овладеть искусством конструирования новых орудий и техникой огня. Молодые артиллеристы, вооруженные наукой и воодушевленные священной ненавистью к врагам нашей родины, будут в грядущих боях метко бить фашистов, если они посмеют посягнуть на наши советские границы.