Кому нужен закон о российской нации?

Наверно к дню народного единства Президент одобрил идею принятия закона о российской нации и отнес эту задачу к вещам, которые совершенно точно нужно реализовать.



Не берусь судить, нужен ли такой закон и что в нём должно быть написано. Но что укреплять и поддерживать дружеские отношения между народами, населяющими нашу землю, надо – это безусловно. Далеко не все явления жизни могут быть урегулированы правом: что-то регулируется моралью, бытовыми обычаями и привычками, что-то – религиозными верованиями. Вот взять такой глобальный и вечный вопрос – взаимоотношения мужчин и женщин. Нужен на этот счёт специальный закон? Мне лично кажется – не нужен, но, наверное, могут быть и другие мнения. Закон не нужен, а правильное и разумное воспитание – нужно. Примерно так и с межэтническими отношениями.

Вообще, в межэтнических отношениях есть много общего с отношениями меж мужчинами и женщинами. Пока не было феминисток, мужчины и женщины считали себя друзьями, старались в меру сил понравиться друг другу, а явились феминистки – и вот женщины сразу ощутили себя угнетёнными и бесправными. Их, видите ли не пускают на какие-то высшие должности, не позволяют делать то и это, за что надо немедленно вступить в схватку с угнетателями. Мне думается, чем меньше об этом разговоров – тем больше толку. А то люди, по слабости своей, любят приписывать свои собственные неудачи какой-то инфернальной силе: это-де не я дура, а «свинский мужской шовинизм» виноват. Нечто подобное и в отношениях народов.

«В результате почти 80% граждан страны — я это отмечаю с удовлетворением — считают отношения между людьми разных национальностей доброжелательными или нормальными», — привел Путин статистику, добавив не без гордости, что несколько лет назад таких было всего 55%.

Мне кажется, нужно снова ввести в оборот советское понятие «дружба народов». Это не толерантность, то есть терпимость, а именно дружба. Терпеть можно и что-то отвратительное, а вот дружить можно только с тем, кто тебе симпатичен. Дружба народов – это взаимный интерес, любопытство, изучение языков. У нас огромный опыт в этом деле. В Советском Союзе вся атмосфера жизни была пронизана дружбой народов. Ребёнок читал (вернее, ему читали) сказки народов СССР, он рассматривал картинки и видел, какие красивые народные одежды у разных народов, ему рассказывали, где они живут, чем занимаются. Возникала симпатия, интерес. Он продолжался в школе. В хрестоматиях всегда было какое-то количество стишков и рассказов писателей из республик СССР и просто разных народов нашей страны. Их переводили лучшие поэты. На ВДНХ ребёнок видел фонтан «Дружба народов» (кстати, очень почему-то ценимый итальянскими туристами), и постепенно идея дружбы народов входила в его сознание. Требовалось специальное усилие, чтобы её разрушить.


Идея дружбы народов жила среди простых людей до самого конца СССР. Я хорошо помню, как летом 1991 г. я была в Азербайджане в командировке, и вполне испытала это искреннее дружество. Никто даже и предположить не мог, что через полгода мы станем чужими друг другу.



Разрушалась эта идея старым проверенным способом: слабому маленькому человеку объясняли, что в его неказистой жизни виноват другой народ.

Вообще, самый простой способ «купить» человека – это рассказать ему, что он

а) заслуживает бОльшего и
б) это бОльшее у него отнял такой-то, и если бы не он – ого-го-го как бы ты жил.

Вот эти разговоры следует решительно блокировать. Это цензура? Ну да, она самая. А без неё управление государством невозможно, что бы там ни бубнили прогрессисты, которые в подавляющем большинстве не управляли в своей жизни даже ларьком в подземном переходе.

При советской власти (при Брежневе) возникла идея новой исторической общности – советский народ. Хорошая идея, объединяющая. Мне кажется, её следует снова ввести в оборот – в виде «российского народа». Мне кажется, не нужно педалировать слово «многонациональный». Да, в Конституции записано «Мы, многонациональный народ Российской Федерации…”. Но мне это не представляется перспективным; надо, напротив, подчёркивать единство. Мне кажется, надо говорить о «российской нации» - о единстве всех народов, населяющих Россию. Впоследствии, возможно, вместо «российский» будут говорить «русский», как когда-то назывались ВСЕ подданные русского царя, но это дело будущего. Пока – «российская нация». Российская нация состоит из множества народов. Мы их любим, уважаем, изучаем их прошлое и настоящее. Как, впрочем, изучаем краеведение, местную историю всех краёв и областей нашей общей страны. Почему, например, не передают по радио песни народов России, а вечно гоняют иностранную попсу или как она там называется?

К какому положению надо стремиться? Мне кажется, к такому. Все мы – русские. Но у каждого есть какая-то малая родина. «Малая родина» – это понятие надо возродить и культивировать. Это место, где ты родился, где твои предки, твои корни, дорогие могилы и т.д. А может, ты там и не родился, но корни там. И такое многообразие создаёт нашу силу, нашу красоту, наше богатство. Любопытно, что известный публицист А.Вассерман называет Одессу своей малой родиной, а себя считает русским. Это правильно и разумно.

Но начать вот так взять и с места в карьер транслировать эту идею (все мы русские, но у каждого своя малая родина) – на мой взгляд, преждевременно. Надо эту идею внедрять постепенно. Главное – понимать, в какую стороны мы идём. Постепенному внедрению идей надо поучиться у наших западных «партнёров». Вообразите, тридцать или пятьдесят лет назад кто-то заявил бы во Франции или Германии, что гомосексуализм – это норма. Глядишь, и фингал под глазом можно было б огрести. А теперь – ничего, внедрили. Постепенность, неуклонность и твёрдое понимание, в какую сторону мы идём – вот как внедряются в умы идеи.

Идея дружбы народов – это идея живая и нужная. К ней надо вернуться. Но не просто вернуться, а адаптировать её к новой реальности. И умело и неуклонно транслировать.



Но этим дело не исчерпывается. Как только заговорили о законе о российской нации, тут же оживились сторонники особой защиты русского народа. Он, как многие считают, самый угнетённый и бесправный, а потому нуждается в особом покровительстве.

Вот мне и хочется для начала обсудить: а кто такие русские?

Жители РФ? Так называемые «русскоговорящие»? Те, которые НЕ евреи и НЕ «чучики»? Расово чистые славяне без примеси … кстати, кого примеси? – угро-финнов, монголо-татар, ну и так, по мелочи – половцев там всяких, печенегов или там «древних укров» … В общем, критерий установить не просто.


Есть два подхода к установлению принадлежности к нации, назовём его условно германским и латинским.

Германский тяготеет к зоотехнике: в основе раса, порода, наследственность, антропологические типы, доходящие до измерений черепа… Гитлер и его приспешники ничего не выдумали – они просто довели до последней крайности то, что носилось в воздухе и к чему всегда тяготел германский гений – к учению о неравноценности народов. Исходно эта идея – английская. Что касается нацизма, то англичанин немца в этом деле всяко за пояс заткнёт. В колониях англичане твёрдо изолировали себя от местного населения и к колонизуемым народам относились как к скоту. Французы – гораздо меньше отделялись, а португальцы – так и вовсе смешивались запросто.

Все идеи нацизма вместе с практикой разумного поддержания нужного хозяевам жизни поголовья унтерменьшей – всё это разработано и обкатано англичанами в колониях. Высказанная Тэтчер в неизбывной простоте своей идея, что-де в России не требуется такого большого населения, – очень англосаксонская идея. Немецкие нацисты отличаются от англосаксонских лишь тем, что немецкие громко об этом трубили и наукообразно теоретизировали. Впрочем, оставим этот увлекательный вопрос: он сегодня не по теме.

Второй поход к установлению принадлежности к нации – латинский. К нему тяготеют французы, итальянцы. Название, понятно, условное: этот подход свойствен не только латинским народам.

В чём этот подход? Он прост. Критерий нации или расы – это самоощущение, культурная традиция – ничего больше. (Отметим любопытства ради: в латинской традиции «расой» часто называют то, что мы скорее назовём языковой семьёй: латинская, германская, славянская…. Кстати, в романских (латинских) языках и порода собак называется словом «раса»: race по-французски, raza по-испански, razza по-итальянски).

Попробуем понять, как воспринимает расу и нацию латинский ум? Обратимся к авторитетным первоисточникам. Вот почтенный в этом смысле автор – Муссолини. Основоположник фашизма, а фашизм, нас учат, - это расизм. Вот ознакомьтесь, что думал основоположник про расу:


Резонно, правда?

В «Доктрине фашизма», тексте официальном (он был написан для итальянской энциклопедии), Муссолини формулирует:


(Перевод корявый, но смысл понятен).



То есть критерий нации – субъективно-психологический. Как чувствуешь – так и есть. Это чувство общей истории и общей культуры. Общей судьбы. Именно поэтому при всей трудности «умственного» установления национальности очень легко установить её «по чувству». Теоретически не просто, а практически – проще пареной репы. Есть масса людей, которые с уверенностью и без сомнения говорят о себе: я – русский. (Или соответственно «я – француз», «я – немец» и т.д.). На каком основании? Да ни на каком. На основании чувства. Вот русские они, и всё тут. Я, к примеру сказать, такая. Хотя во мне ¼ подтверждённой украинской крови. Или мой муж. В нём украинской крови половина, а половина второй половины – белорусская. То есть русской крови, выходит, не более четверти. А поскольку фамилия у него характерная для Польши, то, можно думать, и польская есть; а поскольку в Белоруссии проходила знаменитая черта оседлости евреев – может, и еврейская тоже… А всё вместе – русский.

В прежнее время бытовало в России такое шутливое присловье: "Папа - турок, мама - грек, а я русский человек". Очень правильно, именно так и есть. Вернее, так МОЖЕТ быть, это нормально. Если человек чувствует себя культурно и морально-психологически русским – значит, он русский.

Здесь хочется вспомнить моих западно-украинский предков. Прадед мой был с Волыни из села Городок, а жену взял из-под Полтавы. Бабушка моя 1898 г.р. родилась там же. Прадед был управляющим поместьем, из крестьян. Помещик заметил, что девчонка управляющего – смышлёная и посоветовал учить её дальше, после церковно-приходской школы, которую тогда заканчивало большинство. Её отправили сначала в Варшаву в гимназию (Варшава был психологически наиболее близкий большой город для тогдашней Волыни), а потом – в Москву, где она и закончила гимназию. Потом поступила на Бесстужевские курсы, которые кончить не успела: помешала революция. Так вот, помню, в конце бабушкиной жизни мои подруги иногда спрашивали её: «Лукия Григорьевна, Вы по национальности - украинка?». На это бабушка неизменно отвечала: «Девочки, нет такой национальности – украинка. Это большевики выдумали. Все мы – русские. Только одни – великороссы, другие – малороссы, а кто-то – белорусы. А вместе все - русские». Мои предки говорили по-польски лучше, чем по-русски (прабабка до конца дней не выучилась толком говорить по-русски). Однако после революции они делом доказали свою «русскость». Волынь тогда отошла Польше, и они не захотели оставаться там, и уехали в срединную Россию – в Тулу. Им казалось, что их лишат православной веры, будут насаждать католичество, ну и уехали. Такие вот русские люди.

Не только язык, не только вера, не то и другое разом, не бытовые привычки, не культура, а нечто не сводимое ни к одному из этих факторов – определяет национальную принадлежность. Некое чувство, дух.



Может ли этих чувств быть два или больше? Можно ли быть русским и одновременно коми-зырянином или горно-алтайцем? По-моему, ничего этому не препятствует. Горный Алтай – это твоя малая родина, там твои предки, обычаи, сказки, язык. Но при этом ты – русский, большая русская культура – это твоя культура, а большой русский народ – твой народ. Тем более, что разные народности были включены когда-то в Россию не силой оружия, не завоёваны, а они сами присоединились, поскольку им угрожали другие страны и народы. Помните, у Лермонтова, из «Мцыри»:

О славе прошлой — и о том

Как, удручен своим венцом,

Такой-то царь в такой-то год

Вручал России свой народ.

И божья благодать сошла
На Грузию! - она цвела

С тех пор в тени своих садов,

Не опасаяся врагов

За гранью дружеских штыков.

Русский никогда не был для инородцев угнетателем и эксплуататором. Он был старшим братом: сам недоем, а меньших накормлю.

За границей все мы – русские, и в этом – естественная правда. Там в деталях не разбираются. Точно так в Забайкальском военном округе парня из Ногинска зовут «москвич».

Это дома мы можем быть башкирами или бурятами. У нас работала симпатичная чета бурятов. Культурные русские москвичи. Но они не хотели потерять свою культуру и перед сном читали своему шестилетнему сыну бурятские сказки. И это прекрасно! В этом та самая «цветущая сложность», о которой говорил когда-то Константин Леонтьев. Малые и большие языки и культуры – это драгоценные цветные ниточки, из которых соткан ковёр большой русской культуры. Но в целом мы – русские.

Свои блюда, свои песни, сказки, обычаи – всё это прекрасно и интересно, всё это нужно поощрять и культивировать. Равно как и русские обычаи, песни и сказки. В подмосковной школе, где училась моя дочка, был предмет «народная культура», который преподавала большая энтузиастка этого дела. Она учила детей, в числе прочего, лепить из глины, они изучали обычаи, народные обряды…

Песни, сказки, пословицы – вот естественное «место», где живёт «малая» этническая идентификация человека. Говорить на коми, аварском или украинском на темы быта, обычаев, говорить на нём в быту – нормально и прекрасно. Говорить о «большой» жизни – о политике, о науке, технике, об общей жизни – искусственно и непродуктивно. Да, собственно, так по факту и получается.

На языке большевистских дискуссий столетней давности по национальному вопросу такой подход назывался «культурной автономией». Мне кажется он естественным и плодотворным. Сталин, знаток национального вопроса, называл себя «русским грузинского происхождения». Мне эта формула кажется очень простой и верной. У нас есть большая Родина: Россия, и по ней все мы – русские. И есть малая родина, которую мы любим и ценим. Но всему своё место. Очень просто и плодотворно! Он не забывает своих корней, не отрицает, не преодолевает, не примазывается к чему-то большому, мощному и престижному. Он остаётся тем, что есть, но при этом сохраняет свои живые корни. В конце концов, Булат Окуджава (кстати, тоже русский грузинского происхождения) считал своей национальностью «арбатство». А Арбат, кстати, слово тюрское, не иначе – из Орды.


Я была в Киеве года три назад. Обратила внимание на курьёзное обстоятельство: все надписи, реклама – по-украински. А вот объявления, что пишут сами граждане на принтере или от руки, – сплошняком по-русски. Возле метро «Университет» много объявлений, предлагающих дипломы, чертежи, курсовики – вот эти ВСЕ по-русски. Может, сейчас что-то переменилось…

Вообще, о серьёзном наши украинские братья предпочитают говорить по-русски. Вот знаменитый ролик Юлии Тимошенко, где она предлагает мочить москалей атомной бомбой. Все квохчут вокруг этой самой бомбы и не замечают самого интересного: говорят-то они – ПО-РУССКИ! Оба собеседника украинцы, говорят меж собой, не имея нужды быть понятыми кем-то ещё (в этом случае уж лучше было бы прямо по-английски, как некогда Саакашвили), а размовляют эти национальные деятели - на российской мове.

Очень почитаемый филолог и философ XIX века Афанасий (пардон, Опанас) Потебня, истинный хохол, малороссийский помещик, фольклорист, истый собиратель украинского народного творчества, говорил, что писать о науке по-украински – это возить дрова в лес. Пустое это дело, ненужное. Забавно, что очень давно, ещё в 80-е годы, мне привелось в Киеве купить сборник филологических статей, посвящённых Потебне по случаю какого-то юбилея, т.н. «Потебняньски читання». Так вот там почти все современные статьи были по-украински и по-белорусски, только самого Потебни – по-русски. И никто не заметил юмора ситуации.


В СССР не только не препятствовали этническому самовыражению – наоборот, эту сторону жизни педалировали. Были созданы алфавиты для бесписьменных языков, детей заставляли учить литературу на этом языке. Мои советские украинские друзья предпочитали посылать детей в русские школы: там преподавали украинский, но предметы изучали по-русски. Да что Украина? В Прибалтике была такая же история.

Откуда это пошлО? После и во время революции новая власть не чувствовала себя достаточно уверенно и старалась опереться на любые движения и народные чувства. Вот и пытались понравиться националистам, провозгласив пресловутое «право наций на самоопределение».

После войны, вероятно, можно было сделать единое государство. (Намеренно не говорю «унитарное», т.к. не хочется вдаваться в подробности). Но то ли руки не дошли, то ли это было сделать непросто. Сталин после войны был по факту самодержавным монархом, но и самодержавный монарх может далеко не всё. Только тот, кто никогда не руководил никакой организацией, воображает, что первое лицо может всё. Далеко не всё! И чем больше и сложнее организация, тем Уже у первого лица, как нынче принято выражаться, коридор возможностей.

Мне кажется, Россия ещё не сказала своего слова в истории. И если ей суждено будет его сказать, то лучше всего это будет сделать при том – простом и естественном – подходе к национальному вопросу, который я постаралась обрисовать выше беглыми штрихами.