РАБОТА НА СЕБЯ или DOLCE FAR NIENTE?
В пьесе Островского «Сердце – не камень» один из персонажей говорит о себе: «Я – празднолюбец».
Иной раз случается: услышишь слово – и явление, прежде расплывчатое, невнятное и неназванное, становится вдруг выпуклым и ясным. А то, перед чем останавливалась в недоумении – делается объяснимым и даже естественным.
Что я имею в виду? А вот что.
Мне надо было сделать книжный стеллаж. Очень простой, элементарный даже, правда, полки требовались нестандартного размера. Словом, нужно было купить сосновые доски, распились их должным образом, покрасить, а дальше сколотить полки. Моя подруга рекомендовала своего дальнего родственника: молодой человек по профессии столяр, а у него как раз нет работы – так всё отлично совпало. Через несколько дней умелец мне позвонил, я обрисовала фронт работ, мы договорились о его приезде для замера. В день замера он позвонил и сказался больным. Мы отложили встречу, но она так и не состоялась: подругин протеже исчез. Стороной я узнала, что он отъехал в какой-то монастырь (он очень религиозен). Занавес.
Ему не нужны деньги? Да вроде нужны. А кому они не нужны? Тогда почему же он не захотел их заработать? А вот не захотел – и всё тут.
По интернету я нашла других умельцев. Мы уж добрый месяц состоим в переписке и допереписывались до того, что один из них (всего их двое) приехал и сделал замеры, а второй сделал мне коммерческое предложение, которое я готова принять. Так что можно надеяться, что через месяц – тьфу-тьфу-тьфу! – полки будут. Цена и сроки – немалые, очень даже внушительные, ну да ладно. Какой-то особой прыти и разворотливости эти ребята на явили. Но эти хоть взялись, а многие – отказались: те делают лишь стандртные шкафы-купе из ДСП, а мне нужно было из натуральных досок, да ещё нестандартного размера – больно замысловато.
Теоретически сегодня, в кризис, любой заказ работники должны ловить на лету. Не ловят. Почему? Это очень трудно? Да нет, совсем не трудно, просто неохота. Празднолюбцы они. Ценность праздно-созерцательного времяпрепровождения для нашего человека зачастую выше приращения заработка. В конце концов, миллиардером ты от лишнего заказа не станешь, голодать ты и так не голодаешь, а потому – ну его на фиг, возжаться тут с каким-то нестандартом. Так рассуждает, вернее не рассуждает – так чувствует наш типичный работник. Конечно, есть и другие, но типичный - такой. Тот самый представитель малого бизнеса, на которого наши государственные мужи возлагают столько надежд.
Именно поэтому невероятно трудно сшить что-то на заказ, например, пиджак. Пиджак вообще-то желательно шить на заказ; по-иностранному он так и зовётся tailor, что и значит «портной». Есть в Москве такой космически-комический бизнес по пошиву деловой одежды: космические в нём цены, а комическое всё остальное. Там с тебя снимают мерки, отправляют в Италию или Англию, потом присылают смётанное изделие для примерки, потом опять отсылают – и так несколько раз. Наконец – не пройдёт и полгода - пиджак по цене шубы триумфально прибывает к заказчику. В Гонконге, Пекине или Сеуле это делается в течение двух-трёх дней; могут и за один обернуться, если клиент спешит. При этом делается пиджак по цене пиджака, а не шубы.
Капитализм, пресловутая рыночная экономика, удаётся там, где для людей ценность заработка, даже самой малой денежки, - выше ценности праздного времяпрепровождения. Праздность ведь, на самом деле, ценная вещь, она может быть счастливой, даже творческой. И вот её-то человек и обменивает на заработок. Или не обменивает, если праздность дороже. Помню, много лет назад, ещё при советской власти, моя подруга вздыхала: «Такой прекрасный длинный день: можно и почитать, и погулять, и подумать, а ты тащись на эту дурацкую работу». При этом она была всегда исправным, добросовестным работником. Правда, потом бросила это дело, как только выдалась возможность.
Наш человек ценит свою праздность очень высоко. За малые деньги он трудиться не согласен. (Иногда и за большие тоже). Именно по этой причине в нашей бедной стране цены услуг оказываются не ниже, чем в богатых странах. Например, цены репетиторских уроков у нас – как во Франции или в Германии. При этом все репетиторы жалуются, что из-за кризиса клиентура поубавилась. Но цены – не снижают. Нет работы – ну и ладно, посижу без работы.
Я совершенно никого не критикую: осуждать и критиковать – это дело пустое и вздорное. Надо просто осознавать вещи как они есть и строить жизнь в соответствии с познанными фактами.
А факты такие. Наш человек, если предоставлен себе, работает по минимуму. Заработав на прожитьё, он к бОльшему редко стремится. Макс Вебер в своей знаменитой «Протестантской этике…» приписывал такой подход традиционному, докапиталистическому работнику, человеку, так сказать, «натуральному»: «…Человек «по своей природе» не склонен зарабатывать деньги, всё больше и больше денег, он хочет просто жить, жить так, как он привык, и зарабатывать столько, сколько необходимо для такой жизни». Он цитирует Питера де ля Кура: «Народ трудится лишь потому, что он беден, и до той поры, пока он беден».
Это я постоянно наблюдаю среди своих продавщиц, индивидуальных малых бизнесменш, работающих на себя. Заработала мининмум – и больше не надо. Ценность dolce far niente – cладостной праздности – для нашего человека велика, как для какого-нибудь итальянца-южанина. Не случайно трудолюбивые итальянцы-северяне всё норовят отделиться от своих южных братьев-празднолюбцев, чтоб не кормить дотационные регионы.
Но это их дела, а нам-то что делать? От кого отделяться? Ведь совершенно ясно, что нашей стране насущно требуется развитие, а для развития нужно увеличить количество народного труда.
Чтобы эффективно организовать труд, нужно в первую голову правильно понимать характер типичного работника. Не превозносить его или осуждать, не фантазировать о нём, не требовать, чтобы он сделался чем-то иным и усвоил новые мотивации и представления, а понять и принять его таким, каков он есть.
А приняв - ему нужно помочь, организовав жизнь по мерке нашего человека. Не заставлять его делать невозможное: самому себя мотивировать и организовывать свой труд, а по возможности делать ставку на коллективные формы труда. Чтоб человек не мыкался сам по себе, не вёл «войну каждого против всех», как учил великий капиталистический мудрец Гоббс, не с кем-то там конкурировал, как учит велемудрый «экономикс», а - становился на проложенные рельсы и по ним ехал. Когда нашему человеку указано его место и его тягло, когда не нужно ничего выдумывать, когда ты встроен в какую-то структуру, когда не надо выдумывать себе работу, когда нет выбора, работать или не работать – вот при таких условиях наш человек - хороший работник. Особенно, если сказано, что работает он на важное, общее дело, когда он видит, что и вокруг все тоже работают. Между прочим, нашему человеку важнее, что он работает на общее дело, чем пресловутое «на себя» - чем когда-то завлекали перестроечные витии.
Такими трудовыми ячейками при советской власти были заводы, колхозы, НИИ. Помню, в детстве я жила в заводском доме, где все родители работали на заводе, и мальчишки знали: и они, скорее всего, будут там работать. (Девчонки скорее пойдут на меланжевый комбинат – второе градообразующее предприятие нашего городка). Может быть, выучатся и придут туда инженерами, а может – простыми работягами, но в любом случае было понятно, что делать. Сегодня – не понятно. Industria в сочинениях средневековых моралистов значило просто «трудолюбие». Это потом его прикрепили к фабричной промышленности. И это очень правильно. Индустрия – это не просто заводы и фабрики – это определённая заточка сознания, определённое воспитание работников, приучение их к порядку и дисциплине – к той самой дисциплине, которой у нашего работника очень не хватает. Внутри её нет, так значит нужно привнести извне. И мотивацию, и дисциплину – всё это приходится привносить извне. Так что индустриализация нам нужна не только ради собственно производства: она нужна нам и как средство организации нашего народа, средство приставить каждого к полезному занятию, на рельсы его поставить.
Рельсов нет. Человек что-то выдумывает, что-то импровизирует. Пресловутый малый бизнес – для большинства это не свободное экономическое творчество, а так – выживание ввиду отсутствия «нормальной» работы. Ожидать, что малый бизнес послужит для нашей экономики драйвером развития – значит, совершенно не понимать ни экономики, ни психологии нашего народа.
