Рождённые ползать (о змеях)

В апреле нынешнего года я собирал материал по южным насекомым. «Собирал материал» — жаргонное выражение; я собирал самих насекомых.

Было это в окрестностях Кушки — самого южного города Союза, на территории Бадхызского заповедника. Если верить научно-популярной литературе, этот край настолько изобилует змеями, что трудно сделать шаг, не наступив при этом на какую-нибудь из представительниц врагов рода человеческого. Мне, естественно, хотелось не упустить случая познакомиться с ними поближе, но, к сожалению или к счастью — не знаю, я сделал не один десяток шагов, а змеи — вопреки литературе — не очень-то норовили подкладывать мне под ноги свои хвосты.

Низкие холмы, овраги и впадины Бадхыза — так называется район тех наших работ — были изрыты бесчисленными норами мелких грызунов-песчанок. Почва напоминала сыр с множеством дырок.

Я наловил в то утро превеликое множество насекомых, лишь потом нам встретилась одна-единственная змея. Зато это была гюрза!..


Почему мы встречали мало змей, было впрочем понятно. Гюрзы — ночные животные. Днем они отсиживаются в норах или же греются на солнышке у входа, уползая внутрь при малейшей тревоге. Первую гюрзу мы обнаружили случайно — в саксаульной обкладке заброшенного колодца. Бывший с нами змеелов без всякого почтения выковырял ее первым попавшимся прутиком из щели и ловко посадил в мешочек, случайно оказавшийся у него в кармане.

Мешочек был мал и неприспособлен для ношения змей: гюрзу в него пришлось буквально утрамбовывать.

На следующий день попалась и вторая гюрза — побольше. Она сидела под корнем фисташки метрах в тридцати от дома, где мы ночевали. Как и накануне, дело было прохладным утром. Неотогревшаяся змея не оказывала моему спутнику сопротивления. Однако, несмотря на это, бесцеремонность, с которой он с гюрзой обращался, вызывала у меня ощущение холодка подложечкой.


То была крупная, около полутора метров в длину змея, несуразно толстая, с коротким хвостом: тело ее выглядело как бы обрубленным. На толстой шее сидела приплюснутая голова необычайно злобного и гнусного вида. Она была почти совсем черной с пепельным отливом (другие гюрзы — я видел их в серпентарии — серые с оливковым или коричневатым оттенком). Вдоль хребта шли крупные пятна, на боках — пятна помельче.



Жители тропических областей — смелые и опытные охотники, великолепно разбирающиеся в повадках животных, — змей боятся панически и сочиняют о них такие же небылицы, как и городские жители, поднимающие крик при виде безобидного ужа. (В этом единодушно сходятся все исследователи тропиков.)

Даяки Калимантана и негры экваториальной Африки считают, например, смертельно ядовитым... удава. В общем, они не оригинальны. Чувство страха и отвращения не только при виде змеи, но даже при упоминании о змеях возникает у большинства обитателей любой части света. И если спросить «среднего человека», чем вызвана столь инстинктивная антипатия, он ответит: «потому что укус змеи ядовит и может убить человека».

Так ли это?

Вот что говорит на этот счет зоология.

...На земном шаре обитает около 2 500 видов змей.

...Ядовитые змеи составляют только 10% от этого числа.

...Ядовитые змеи неравномерно расселены на планете. В Австралии, например, ядовитых змей больше, чем безвредных. На острове Тринидад обитают только ядовитые. У нас в Советском Союзе из пятидесяти с небольшим видов змей опасными для человека могут считаться всего десять — это пять видов гадюк, гюрза и эфа—они тоже представители обширного семейства гадюковых, далее — знаменитая кобра и два вида щитомордников — скромных родственников американских гремучих змей.

... И 90% совершенно безвредных для человека змей, и 10% опасных — чрезвычайно полезны! Крупные змеи уничтожают множество грызунов — вредителей посевов. По словам Ф. Ф. Талызина, там, где змеи были уничтожены, грызуны размножились так, что буквально опустошают поля и сады.

И, наконец, об ущербе, наносимом людям ядовитыми змеями: из многомиллиардного населения Земли от змеиных укусов умирает 30—40 тысяч человек в год. Много? Немало. Но в реках тонет и погибает под колесами автомобилей во много раз больше людей! Тем не менее, мы не относимся к автомобилям и текучей воде с таким ужасом, как к змеям.

Древнее библейское предание о змее — виновнице грехопадения Адама — не причина, а следствие страха перед змеями, наивная попытка объяснить его.

Наконец, характерно, что из всех животных, кроме нас, людей, столь же панически боятся и ненавидят змей только обезьяны — наши ближайшие родственники, так сказать, двоюродные братья.

Поразмыслив над этим, можно прийти к выводу для человечества не очень лестному. Страх перед змеями унаследован нами от обезьяноподобных предков, вместе с иными неприятными обезьяньими навыками. (Обидно, но что поделаешь!)

Поняв это, стоит попытаться преодолеть инстинктивное обезьянье отвращение, так сказать «пересмотреть свое отношение к змеям с позиций чистого разума». По личному опыту не могу сказать, чтобы это было легко. Но, пожалуй, необходимо.



Итак, в СССР обитает десять видов ядовитых змей.

Серая, иногда — буроватая, реже — почти черная, средних размеров змея украшена темной волнистой полосой вдоль спины. Кончик ее хвоста обычно светлее туловища. На голове — иксообразный рисунок. Это — обыкновенная гадюка, она распространилась на нашем севере в Карелии за полярный круг, а на восток — до Сахалина.

В степной зоне — от Украины до Алтая— обитает другой вид — более светлая степная гадюка. Еще южнее — на Кавказе и в Закавказьи вместе со степной гадюкой живут три других вида — кавказская гадюка, рогатая гадюка и гадюка Радде. Укусы гадюк, хоть они и очень болезненны, смертельным исходом кончаются чрезвычайно редко.

Иное дело — их «родственница» гюрза, с которой так легко обращался мой спутник. Кусая, гюрза вводит в рану в среднем 0,06 грамма яда (в 6 раз больше, чем обыкновенная гадюка), причем весьма сильнодействующего. Человек, укушенный змеей из рода гадюк, испытывает сильную боль в месте укуса. Укушенное место отекает, появляются пузыри, заполненные жидкостью, и кровоизлияния. После укуса гюрзы нередки некрозы — омертвление тканей и долго незаживающие язвы. Ко всему этому прибавляются симптомы общего отравления организма — сухость и горький вкус во рту, лихорадка, сонливость, бред и в тяжелых случаях — смерть от тромба в легочных артериях или иной причины. Хотя у ребят-змееловов, ходивших вместе с нами по заповеднику, имелась сыворотка, гарантирующая благополучный исход, я старался внимательно смотреть под ноги.

Другая ядовитая змея нашего юга — эфа — меня просто очаровала (мне думается, что это она или ее родственница была выведена в «Маленьком принце» Сент-Экзюпери). Этих змей мне удалось повидать во впадине Ер-Ойлан-дуз.

На дне ее — два соленых озера, окруженных вулканическими сопками. Когда- то там были леса из саксаула, но теперь они вырублены и лишь сплошной ковер из красных маков покрывает весной плоское дно котловины. Летом температура на почве там доходит до семидесяти градусов, но этой, сравнительно прохладной весной было не больше сорока и поэтому пресмыкающиеся встречались редко.

...Как и большинство своих родственниц, эфа охотится после захода солнца и днем ее трудно обнаружить, хотя песок весь исчерчен характерными следами.

Это небольшие, до 75 см в длину, змеи песочного цвета. Бока у них темнее спины, спина с удивительно изящным узором, а на голове светлый силуэт летящей птицы.

Потревоженные нами эфы сворачивались полукольцом (как там называют — «в тарелочку»), пряча голову, и временами молниеносно выбрасывали переднюю часть тела, атакуя тревожащий объект. При этом ребристые чешуйки на боках терлись друг о друга с характерным звуком — его сравнивают с треском капель воды, попадающих на раскаленную плиту, но мне он показался похожим на шуршание наждачной бумаги...


Яд эфы сильнее яда гюрзы, но при укусе она вводит его меньше, поэтому менее опасна (хотя, если укушенного не лечить, возможен смертельный исход). Этот яд, в общем типичный для гадюковых, по действию сходен с ядом кобры.

Об эфах, кажется, хватит.

Теперь — об «очковой змее», о кобре!

Кто не слыхал о ней? Она стала как бы символом Востока — одним из чудес Индии. Раздувающая капюшон, смертельно опасная, гипнотизирующая взглядом и сама поддающаяся гипнозу факиров — заклинателей змей: каких только не услышишь сказок о кобре!..

Однако действительность интереснее всяких сказок. Черношеяя кобра, населяющая джунгли от Филиппин до Южной Африки, выплевывает струйки яда на расстояние до трех метров, метко целясь точно в глаза.

Другая кобра — королевская — иногда достигает более четырех метров длины. От ее укуса слон погибает через 2—3 часа.

Перед более южными сородичами наша кобра, обитающая на юге Туркмении, Узбекистана и Таджикистана, выглядит «бедной родственницей». Размер ее — не больше 150—175 см, цвет — от желтоватого до черного. Рисунка очков у нашей кобры нет. В отличие от гюрзы, кусающей без предупреждения, вежливая кобра обычно предостерегает возможного противника: она поднимает переднюю часть тела, становится столбиком и расширяет шею, расставляя передние восемь ребер (а не надувает капюшон, как пишут в приключенческих книжках!). Далее следует шипение, переходящее в характерное чихание — и только после этих процедур — молниеносный бросок. Впрочем, если на кобру наступить, она может не выполнить всех церемоний и скрепя сердце укусить без оных.


К сожалению, мне не пришлось увидеть кобру на свободе (в зоопарке это ленивое и пассивное существо, которое весь день неподвижно лежит где-нибудь в углу вольера). На кордоне Кизил-Джар нам говорили, что если бы мы приехали годом раньше, мы могли бы присутствовать при интересном событии. Как-то хозяйские куры переполошились и собрались кучкой. Оказалось, что они расклевывали целый выводок кобрят, только что вылупившихся из яиц (со взрослой коброй они, конечно, не отважились бы поступить так фамильярно).

Укус кобры почти безболезнен — недаром прославленная египетская царица Клеопатра выбрала орудием самоубийства африканского родича кобры — королевского аспида. А яд кобры действует иначе, чем яд гюрзы. Вскоре после укуса начинается слюнотечение, слабость в конечностях, развиваются параличи. В тяжелых случаях — смерть от поражения ядом дыхательного центра.

Наконец, о последних из ядовитых змей, обитающих в нашей стране.

Щитомордники (восточный и палласов) — родственники американских гремучих змей. Восточный живет в бассейне Амура. Палласов населяет наш Дальний Восток, юг Сибири, Казахстан, Среднюю Азию до Заволжья. Это сравнительно небольшие, как правило — не более 50 см., змеи. В отличие от американских своих родичей они не имеют погремушек на хвосте. Цвет шкуры колеблется от серого до черного, по бокам обычно кольцеобразные пятна. Укусы их весьма болезненны, но смертельные случаи среди людей практически отсутствуют. К яду щитомордников более чувствительны домашние животные, особенно лошади. Змеи кусают их обычно в голову, когда лошади пасутся, укус змеи в голову обычно заканчивается фатально и для человека: яд сразу попадает в жизненно-важные центры.

Впрочем, хоть в нашем рассказе с той или иной степенью подробности и описан облик ядовитых змей почти всех видов, отличить их от безвредных может и неспециалист, и человек, не запомнивший, какая окраска и какие узоры имеют гадюки, эфа и щитомордники.

У наших ядовитых змей голова — копьевидной формы, а хвост — короток. Зрачки их глаз — вертикальная щель (у неядовитых зрачок круглый). Из этого правила есть, конечно, исключение — кобра, но зато ее облик очень характерен в целом.



«И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык
И празднословный, и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил...»

...Раздвоенный язык, «змеиное жало», на самом деле не жало, а всего-навсего язык, — это знают теперь даже не биологи.

Ядоносный аппарат у всех наших змей, хоть они и принадлежат к трем разным семействам, устроен в общем одинаково: две ядовитые железы, расположенные с каждой стороны головы позади глаз. От каждой железы тянется выводной проток к основанию ядоносного зуба. В отличие от прочих, эти зубы длинны, саблевидны и снабжены каналом или бороздкой, по которым яд стекает в рану врага или жертвы.

Когда рот у змеи закрыт, оба зуба лежат параллельно верхней челюсти, как лезвие закрытого складного ножа, но если змея раскрывает рот, зубы становятся перпендикулярно челюсти и направлены вперед.

Бросок нападающей змеи трудно заснять на фотопленку — он настолько стремителен, что кадр получается смазанным. Когда зубы во что-нибудь вонзаются, височные мышцы змеи мгновенно сжимаются и, как спринцовка, выталкивают яд из железы в рану.


Интересно, что во время линьки змея теряет старые зубы, на смену им вырастают новые. При этом нередко 1—2 дня она обладает двумя комплектами ядовитых зубов и кусается всеми четырьмя сразу.

Крохотные капельки яда — сотые доли грамма, проникнув сквозь ранку в ткани, оказывают порой катастрофическое действие. И хотя над секретами змеиного яда химики, биохимики, фармакологи и физиологи бились десятилетия, по сей день эти секреты не разгаданы до конца.

Змеиный яд — бесцветная или желтоватая жидкость, безвкусная или чуть горьковатая: ее можно и пробовать на язык, и... глотать (!!). Попадая в желудок, яд не приносит вреда, если только на слизистых оболочках не было повреждений — царапинок.

Если яд высушить, он образует чешуйчатые кристаллы — сложную смесь органических веществ и солей. Кристаллы могут храниться десятки лет, и если их затем сызнова растворить в воде (а растворяются они легко), то окажется, что яд совершенно не потерял своих свойств.

Исследования показали, что яды змей необычайно богаты ферментами — специфическими белками, катализаторами биохимических процессов, ускоряющими ход реакций порой в тысячи раз.

Примечателен сам набор ферментов, содержащихся в змеиных ядах: все они — катализаторы-разрушители.

Как правило, в ядах содержится гиалуронидаза — фермент, который расщепляет гиалуроновую кислоту — полисахарид, входящий в состав соединительной ткани, каркаса кровеносных сосудов. Содержатся в них фосфодиэстераза, фосфомоноэстераза, рибонуклеаза и дезоксирибонуклеаза — эти ферменты, каждый по-своему, рвут связи в нуклеиновых кислотах.

Из яда гремучей змеи выделена фосфолипаза — биологический катализатор, отщепляющий от лецитина одну молекулу жирной кислоты и превращающий его при этом в лизоцитин, вещество, разрушающее кровяные шарики.

Составляя набор ферментов для яда, природа не забыла и об ацетилхолине, о веществе-передатчике нервного возбуждения с нейрона на нейрон. Из яда кобры выделена холинэстераза — разрушитель ацетилхолина. «Не забыт» и главный биохимический аккумулятор энергии в нашем теле — АТФ, аденозинтрифосфорная кислота. Ее расщепляет содержащаяся в яде АТФ-аза.

Есть в змеиных ядах и ферменты, вызывающие быстрое свертывание крови — они-то и становятся причиной образования тромбов в сердце и легочных артериях, влекущих за собой быструю гибель пострадавших. Всего не перечесть. И, казалось бы, загадка змеиного яда могла бы считаться уже решенной: раз в нем содержатся ферменты, которые в ничтожных количествах способны изменять течение важнейших для жизни биохимических процессов, всем должно быть понятно, почему одним граммом сухого яда кобры можно убить 167 человек...

Увы, понятным все это казалось лишь в самом начале исследований. Стоило только копнуть поглубже, как на ученых посыпались факты, так сказать, «ни с чем не сообразные». Началось с того, что немецкие химики Э. Хаберман и В. Нейман выделили из яда гремучей змеи органическое вещество, более ядовитое, чем не разделенный на составные части яд. Это вещество названо кротактином («кроталюс» — латинское имя гремучей змеи).

Кротактин исправно убивал подопытных животных и при этом он не обладал никакими ферментными свойствами.

Но то была еще первая ласточка. Немного времени спустя химик Вестерман процедил сквозь целлофан яд кобры. (Целлофан задерживает белковые молекулы, а все ферменты, как известно, — белки.)

Токсичность диализата — процеженного, очищенного от белков яда — оказалась вдвое выше, чем у яда цельного, содержащего ферменты.

Впоследствии сильнейший нервный яд — нейротоксин, также не обладающий ферментными свойствами, был выделен и из яда кобры. Одним словом в деле о составе змеиных ядов и по сей день порядка не наведено. Можно предсказать только, что яды эти принесут биохимикам еще не один сюрприз.



Как и чем только не лечились от змеиных укусов!

Знаменитый Брэм и многие другие старые авторы рекомендовали в качестве противоядия... большие дозы крепких спиртных напитков — водки, рома или коньяка. Этот «лечебный метод» был широко распространен в прошлом столетии: если вы помните, даже друг Гекльберри Финна, негр Джим, заведомо не читавший ни Брэма, ни «других авторов», после того, как его укусила гремучая змея, немедленно «схватил... бутыль с водкой и давай хлестать».

Впоследствии этот рецепт был, однако, отвергнут, но все-таки не полностью: современные инструкции рекомендуют применять при лечении отравлений змеиным ядом, коньяк, правда (золотая середина!), малыми дозами — для стимуляции сердечной деятельности...

Из инструкции в инструкцию переходил совет перетянуть жгутом конечность выше укуса (змеи чаще всего кусают в ногу или руку), надрезать место укуса и выпустить как можно больше крови. Но ценность этих рекомендаций теперь оспаривается такими опытными специалистами, как М. Н. Султанов и Ф- Ф. Талызин. По их мнению, перетяжка или прижигание лишь способствует развитию отека и отмиранию тканей на месте укуса, а разрезы совершенно не задерживают распространение яда. Кстати, куда накладывать жгут, если змея укусит в голову?

Но другие авторы полагают все-таки, что и перетяжка и надрезы могут быть эффективными, однако лишь при условии, если они сделаны буквально через минуту после укуса. При этом ни в коем случае нельзя переусердствовать — делать чересчур глубокие надрезы, полностью обескровливать перетянутую руку или ногу и держать жгут больше получаса, так как после слишком долгого и чересчур усердного перетягивания конечность иногда приходится ампутировать.

Борьбе организма с отравлением способствуют вводимые подкожно гепарин, кортизон и препараты, стимулирующие работу сердца.

Однако единственным радикально действующим средством была и остается противоядная сыворотка.

В 1887 году французский ученый Севаль, последовательно вспрыскивая голубям возрастающие дозы яда гремучей змеи, получил сыворотку, нейтрализующую ее яд. Затем Кауфман изготовил сыворотку против яда гадюки, а А. Кальметт— против яда кобры.

Сыворотки — «антигюрза», «антикобра» и поливалентная сыворотка, которую применяют, если не известно какая змея укусила, — хранятся в запаянных ампулах. Ими снабжают медицинские учреждения, ими обязательно должны оснащаться экспедиции и туристские группы в «змееопасных» районах.

Сыворотки вводятся пострадавшим под кожу спины или живота, а в тяжелых случаях внутривенно. Своевременно введенная сыворотка снижает смертность практически до нуля. Поэтому человека, укушенного змеей, лучше всего немедленно доставить в ближайшую больницу или поликлинику.

К сожалению, иммунитет против яда змей держится недолго—15—20 дней. Из-за этого вводить себе сыворотку заранее, «на всякий случай», попросту бессмысленно.

...Некий литературный герой говорил: «Чтобы сделать рагу из кролика, надо иметь как минимум кошку».

Чтобы приготовить сыворотку против змеиного яда, нужно иметь змеиный яд...

Так в наш сухой механизированный век возникла редкая по романтичности профессия змееловов.

Каждый летний сезон по горам, степям и пустыням Средней Азии и Закавказья разбредаются люди в кирзовых сапогах, с палками-рогульками в руках и прочными мешками у пояса.

Трудна их профессия. Можно пройти, скажем, всю Туркмению и избежать встречи с ядовитыми змеями. Труднее, но все же достаточно легко убить встреченное по дороге пресмыкающееся. А вот поймать змею, прижав ее шею рогулькой к земле, не повредив при этом ни одной чешуйки,— дело совсем сложное и опасное. Но необходимое.

Пойманных животных змееловы доставляют в питомники-серпентарии. В серпентариях пленниц «доят»: у них регулярно сцеживают яд.


«Доить» змею, пожалуй, еще опаснее, чем ловить. Змеям открывают пинцетом пасть. Их заставляют кусать край стеклянной чашечки, затянутой резиновой пленкой, и в чашку стекают драгоценные капли.


В последнее время сцеживание модернизировали: ядовитую железу раздражают слабым электрическим током, вызывая сокращение мышц, выдавливающих яд. Такой способ меньше травмирует змею, но «отход», падеж питомцев серпентариев по- прежнему велик. «Стадо» нужно все время пополнять.

И снова змееловы расходятся по горам и пустыням...

А змеиный яд нужен не только для изготовления сывороток. Оказалось, что грозные вещества, стекающие по желобкам змеиных зубов, в малых дозах могут служить как сильнодействующие лекарственные средства.

Сейчас во всем мире применяют препараты против эпилепсии, изготовленные из яда гремучника и кобры. В наших аптеках продаются теперь мази «Випразид», «Випратокс», «Випракутан», отлично помогающие при таких широко распространенных болезнях, как ревматизм, ишиас и невралгии; на изготовление этих мазей идет яд гадюковых. Ядом гадюки лечат хронический инфекционный полиартрит, бронхиальную астму, хорею.

Действие змеиного яда на кровь широко используется теперь в хирургии и акушерстве. Тампон с раствором яда, положенный на рану, останавливает опасное для жизни кровотечение. Нынешние медики особенно ценят препарат из яда ядовитейшей южноамериканской змеи «жаракаки» — фермент гемокоагулазу, и яд смертельно опасной индийской гадюки Рассела — хороший заменитель протромбина, вещества, обусловливающего свертывание крови. (Ядом гадюки Рассела лечат гемофилию — тяжелую и опасную наследственную болезнь, обусловленную дефицитом протромбина. У больных гемофилией не свертывается кровь и каждая царапина может грозить смертельным кровотечением.)

Змеиный яд нейтрализует сильный токсин, выделяемый в кровь патогенным микробом стафилококком. Американский биолог М. Сандерс считает, что яды гремучей змеи и кобры частично ликвидируют действие вируса полиомиелита. Яд гремучей змеи дал эффект при лечении проказы: прокаженные свободно переносят смертельные для человека дозы яда, а состояние их улучшается.

Но самое интересное, пожалуй, еще не это. Во-первых, недавно установлено, что слабые концентрации (от 5 до 0,1 мг/мл) яда гадюк, кобры и особенно эфы стимулируют рост нервных волокон куриного зародыша (а ведь нервная ткань растет и восстанавливается при повреждениях хуже других). А, во-вторых, не так давно японский ученый Ямада показал, что сыворотки крови змей семи видов убивают в культуре ткани клетки асцитного рака Эрлиха, клетки саркомы и асцитной гепатомы. Наконец, почти одновременно было замечено, что у некоторых безнадежных раковых больных, которым для ослабления болей вводили нейротоксин, выделенный из яда кобры, замедлялся рост опухолей, начиналось рассасывание метастазов и наступало заметное улучшение общего состояния.

Все это лишь «первые ласточки». Но, право, эмблема медицины, унаследованная от древних, — змея, обвивающая чашу, приобретает в наши дни новый смысл.



У древних змея на чаше символизировала разум. 

Но смысл символа был забыт в общежитии. В течение целых столетий, не имея сил подавить присущий всем представителям отряда приматов страх, люди относились к змеям как к заклятым своим врагам, стоящим вне закона. Лишь недавно начали говорить, что относиться к ним надо как к явлению природы, которое опасно при неосторожном подходе к нему и может принести большую пользу, если к нему подойти разумно.

А что значит: «подойти разумно»?

...Наши змееловы жалуются: змей становится все меньше и меньше, все труднее удовлетворять запросы змеепитомников, а следовательно, фармацевтических фабрик и больных, которым нужны ценнейшие лекарства.

Нам надо помнить, что СССР — не Бразилия и не Индия, где змей мириады, и от укусов погибают тысячи людей — там пока действительно, быть может, необходимо змей уничтожать. (Впрочем, это тоже нуждается в обсуждении.)

Ведь змеи неагрессивны и никогда не кусают человека, если он не наступит на них. Профилактика укусов проще, чем их лечение. В местах, где ядовитые змеи многочисленны, надо просто при ходьбе смотреть под ноги и особенно быть осторожным ночью, когда животные активны.

Не надо хвататься за палку, увидев что- либо похожее на змею. Мы в конце концов люди, нам незачем проявлять обезьяньи инстинкты. Человек, убивающий попавшуюся ему по пути змею, губит живую фабрику ценнейших лекарств и химических реактивов. Конечно, мы научимся синтезировать ферменты, но ведь еще долгие годы после этого они будут из-за дороговизны недоступны для широкого применения в медицине и биохимии. Сейчас же яд попросту нечем заменить.

Однако беречь змей, вернее — регулировать их численность в разумных пределах, необходимо не только из-за ценности их яда.

Змеи — необходимые члены биоценозов— сообществ животных и растений, которые слагались миллионы лет, и которые легко разрушить, но крайне трудно восстановить. Многочисленные печальные истории с истреблением хищных птиц, волков и прочих зверей показывают, что вредных животных (за исключением человека) в природе нет. Только человек может вредить природе; к счастью, он обладает разумом, чтобы понять свою роль. Необходимо, правда, чтобы это понимание своей роли в природе не проявлялось бы слишком поздно.

В объективе - животные. Змеи (1985)

О ядовитых змеях, таинственных и загадочных, обитающих в пустынях Средней Азии - гюрзе, эфе, кобре. В фильм вошли уникальные кадры вылупления детенышей кобры из яиц.