Ливы называли себя kalāmīed (каламиэд) - "рыбаки", или līvõd (ливыд) - "ливы", а свой язык - rāndakēļ (рандакель) - "прибрежный язык", или līvõ kēļ (ливы кель) - "ливский язык". Ближайшие родственные языки - эстонский (особенно южные диалекты), вепсский, водский, карельский, ижорский, финский. Свой родной край ливы называли Līvõd Rānda (Ливыд Ранда) - "ливский берег, ливский край". Сюда входят 12 деревень: Lūž, Pizā, Īra, Ūžkilā, Sīkrõg, Irē, Kuoštrõg, Pitrõg, Sǟnag, Vaid, Kūolka, Mustānum. Исторические поселения ливов растянулись на 60 километров вдоль побережья Балтийского моря, на территории земель Курземе и Видземе в Латвии.
Кто пришёл в Прибалтику раньше - финно-угры или балты - вопрос до сих пор не отвеченный. Известно только, что балты оказались более теплолюбивыми - к моменту прихода крестоносцев граница условная финно-угорских и балтских земель (с поправкой на чересполосицу) проходила примерно на широте Риги. К югу - предки нынешних латышей, литовцев и исчезнувших пруссов, к северу - ливы, эстонцы, инегрманландцы (води и ижора) и финны, и сложись история по-другому, на месте Видземе вполне могла бы быть отдельная республика Ливония.
К немцам ливы оказались лояльнее, чем латгалы, земгалы и курши - так, первым местным вождём, перешедшим на сторону крестоносцев, был лив Каупо, крещённый в 1191 году и ставший родоначальников фамилии Ливен. Однако постепенно ливы были ассмилированы именно латышами, причём бароны ценили латышей как работников куда больше, и потому активно завозили их на ливские земли. Главным препятствием для полного слияния был род занятий - латыши оставались в основном земледельцами и лесорубами, а ливы - рыбаками. Ну а конкретно полуостров Домеснес стал Ливским берегом потому, что от него рукой подать было до Эзеля (Сааремаа), ливские рыбаки тесно контактировали с эстонскими, а вглубь материка к латышами ходить им было не резон, и это позволило здешним ливам сохранить язык, в то время как в Лифляндии последний лив умер в 1859 году. Откровенно говоря, и здесь ливов почти нет, их и в мире-то формально осталось около 200 человек, но всё же на Домеснесе ливы дожили до времён научной этнографии и права наций на самоопределение.
Включение всей Прибалтики в состав Российской империи в конце XVIII века несколько притормозило этот процесс, поскольку ливы Курляндии оказались в одном государстве с более многочисленными эстами и установили с ними интенсивные хозяйственные контакты через Рижский залив (зимой — по льду). Полной ассимиляции избежали некоторые ливские поселения самой северной оконечности Курляндии (мыс Домеснес). Объяснялось это в первую очередь разницей в традиционном хозяйственном поведении двух народов: так, ливы занимались в первую очередь рыболовством, а латыши — сельским хозяйством и лесозаготовками.
В конце XIX и начале XX веков со строительством православных школ, школ мореплавания и православных храмов на Куршском берегу многие ливы стали обращаться в православие. В Колке до сих пор имеется действующий православный храм и старинное православное кладбище. В Колке также в середине XX века служил священник Иоанн (Гарклавс), хранитель Тихвинской иконы.
Но распад Российской империи в 1917 году привёл к формированию новых независимых государств в Прибалтике, каждое из которых проводило политику построения национального государства. Оказавшись изолированными от основной массы эстонцев, ливы постепенно ассимилировались в языковом плане, хотя ливское самосознание сохраняют ряд жителей современной Латвии.
Древние фонетические особенности ливского языка резко отличают его от других прибалтийско- финских языков. В нем сравнительно мало развилось чередование ступеней согласных. В ливском языке, разумеется, получили развитие различные фонетические явления позднейшего происхождения. На окончательное формирование ливского языка оказали сильное влияние языки балтийских племен, а позднее именно латышский язык. Ливский язык в свою очередь оставил следы и в латышском языке, особенно в лексике и, в меньшей степени, в фонетике и грамматике. Однако перевес оказался на стороне латышского языка, так как территория ливского языка все более суживалась и продолжает суживаться. Тем не менее ливский язык остался типично финно-угорским. О ливах, как о самостоятельной этнической группировке, говорят письменные источники. Древнейшая русская летопись «Повесть временных лет» упоминает ливов (либь) в числе соседей восточных славян.
В настоящее время население, знающее ливский язык и сохранившее этническое самосознание, живет в 12 деревнях, расположенных на узкой прибрежной полосе на мысе Курземского полуострова в Вентспилс- ском районе Латвийской ССР. Две деревни—Мелнсилс (по-ливски Муста- нум) и Колка (Куолка) расположены на берегу Рижского залива, остальные 10 на побережье Балтийского моря, к западу от мыса Колка. Это деревни: Вайда (Вайд), Саунага (Сяныг), Питрага (Пийтрыг), Кошрага (Коштрыг), Мазирбе (Ире), Сикрага (Сийкрыг), Яунциемс (Ужкила), Лиелирбе (Ийра), Микельторник (Пиза) и Лужня (Луж). В ливских деревнях живут латыши, местами русские. В большинстве этих деревень латышский язык распространен гораздо больше, чем ливский: ливский язык знают лишь 300 — 350 человек. В настоящее время ливским языком пользуются только старое и среднее поколения населения. Ливы сильно пострадали в период немецко-фашистской оккупации. Их согнали с родного побережья и заставили уйти в глубь страны, где значительная часть старшего поколения быстро вымерла из-за тяжелых материальных условий. Освобождение Советской Армией в 1945 г. территории ливов позволило местному населению вернуться на прежние места жительства.
Поселения ливов находятся на дюнах, где почва малоплодородна. Более или менее хорошо растут здесь лишь рожь и картофель. Раньше поля представляли собой маленькие, обнесенные забором клочки земли. Луга были немного лучше, что давало возможность держать коров и овец. В период феодализма и капитализма ливы были вынуждены покупать хлеб у латышей, живших во внутренних районах. Главным средством существования ливов была ловля в море камбалы, кильки и салаки, в реках — миног. Другие сорта рыбы не имели хозяйственного значения. Ловят и ловили рыбу главным образом сетями и неводами. В старину каждая лодка составляла отдельное общество (селъч—sel’c), руководимое владельцем лодки или кем-либо из опытных членов общества. У общества были свои неводы и сети. Улов делился между членами поровну (хозяин лодки получал две части) или каждому доставалась та часть улова, которая попадала в принадлежавшую ему сеть. Рыбу вывозили на продажу или в обмен на зерно во внутренние районы, в крестьянские дворы латышей, на мызы и в небольшие города. С развитием капитализма в Прибалтике шло расслоение и среди ливов. В ливских деревнях появились крупные рыбопромышленники, пользовавшиеся наемной силой и скупавшие рыбу для перепродажи. В начале XX в. владельцы рижских и таллинских консервных фабрик стали посылать в ливские деревни своих представителей, которые заключали договоры с рыбаками, получали всю рыбу и солили и консервировали ее прямо на берегу в специальных временных постройках. Более зажиточные ливы приобретали парусные или моторные лодки, на которых плавали сами и нанимали моряков. Развитию мореходства способствовала морская школа, основанная в селе Мазирбе, в центре ливской территории. Во время первой мировой войны ливский рыболовецкий флот был почти полностью уничтожен.
Ливы занимались и торговлей: скупали у сааремаасцев рыбу, скот, кожи и т. п. и перепродавали их рижским предпринимателям. Бедняки.
Сааремаа не могли найти работу на своем острове и на рубеже XIX—XX вв. массами переселялись через пролив и нанимались в батраки и пастухи к латышским богатеям. Роль посредников между рабочими и работодателями выполняли ливские кулаки, владевшие эстонским и латышским языками.
В настоящее время ливские рыбаки объединились в крупные рыболовецкие артели и колхозы вместе с латышами. Многие ливы работают на рыбоконсервных фабриках в Колке и Вентспилсе и на других предприятиях.
Ливы издавна жили не на хуторах, как латыши, а в деревнях. Ливский двор также отличается от латышского, так как образ жизни и хозяйство ливов не требовало большого количества хозяйственных построек. Старые жилые дома ливов деревянные, по большей части обшиты досками и окрашены в белый, желтый, зеленый или голубой цвет. Очень характерны дощатые крыши на курицах. Против дома, через двор, находятся хозяйственные постройки: хлев, амбар, сарай, маленький амбар для рыбы на высоких угловых камнях или столбах, который в более позднее время был заменен погребом. В прошлом были широко распространены летние кухни, срубные или из распиленных старых лодок. Рыбные амбары раньше располагались на берегу, в отдалении от дома. На берегу близ причала был расположен и сарай для сетей. Дом и хозяйственные постройки обычно разделял заросший дерном двор, который содержался в особой чистоте. Все постройки были окружены низким забором. На некотором расстоянии от построек находилась рига, обычногоже обнесенная забором. При жилых постройках в некоторых дворах имелись небольшие фруктовые сады, большей же частью только цветники.
В самых старых домах была только одна комната. В более зажиточных хозяйствах жилой дом состоял из двух, трех и более комнат. В новых домах всегда несколько комнат с оклеенными обоями стенами и крашеными полами. В некоторых старых домах можно видеть прежнюю выкрашенную в зеленый или красный цвет и украшенную цветочным узором мебель, но обычно обстановка выдержана в старом мещанском стиле, характерном для Прибалтики XIX в. У ливов, как и у латышей, печки низкие и облицованы изразцами, топятся из кухни, куда выходят устьем. Кроме того, в кухне имеется плита. В более бедных домах кухня обычно служит и передней. В крупных центрах, как, например, в Колке, ливы ведут городской образ жизни. Новые деревянные или кирпичные дома построены по тем же планам, что и у латышей Курземе.
Мужская национальная одежда ливов исчезла уже давно, три-четыре поколения тому назад. Она состояла из длинных или коротких до колен штанов морского покроя, т. е. с застежкой на боках, и куртки, обычно со стоячим воротником. Для костюма предпочитался синий цвет. Отложной воротник белой рубашки был вышит красным, синим или желтым. На шее носили покупной пестрый платок. Обувью служили у мужчин сапоги и постолы из тюленьих ластов. Летом носили также лапти.
У женщин национальная одежда сохранялась гораздо дольше. У некоторых пожилых женщин она хранится и поныне в сундуках. Молодые женщины и сейчас шьют себе национальные костюмы и надевают их на демонстрации, вечера самодеятельности, певческие праздники и т. д. Ливский женский национальный костюм состоит из юбки с узкими разноцветными продольными полосками, одноцветного — красного или синего — корсажа, который надевается на белую рубашку. Воротник и манжеты рубашки вышиты геометрическим узором. На шее носят очень пестрый платок. Грудь украшают такие же застежки и пряжки, как и у латышек, иногда медные цепочки. На голове низкая, расшитая пестрым цветочным узором шапочка, на плечи наброшен кыртан (koortari), такое же большое шерстяное наплечное покрывало, как виллайне латышек.
С каждым годом все более стираются различия между ливами и латышами.
В настоящее время ливов отделяет от латышей в основном различие языков. Наиболее ярко своеобразие ливов отражается в их современном фольклоре. Большинство народных сказаний ливов связано с морем. О живущем в море «морском народе» существует целая серия рассказов: о том, как морские люди пасут своих коров на синем берегу, зовут рыбаков к себе на свадьбу, помогают прилежным рыбакам и наказывают ленивых и нерадивых и т. д. Популярны также поверья и рассказы о вол- кол аках, об особых духах-колдунах, которых называют «холодными башмаками», и о богатыре «Великом Теле» (Суяур Тель). Разумеется, в лив- ских поверьях и сказках много общего с латышским фольклором, есть черты, общие с эстонцами. Ливские народные песни в общем близки к латышским, но есть и неизвестные латышам.
Ливская народная музыка резко отличается от латышской.
У ливов существует небольшая литература на родном языке, начало которой положено академиком Ф. И. Видеманом. Первые ливские книги были изданы в 1863 г. Немногочисленные литературные произведения прошлого столетия имели исключительно религиозный характер. В XX в. издавались хрестоматии, книги для детей, песенники, календари и разные небольшие книжечки, а также газета «Лийвли» (Livli).
Со второй половины XVIII в. ливами стали серьезно интересоваться многие исследователи. Первым крупным ученым, приступившим к научному исследованию жизни ливов и ливского языка, был академик А. Шегрен. Шегрена сопровождал художник Петцольд, его акварельные рисунки имеют большую этнографическую ценность. Наряду с данными о языке Шегрен собрал много материала по фольклору и быту. Сведения Шегрена о салацких ливах незаменимы, так как после него исследователи на этой территории не появлялись. В Курземе работу Шегрена продолжил академик Ф. И. Видеман. Общей работой Шегрена и Видемана было двухтомное исследование (1861 г.), которое остается до сих пор важным источником для изучения ливского языка и богатейшим сборником описаний образа жизни ливов, их домашнего уклада, общественной организации, фольклора и т. д. в первой половине XIX в.
Позднее ливов изучали главным образом эстонские и финские ученые. Когда в 1940 г. ливы вместе с другими народами Прибалтики вошли в состав Советского Союза, эстонские и латышские ученые включили в план своей работы комплексное исследование ливов, но лишь после капитуляции немецких фашистов в 1945 г., когда остатки ливского народа смогли вернуться в родные края, представилась возможность продолжить начатые работы.






































































































