Писано для отсутствовавшей Лады в честь её двадцатилетия
Ой, утушка моя ЛУГОВАЯ, молодушка моя молодая!
Где ж ты была, побывала, где ж ты ночку коротала?
Где ж ты была, побывала, где ж ты ночку коротала?
К моему стыду, я опоздала. Но, общество, прибыв на станцию, озадачилось вопросом: «кто встретит Пятницу?». Положение спас мой старый друг и хороший товарищ С., он знал дорогу к месту и остался ждать. В процессе нашего передвижения оказалось, что знает он не дорогу, а всего лишь вектор пути, и вместо тропы мы ломились сквозь луга. Заблудились, устали, взялись за мобилы. На бугор вышла Л., её кирпичная рубаха красиво выделялась на фоне зелени. Она могла бы стать нашей путеводной звездой, но, вяло помахав веточкой, скрылась. Рассвирепев от такого невнимания и боясь, что всё уже началось, с новым приливом сил, мы ринулись к стану. Слава Богам, шла подготовка.
Праздник начался во второй половине дня. Все, как на подбор, радовали взгляд нарядами. Восхитительные красные порты Волхва были одобрены песней:
Ой, да, ой да, загулял, загулял,
Парнишка, парень молодой, молодой,
В красненьких штанишечках,
Молоденький такой!
Но он, озабоченный организационными моментами не среагировал на чествование. Пока мужчины занимались заготовкой дров и поездкой в сельпо, девы, молодки и матёрые тётки (далее для краткости просто «девы») с песнями сплели венки из луговых цветов и пошли к берёзе на пригорке с конкретным посылом:
Вы не радуйтесь дубья с горькими осинами,
Мы не к вам идём! (и т. д.).
В берестяных ёмкостях несли яйца, хлеб и зерно. С намеченной берёзой произошёл обмен. Мы ей – венки из одуванчиков, она нам – из своих веток. Цветными лентами подвязали плакучие ветви в колечки, «завили» на себя и своих близких. Лично я бормотала: «Вью, вью, завязываю, расти, цвести обязываю», и все остальные приговаривали, что из души шло. Угостились яйцами и хлебом, осыпали нашу красавицу зерном. Поскольку пригорок с берёзой был высок и узок, хоровод водили под ним. Пели заговор на потенцию:
Ты берёзка, берёзка моя,
Ты берёзка, не теребленная.(sik!)
На тебе сучки серебрянные
А листочки виноградные,
Наши парни ненаглядные,
Целоваться все гораздые,
Наши вздохи не напрасные!
Удалось нам повысить потенцию, или нет, надо будет выяснить у жрицы «Л», молодки «З» и девы «П», которых на данный момент времени сами Боги осенили любовью, и, следовательно, обязали отвечать за это дело, тем более в дни солнечной свадьбы (Венера проходит по диску Солнца).
Далее женщины покумились поцелуями через венки и сыграли песню:
Покумимся, кума (поцелуй),
Побранимся, кума (грозили пальцем),
Подерёмся, кума (потасовка)
Разойдёмся, кума (отвернулись),
Мы сойдёмся, кума (воротились),
Помиримся, кума (поцелуй).
Кумами на весь год стали: Л с П, П с С, Л с З. Можно бы было покумиться и повально, и перекрёстно. Но так фишка легла, что ж, дело добровольное!.
Возвращались в стан, оглашая окрестности:
Мы в лугах были! Мы венки вили!
Мы с лугов идём. Мы венки несём!
Обнаружив в стане косаря (человека с косой, а не то, что некоторые подумали), исполнили ему народную песню «Подай, мати, косаря» или «Комар ножку отдавил».
Забрав косу отправились к ручью пробивать дорогу. Одна косила, остальные следом торили путь. Оказалось, что косить правильно умеет только С. Молодец! Из скошенной травы сделали Кукушку (или Кострому, мнения разошлись), большую такую девочку и украсили её венками.
Собрались всей громадой и с песней «На гряной неделе, русалки сидели…» пошли от стана к воде. Поскольку дорога шла через луг в котором имелось громадное количество лягушек, чтобы их не подавитьь, впереди процессии шла ваша покорная слуга, разметая дорогу священной метлой. (Необходимо различать мётлы. Для мусора - нечистые в прямом смысле слова, ими нередко давят тараканов и выметают нечисть, а метла для предупреждения лягушек и придания им ускорения священна, так как сохраняет жизнь, причём ещё неизвестно кому. Вспомним фольклорное: «лягушки – бывалошные люди…).
Следом несли Кострому (или Кукушку?). У ручья Волхв окунул чучело в воду и побрызгал присутствующих, причём кисельный бережок чуть было не засосал его по колени во желты пески. Но он из людей Солнца, Небо вытянуло.
Девы бросили венки в воду. Они дружно ринулись вниз по течению. Только одна молодка отрываясь от коллектива, бросила в воду не венок, а букет цветов, он то и поплыл против течения. Однако видимо, вняв нашим сокрушениям по этому поводу, букет не спеша описал загогулину и отправился вслед за остальными. Восславили Богов. Вышли на луг и растерзали травяную деву. Было не жалко. Было чувство исполненного долга. (Наверное такое же чувство, испытывали и инквизиторы, сжигая ведьм, или НКВД - шники, расстреливая «врагов народа» для пользы дела. Время показало, что и те и другие не правы. Надо было брать пример с язычников, с их вроде бы нелепого переноса агрессии на чучело, сегодня потомкам не было бы мучительно стыдно).
Далее мужи пошли «дышать на огонь», а девы обращаться в навок посредством личин, распоясывания, выворачивания и переодевания. Восемь русалок спрятались в лесу. Жалобно воя и противно хихикая, завлекали доверчиво - неразборчивый мужской пол. Задавали традиционный вопрос «полынь или петрушка?». При неправильном ответе щекотали и загадывали русские народные загадки, которые никто не смог разгадать. Позор! Заколдовывали в медведей, лосей, поросят и сурков, обязывая бежать в таком виде до костра, где им возвращался человеческий облик. При правильном ответе на первый вопрос русалки с визгом разбегались, и молодцы могли хватать их беспрепятственно. Первыми отловили самых мелких. Кое - кого до костра донесли на руках, где срывали личины и очеловечивали. Оставшиеся не пойманными русалки совсем разошлись: пели похабные песни, кружась в хороводе. Тут то их и настигла вторая волна человеков. На свет божий вытащили всех, даже меня, старую, матёрую русалку удалось поймать одному из удальцов. Сложность заключалась не в моей прыткости конечно, а в неохватности, которую усугублял белый балахон. Но молодец не растерялся, и не имея нужной длины конечностей ловко использовал посох, держа его в вытянутых руках. Было тесно, но приятно.
Далее последовал пир. На сытый желудок хорошо пошло катание Волхвов по Сырой (в прямом смысле слова) Земле, для усиления вегетативных сил Природы. Чаровница в рубахе – долгорукавке сплясала под звуки свирели. Шутили. Смеялись, снимались на память, потихоньку расходились. Самые стойкие девы П, Л и Л в 5 утра пошли в луга, тягая пред собой льняную скатерть. Умылись росой, Встретили первую Зорьку и с чувством глубокого удовлетворения разошлись. Кто в палатки, а я на электричку, к детям, по зову материнского сердца и по причине сбитых ног.
На следующий день праздник продолжался, народу прибавилось, и, говорят, случились волшебные моменты.
Лично для меня, в эти недолгие 12 часов, сбылось всё, о чём я мечтала. Несмотря на свой возраст «ягодка опять» я резвилась, как дитя, и игра эта была в полном смысле священной, мистерией, сопричасностью к природе и вечности.
Прошу извинить меня за некоторый стёб в стиле изложения, что делать, всё так и было, если и соврала, то совсем чуть – чуть.
Р. S. Угадайте, в каком месте это было, ответ в тексте.
Специально для альпиниста С. вопрос потрудней: как ты думаешь, почему существует понятие «сакральный смех», а вот сакральной серьёзности нет? Даже не читая Хейзингу можно догадаться, что это всё не спроста. Как говорит один из телевизионных трикстеров, улыбайся, это всех раздражает.
03 утра, 8 июня 2004 г. Веселилась Пятница.
