Содержание:
Прочтя заголовок этой статьи, вы, быть может, уже на втором слове остановитесь в вопросительном раздумье: что такое иммунитет?
Для некоторых из вас это незнакомое иностранное слово само по себе может оказаться «тайной». В таком случае вы сначала узнайте эту маленькую «тайну».
Иммунитетом в медицине называется теперь «освобождение от болезни», или точнее: невосприимчивость организма к заразным заболеваниям.
Термин «иммунитет» произведен от латинского слова «иммунитас», что в буквальном переводе значит «освобождение» от чего-нибудь.
Первоначально это слово имело чисто юридический смысл. В древнем Риме оно обозначало правовое состояние некоторых римских граждан, получавших в виде привилегии освобождение от служебной повинности, распространявшейся на всех остальных.
Древний римлянин, приобретя иммунитет, сразу выделялся благодаря этому преимуществу из среды своих сограждан. Они смотрели на него с естественной завистью, как на счастливца, избавленного от неприятных служебных тягот, обязательных для всех остальных.
Человек, обладающий иммунитетом в современном, биологическом, смысле этого слова, пожалуй, может служить предметом еще большей зависти со стороны тех, кто этим иммунитетом не обладает. Такой человек избавлен от всех опасностей и тяжелых неприятностей, какие причиняют заразные болезни.
Еще с давних пор было замечено, что те, кто перенес оспу, скарлатину, чуму, уже не заражаются вторично той же болезнью. Было замечено также, что некоторые люди вообще невосприимчивы к той или иной заразе. Эти люди родятся уже с готовым естественным иммунитетом, благодаря которому они никогда не заражаются и остаются здоровыми до конца своей жизни.
Но сущность иммунитета — и врожденного и приобретенного в результате болезни — оставалась абсолютной тайной для человечества в течение многих столетий. Да и о причине самих заразных болезней люди долго не имели правильного представления.
↑ Спасительная вакцина
Около 150 лет назад в Европе свирепствовала сильнейшая эпидемия оспы. Она перекидывалась из страны в страну, охватывая почти поголовно все население. Смертность от этой заразной болезни была настолько велика, что в народе оспу прозвали «красной смертью». Как и ее страшная предшественница — чума, прозванная в народе «черной смертью», оспа не щадила буквально никого. Даже такая культурная страна, как Англия, не убереглась от массовой эпидемии.
В те годы, по свидетельству современников, «из каждых пяти взрослых, проходивших по улицам Лондона, трое носили на лице следы оспы».
Врачи не знали еще тогда ни причины этой заразной болезни, ни способов защиты от нее.
И вот в это время в небольшом английском местечке Зодбюри практиковавший там сельский врач Эдуард Дженнер обратил внимание на то, что оспа почти не затронула доильщиц коров. Оспа, как всем известно, оставляет неизгладимые следы своего нашествия: бросающуюся в глаза щербатость лица. И доярки как-то особенно выделялись среди всех остальных жителей Зодбюри своими чистыми, гладкими лицами.
Доярки выделялись среди других жителей Зодбюри своими чистыми, гладкими лицами
Оказалось, что они в большинстве случаев незаметно для себя заражались оспой от коров, у которых эта болезнь протекает в очень легкой форме, и после этого становились невосприимчивыми к натуральной оспе.
Коровы заражаются оспой от людей, но переносят эту болезнь как небольшое местное воспаление: на вымени и сосках у коровы кое-где появляются небольшие пузырьки, которые скоро засыхают, не распространяясь дальше. Дженнер заметил, что на руках у доярок иногда появлялись такие же неопасные пузырьки, обычно два-три пузырька, не больше. Вскоре они исчезали с рук, а после этого доярки становились невосприимчивыми к новому заражению не только коровьей, но и натуральной человеческой оспой.
Двадцать лет изучал Дженнер это интересное и весьма загадочное явление. И в конце концов ему пришла в голову гениальная мысль: взять капельку гнойной жидкости из оспенного пузырька коровы и ввести ее иглой в двух-трех местах под кожу мальчику, еще не болевшему оспой.
Мальчик Джон Фипс был первым из всех людей на земле, которому была сделана прививка оспы
Этот эксперимент был проделан Дженнером 14 мая 1795 г. Здоровый восьмилетний мальчик Джон Фипс был первым из всех людей на земле, которому была сделана прививка оспы.
Картина получилась та же, какую Дженнер до этого наблюдал у доярок: на руке у мальчика образовались три небольших пузырька, которые вскоре лопнули и присохли.
Но сделался ли мальчик благодаря этой прививке невосприимчивым к заражению натуральной оспой? Дженнер внутренне был уверен в этом, но для науки требовалось доказать это на деле.
И Дженнер решился на опасный эксперимент: он взял несколько капель гноя у человека, тяжело больного оспой, и ввел этот страшный гной — источник смертельной заразы — под кожу мальчику Джону.
Это было 1 июля 1796 г. Дженнер сильно волновался за исход своего эксперимента и за жизнь мальчика. Биограф Дженнера рассказывает, что этого благородного врача самого лихорадило в течение трех дней, пока он дождался результата своего смелого и рискованного опыта. Он не спал ночей и ежеминутно бегал навещать мальчика, каждый раз с трепетом переступая порог его дома. Кажется, захворай Джон Фипс в это время случайной простудой, Дженнер сошел бы с ума — так велико было напряжение его нервной системы в эти тяжелые для него дни испытания.
Но какова была его радость, когда по прошествии обычного для заражения оспой срока оказалось, что мальчик не заразился. Тогда Дженнер смело проделал с ним такой же эксперимент во второй раз — и с тем же благоприятным результатом. Оспа для Джона стала больше не страшна: его организм после прививки приобрел полную невосприимчивость к заражению.
Дженнер был счастлив. Он нашел предохранительное средство от человеческой оспы. Это — капельки гнойной жидкости из оспенных пузырьков коров, больных оспой. Дженнер назвал это средство «вакциной» — от латинского слова «вакка», что значит корова.
Уже в 1801 г. Дженнер вакцинировал около шести тысяч человек и всем им сообщил иммунитет по отношению к оспе. С тех пор прививка людям коровьей оспы для предохранения их от заболевания натуральной человеческой оспой была введена в медицинскую практику во всем мире. Ее обязательно делают теперь всем уже в детском возрасте. Все человечество убедилось, что противооспенные прививки действительно дают замечательные результаты.
В Швеции, например, смертность от оспы после введения прививки уменьшилась в тысячу раз. Такие же благодетельные последствия дает применение противооспенной вакцины и в других странах.
↑ Укрощение «восьмерки»
Сделав свое великое открытие, Дженнер доказал, что иммунитет против заразных болезней создается не только естественным образом — после перенесения самой болезни, — но что его можно создать также искусственно: путем прививки человеку слабой формы той же болезни.
У Дженнера сразу нашлось много подражателей. Но вскоре оказалось, что при других заразных болезнях этот метод не дает благоприятных результатов. Причины этих неудач крылись в том, что ученые тогда не знали еще самого главного: отчего происходят заразные болезни.
Дженнер сам шел ощупью, в полной темноте: он также не знал, что именно происходит в организме в тот момент, когда человек заражается оспой, и почему легкая форма болезни создает иммунитет против вторичного заражения.
Объяснить происхождение заразных болезней удалось лишь через восемьдесят лет после открытия Дженнера. Это сделал великий Луи Пастер, «отец микробиологии».
Пастер установил, что возбудителями всех заразных болезней являются микробы.
Чтобы изучить как следует этих ничтожно малых, но страшных врагов человека, Пастер придумал способ искусственного разведения их в особой питательной среде — в бульонах.
Микробы — существа одноклеточные и размножаются посредством простого деления пополам примерно через каждые двадцать минут. По внешнему виду они разделяются на три основные группы: палочки, спиральки и шарики. Пастер отделял в каждую пробирку с бульоном небольшое количество микробов только одного вида и ставил эти пробирки в термостат. В этом утеплительном приборе он мог постоянно поддерживать температуру, наиболее благоприятную для жизни каждого вида микробов. Так как микробы размножаются очень быстро, то уже на другой день бульон в пробирках прямо кишел ими.
Заведя у себя в лаборатории целое микробное хозяйство с коллекцией многих разновидностей микробов, Пастер внимательно изучал их свойства.
Во время этих исследований он между прочим открыл микроба — возбудителя куриной холеры. Это— маленькая палочка с двумя просветами по концам, имеющая вид восьмерки. Пастер искусственно разводил в пробирке биллионы микробов-«восьмерок» и впрыскивал их курам. Куры от этого заболевали особой куриной холерой и быстро от нее погибали.
Однажды Пастер приготовил в пробирке разводку микроба-«восьмерки» для очередных опытов, но ему неожиданно пришлось уехать из Парижа больше чем на месяц. Вернувшись после этого долгого перерыва домой, Пастер решил продолжить прерванные опыты. Он взял из термостата оставленную там до отъезда пробирку и впрыснул из нее несколько капель заразного материала здоровому цыпленку.
И тут произошло нечто непонятное. На другой день, к своему великому удивлению, Пастер увидел, что цыпленок остался жив: он только чуть-чуть прихворнул и вскоре совсем поправился.
Пастер подумал сначала, что заразный материал от долгого стояния в термостате просто испортился и потерял прежнюю силу. Поэтому он приготовил свежую разводку микроба-«восьмерки» и впрыснул ее этому цыпленку, а заодно (какое-то внутреннее чувсто толкнуло его сделать это для проверки) и нескольким другим цыплятам.
Когда на следующий день Пастер зашел в свою лабораторию и направился к клеткам с подопытными цыплятами, он увидел необыкновенную картину: все цыплята лежали мертвые и уже похолодевшие, и только первый цыпленок, которому третьего дня была впрыснута «испорченная» разводка, как ни в чем не бывало продолжал весело бегать по клетке и клевать корм. Уже и свежие микробы не причинили ему никакого вреда!
Все цыплята лежали мертвыми, и только первый цыпленок, которому третьего дня была впрыснута «испорченная» разводка, как ни в чем не бывало бегал по клетке и клевал корм
Благодаря этому опыту Пастер сделал сразу два новых открытия:
во-первых, он обнаружил, что микробов, возбудителей заразных болезней, можно искусственно ослаблять, и, во-вторых, что после введения ослабленных микробов в организм создается невосприимчивость к дальнейшему заражению. После этого уже и неослабленные микробы не могут вызвать заболевания.
Сделать эти важные открытия Пастеру, как вы видели, помог случай. Но сам Пастер по этому поводу справедливо заметил, что «случай является на помощь тому, кто неустанно его ищет».
↑ «Много шума из-за цыплят»
Мастер приготовил вакцину против куриной холеры и передал ее на птичьи дворы для предохранения кур от холерной эпидемии.
Затем он явился на ученое собрание в Парижскую медицинскую академию и сообщил тогдашним светилам медицины, что ему удалось сделать важное открытие, которое объясняет многое из того, что осталось необъясненным еще со времени Дженнера.
Старые врачи-академики были просто возмущены таким «самомнением» молодого ученого, который осмелился ставить какую-то свою «куриную вакцину» выше прославленной противооспенной вакцины Дженнера. Знаменитый хирург того времени Жюль Герен пренебрежительно пожал плечами и бросил с места по адресу Пастера ядовитое замечание, что, мол, Пастер «поднимает слишком много шуму из-за цыплят».
Старые врачи-академики были возмущены выступлением Пастера
Но старые ученые оказались неправы.
Дженнер создал предохранительную вакцину только против одной заразной болезни — человеческой оспы. Правда, благодетельные последствия этого открытия для всего человечества неоценимы, но Дженнер не указал, как итти дальше по этому же направлению, как создавать новые вакцины против других заразных болезней.
А Пастер не только создал еще одну вакцину — против куриной холеры, но он, кроме того, указал науке верный способ приготовления новых вакцин и против других заразных болезней. Пастер первый открыл тайну того, что «микроб убивающий есть в то же время и микроб защищающий».
Роберт Кох, ученик и последователь Пастера, открывший возбудителя туберкулеза — так называемую туберкулезную палочку
— Это слишком хорошо, чтобы быть похожим на правду, — сказал он Пастеру на одном из международных медицинских съездов.
И все-таки это была правда. Пастеру удалось открыть биологический закон, которым ученые пользуются до сегодняшнего дня. Правильность пастеровского принципа «микроб на микроба» вскоре была полностью подтверждена на опытах.
Сам Пастер, искусственно ослабляя микробов, приготовил еще ряд новых вакцин: против сибирской язвы овец и рогатого скота, против краснухи свиней и другие. А под конец жизни он создал вакцину против бешенства, которая спасает от неминуемой смерти всех людей, укушенных бешеными собаками.
Вот почему сделанное Пастером открытие «куриной вакцины» имело еще большее значение, чем первое великое открытие Дженнера.
Само действие дженнеровской противооспенной вакцины стало понятным только после работ Пастера. Правда, микроба оспы до сих пор не удалось еще обнаружить, повидимому, он настолько мал, что его нельзя увидеть даже в лучшие микроскопы. Но это не мешает нам разобраться в сущности действия дженнеровской вакцины. Невидимого микроба оспы — для его ослабления — не нужно пересаживать в пробирку на искусственное питание. Живой «пробиркой» для него служит корова, в организме которой микроб человеческой оспы ослабляется естественным путем. Таким образом, и дженнеровская вакцина фактически создается по законам, открытым Пастером.
↑ Токсины и антитоксины
Пастер был убежден, что он открыл способ приготовлять вакцины против всех без исключения заразных болезней. Удачный опыт приготовления ряда новых вакцин по его способу как будто подтверждал это мнение. Но вскоре ученик Пастера, Эмиль Ру, наткнулся на неожиданное препятствие: оказалось, что при дифтерии способ приготовления вакцины из разводки ослабленных микробов непригоден.
Микробы дифтерии не распространяются по всему организму, а скопляются только в одном месте, именно в горле больного. Между тем у людей, умерших от дифтерии, оказались пораженными самые глубокие внутренние органы. Смерть наступала от сильного общего отравления.
Ру открыл, что микробы дифтерии выделяют сильнейший яд, который проникает в кровь больного, разносится ею по всему организму и отравляет его.
Если этого яда очень много, отравление бывает настолько сильным, что кончается смертью. Если же яда недостаточно, то он рассасывается в организме, и больной выздоравливает. Причем после этого поправившийся приобретает иммунитет против вторичного заражения дифтерией.
Значит, в заражении дифтерией и образовании иммунитета против этой болезни активную роль играют не сами микробы, а выделяемый ими яд. Ру попробовал процедить искусственно разведенных им в пробирке микробов дифтерии через фарфоровый фильтр. В отцеженной жидкости остался только выделенный ими яд. Ру впрыснул эту ядовитую жидкость морской свинке, и свинка вскоре заболела дифтерией. При этом Ру открыл, что чем дольше выдерживать микробов дифтерии в пробирке, тем сильнее становится выделяемый ими яд. Уже и ничтожной капельки было достаточно, чтобы вызвать смертельное заболевание у морской свинки или у кролика.
Ру убедился таким образом, что микробы дифтерии от старения не ослабляются, а наоборот, усиливаются. Приготовить из них вакцину по способу Пастера было поэтому невозможно. Надо было искать какой-то другой способ.
Сам Ру не сумел отыскать его. Способ приготовления противодифтерийного средства был открыт впоследствии учеником доктора Коха Эмилем Берингом.
Беринг заметил, что из всех животных наиболее легко, почти совершенно незаметно переносят дифтерию лошади. Проделав с ними ряд опытов, он убедился, что в крови лошади быстро вырабатывается какое-то противоядие от дифтерийного яда. Тогда его осенила счастливая мысль: попробовать впрыснуть кровь от лошади, перенесшей действие дифтерийного яда, кролику и морской свинке.
Кровь на воздухе обычно быстро свертывается, подобно тому как свертывается молоко. Когда кровь в пробирке немного постоит на открытом воздухе, она распадается на две составные части: на дне оседает красный сгусток, а над ним отстаивается прозрачная жидкость— сыворотка. Беринг впрыснул морским свинкам и кроликам именно эту жидкую кровяную сыворотку от лошади, перенесшей дифтерию. И сразу же свинки и кролики приобрели иммунитет против заражения дифтерией. Даже большие порции дифтерийного яда не могли их после этого отравить.
Стало ясно, что противоядие, выработанное организмом лошади против дифтерийного яда, перешло в ее кровь без ослабления. Впрыснутая свинкам иммунная сыворотка (от крови лошади, у которой выработался иммунитет) внесла в кровь свинок готовое противоядие против дифтерийного яда.
Убедившись в такой чудодейственной силе иммунной сыворотки, Беринг решился впрыснуть ее ребенку, заболевшему дифтерией. 25 декабря 1891 г. в одной из берлинских клиник игла первого шприца с противоядием вошла в нежную кожу ребенка, уже метавшегося в жару от сильнейшей дифтерии... Результат был поразительный: ребенок выздоровел чуть ли не через несколько минут после впрыскивания!
Если болезнь еще не успела зайти далеко и повредить важнейшие жизненные органы, то впрыснутое противоядие способно прервать течение болезни, быстро образуя иммунитет против нее. В сущности, эта сыворотка не лечит дифтерии, а только во-время сообщает организму иммунитет, благодаря которому дальнейшее распространение болезни немедленно прерывается, и больной выздоравливает.
Приготовленная по способу Беринга противодифтерийная сыворотка и сейчас каждый год спасает жизни сотен тысяч детей, заболевших дифтерией.
Беринг назвал дифтерийный яд токсином, а противоядие — антитоксином.
Благодаря опытам Беринга был, следовательно, открыт еще один вид иммунитета — пассивно приобретенный. Он называется так потому, что тут не сам организм вырабатывает противоядие против болезни, а оно сразу вводится в него в готовом уже виде. Благодаря Берингу медицина получила помимо вакцин еще одно новое средство, предохраняющее от заразных болезней, — иммунную сыворотку.
В то же время новое открытие показало, насколько сложны явления иммунитета. Казалось, что, несмотря на все усилия исследователей, тайна иммунитета становится все более непроницаемой. Но прошли годы, были сделаны еще новые и новые открытия, и в конце концов удалось все же приоткрыть покров над вековой тайной иммунитета.
↑ Пожиратели микробов
Это было 55 лет назад. В солнечной Сицилии, на берегу Средиземного моря, поселился русский биолог Илья Ильич Мечников. Вдали от шумных городов, в уединении своей домашней лаборатории он изучал строение и развитие зародышей у низших морских животных — морских звезд и губок.
Однажды он разглядывал через микроскоп выловленную им личинку морской звезды, тельце которой прозрачно, как стекло. Мечников ясно видел все, что делается у личинки внутри. Он заметил, что некоторые клетки, из которых состоит ее тельце, не остаются, как другие, в покое, а все время передвигаются с места на место. Они сначала выпускали из себя маленькие отростки, за которыми постепенно переливалась остальная часть клетки, округляясь на новом месте, подобно капле воды. Затем снова появлялись отростки, и опять клетка переливалась на новое место.
Зрелище это было необычайно интересным. Клетки до того напоминали собою живых амёб, что Мечников решил посмотреть, как они будут отвечать на раздражение извне. Он взял крошечное зерно карминовой краски и ввел его тонкой иглой внутрь тельца личинки.
И вдруг ползучие клетки со всех сторон устремились к частичке кармина и... пожрали его.
Кровь состоит из жидкой сыворотки, в которой находятся кровяные тельца: белые кровяные шарики, иди лейкоциты, красные кровяные шарики, или эритроциты, и кровяные пластинки, или тромбоциты. На нашем рисунке показана их сравнительная величина
Мечников сейчас же проверил свою догадку. В тельце одной из «великолепных, прозрачных, как вода, личинок морской звезды» он вставил занозу — острый шип. И с величайшей радостью увидел, как заноза начала быстро окружаться «налезшими на нее подвижными клетками».
Из этого он сделал новый смелый вывод: если прожорливые блуждающие клетки поедают кармин или занозу, то они же, вероятно, пожирают и микробов, проникающих в организм при заражении.
Для дальнейших исследований Мечников воспользовался водяными блохами, которых он вылавливал из прудов и аквариумов. Они были так же прозрачны, как личинки морской звезды, и Мечников знал, что они часто проглатывают острые игольчатые споры одного ядовитого грибка, от которого некоторые из них и погибают. Одну водяную блоху — дафнию, напоминающую по виду мелкого рачка, Мечников водворил под линзу и подлил туда каплю воды с ядовитыми спорами. Некоторое время дафния чувствовала себя немного смущенно в непривычном месте. Но вот, наконец, она оживилась и проглотила несколько ядовитых иголочек. Вскоре, прободав стенки желудка, они впились своими остриями в нежное тельце дафнии. Мечников следил за тем, что будет дальше. На крошечной арене, под линзой, разыгралась захватывающая сцена. Амёбовидные блуждающие клетки со всех сторон окружили ядовитые иголочки, набросились на них, проглотили и... переварили. Дафния была спасена.
Этот опыт наглядно и убедительно показал, что Мечников не ошибался: его оригинальная теория блестяще подтверждалась.
Далее Мечников убедился, что дафния гибнет только в том случае, если в ее тельце сразу вторгается большое число ядовитых спор. Блуждающие клетки при этом не успевают быстро проглотить и обезвредить их всех, и тогда болезнь развивается уже беспрепятственно. Во всех остальных случаях клетки своевременно очищают организм дафнии от опасных грибков.
То, что происходило в крошечных тельцах водяной блохи, очевидно, в точности повторялось и в организме человека. Ясно было, что именно блуждающие клетки защищают человека от микробов.
Мечников назвал эти клетки фагоцитами (от греческих слов «фаго» — пожираю и «цитос» клетка), что буквально значит «пожирающие клетки». А самое заглатывание и переваривание ими микробов и других попадающих в организм веществ он обозначил словом «фагоцитоз».
Вот что писал Мечников по этому поводу: «Как только заразные начала проникли в организм, целая армия белых кровяных шариков направляется к угрожаемому месту и вступает в борьбу с микробами».
Вскоре было установлено, что у тех, кто приобрел иммунитет, фагоцитоз проявляется гораздо энергичнее, чем у людей, не имеющих еще иммунитета против той или иной болезни. Мечников объяснил это тем, что фагоциты, упражняясь во время болезни в поедании микробов, становятся способными быстрее расправляться с ними и поедать их в большом количестве.
Так возникла первая подлинно научная теория иммунитета.
↑ Антитела
Против этой стройной и убедительной теории скоро были, однако, выдвинуты серьезные возражения.
Различные исследователи — Громан, Фодор, Неттель, — работая над выяснением того, как ведется внутри организма борьба с микробами, установили очень важный и совершенно неоспоримый факт: они открыли, что микробы убиваются, обезвреживаются или бесследно растворяются самой кровяной жидкостью, ее прозрачной сывороткой, в которой нет никаких кровяных шариков, никаких фагоцитов.
Слава «пожирателей микробов» тотчас же сильно померкла. Выходило так, что борьба с вторжением микробов действительно протекaет в крови, но только ее ведут не блуждающие клетки, не белые кровяные шарики, а нечто другое, содержащееся в жидкой кровяной сыворотке.
Некоторое время спустя немецкий исследователь Бухнер открыл, что кровяная сыворотка теряет свою способность растворять микробов, если ее нагреть до 55 градусов. Из этого он сделал вывод, что в крови содержится особое химическое вещество, растворяющее микробов, которое от нагревания разрушается. Бухнер назвал это вещество «алексином». И он установил, что в нормальной крови алексина содержится мало, а у человека, приобретающего иммунитет, количество алексина в крови резко увеличивается.
Впоследствии оказалось, что существует несколько видов таких веществ, которые помогают организму вести борьбу с микробами. Появляясь в кровяной сыворотке, они по-разному обезвреживают опасных для организма микробов, их яды и вообще все посторонние тела, попадающие в него не через пищеварительные пути. Эти вещества, защищающие организм от заражения и отравления, были названы антителами, т. е. противотелами.
Благодаря этим открытиям весь вопрос об иммунитете сразу оказался перенесенным в область химии. Возникла новая теория иммунитета, получившая название гуморальной (от латинского слова «гумор», что значит жидкость, или сок).
Согласно этой теории, организм в процессе борьбы с микробами, впервые напавшими на него, вырабатывает особые защитные вещества — антитела, которые затем, уже после болезни, оставаясь в крови, легко расправляются с непрошенными пришельцами при их вторичном появлении. Каждое антитело способно обезвредить только определенных микробов или определенный яд, например только дифтерийный яд или только змеиный яд (к укусам змеи организм тоже можно сделать невосприимчивым). Этим объясняется то, что, приобретая иммунитет против одной болезни, скажем, против оспы, человек в то же время может оставаться восприимчивым ко многим другим.
Вы видите, что защитники гуморальной теории иммунитета не менее убедительно объясняли факты, чем Мечников. И вот между сторонниками двух теорий — фагоцитарной и гуморальной — разгорелся страстный научный спор, который длился около двадцати лет.
В ходе этого спора противники выдвигали многочисленные доводы и доказательства, для получения которых проводились все более сложные, все более глубокие исследования. Временами казалось, что берет верх фагоцитарная теория, временами — что сторонники гуморальной теории «одолевают» Мечникова. А пока что наука обогащалась все новыми и новыми конкретными фактами, которые проливали все больше и больше света на «тайну иммунитета».
При вскрытии опытных животных и исследовании их крови удавалось неоднократно обнаружить микробов, «застрявших» непосредственно в белых кровяных шариках.
— Это ли не доказательство того, что именно фагоциты пожирают микробов?! — с торжеством говорил Мечников.
— Хорошо, — отвечали сторонники гуморальной теории, — а что вы скажете относительно антител? Вы же не можете отрицать того, что антитела, содержащиеся в сыворотке, где нет никаких кровяных шариков, бесследно уничтожают микробов!
— Разумеется, я не стану отрицать очевидных фактов, — отвечал Мечников. — Но какие у вас есть доказательства в пользу того, что антитела вырабатываются в кровяной сыворотке? Я утверждаю, что антитела заключаются внутри самих фагоцитов, пока они целы, и служат им для переваривания микробов. Когда же фагоциты почему-либо повреждаются, антитела выделяются в кровь и там непосредственно действуют на микробов и их яды, растворяя или обезвреживая их.
Это новое предположение Мечникова было настолько неожиданным, что его противники не сразу нашли против него возражения. Но вскоре они с победоносным видом представили такие возражения.
Один из приверженцев гуморальной теории, Баумгартен обнаружил при микроскопическом исследовании зараженных тканей, что внутри фагоцитов находятся только мертвые микробы. Противники фагоцитарной теории увидели в этом факте неоспоримое доказательство того, что Мечников совершенно неосновательно приписал фагоцитам роль самоотверженных воинов, защищающих организм от микробов. Фагоциты, говорили они, захватывают отнюдь не живых микробов, а только их трупы и вообще всякие обломки мертвых тканей и посторонние вещества, засоряющие организм. Это только «могильщики» и «подметальщики» организма.
Баумгартен назвал мечниковских фагоцитов «гиенами поля битвы». А французский врач Рошар заявил, что теория Мечникова — это «восточная сказка».
При дальнейшем исследовании было установлено, что фагоциты нередко погибают сами при встрече с микробами. В связи с этим один из ярых противников Мечникова, исследователь Флюгге, писал: «Фагоциты являются то жертвами микробов, продолжающих свое победоносное шествие, то они производят впечатление могил, во множестве расположенных за чертой поля битвы по окончании сражения. Наоборот, они вовсе не кажутся орудиями смерти, которыми пользовался бы осажденный организм для своей защиты».
Но Мечников не спасовал перед этой яростной атакой. Он предпринял новые исследования и неопровержимо доказал, что при сибирской язве и туберкулезе, при роже и многих других заразных заболеваниях фагоциты заглатывают и переваривают не только мертвых, но и живых микробов. Под микроскопом удалось заметить, как микробы еще «шевелятся» внутри фагоцитов, и это заставило прекратить всякие разговоры о том, что фагоциты — «трупоеды», питающиеся только «падалью».
↑ Истина, родившаяся в споре
Противники Мечникова, проверив его утверждения собственными глазами, убедились в том, что фагоциты действительно уничтожают и живых микробов.
Но тут же были сделаны новые интересные наблюдения. Было замечено, что фагоциты не всегда набрасываются на живых микробов, а порой остаются совершенно равнодушными к ним. Вскоре были открыты и причины этого явления. Оказалось, что фагоциты заглатывают живых микробов только после того, как кровяная сыворотка уже слегка видоизменила и ослабила их. Если такого ослабления не получается, то и фагоцитоз не происходит. Отсюда был сделан вывод, что в кровяной сыворотке заключаются особые вещества, которые ослабляют живых микробов и приготовляют их в пищу фагоцитам. Эти вещества были названы «опсонинами» (от греческого слова «опсоно» — делаю съедобным). В сыворотке крови у животного, еще восприимчивого к болезни, количество опсонинов невелико, но оно резко повышается после приобретения иммунитета.
При проверке этого Мечников сам убедился в том, что такие «химические повара», приготовляющие микробов в пищу фагоцитам, действительно существуют в кровяной сыворотке.
Таким образом, в результате ожесточенного спора между сторонниками двух противоположных теорий оказалось, что обе стороны по-своему были правы.
И фагоциты и антитела активно участвуют в очищении организма от проникающих в него микробов. В одних случаях главную роль играют антитела, в других — фагоциты, в третьих — уничтожение микробов достигается только совместным действием фагоцитов и антител.
Две самостоятельные теории иммунитета — фагоцитарная и гуморальная — пытались по-разному объяснить его сущность. Но в конце концов противоречия между ними сгладились. И оказалось, что они прекрасно согласуются между собой и взаимно дополняют одна другую.
Работа над выяснением механизма иммунитета продолжается в науке и по сей день. Нельзя, конечно, сказать, что уже все ясно в этой области, но одно несомненно: благодаря исследованиям Пастера, Мечникова, Неттеля, Бухнера, Эрлиха и сотен других физиологов и врачей завеса над вековой загадкой иммунитета приоткрылась.
Микробиолог Пауль Эрлих — один из наиболее выдающихся сторонников гуморальной теории иммунитета
Труднее всего поддается объяснению прирожденный, неблагоприобретенный, иммунитет. Некоторые современные ученые склонны думать, что такого иммунитета вообще не существует. Они допускают, что люди, якобы обладающие прирожденным иммунитетом, на самом деле в раннем возрасте подвергались незаметной вакцинации, т. е. прививке слабой формы той болезни, к которой они затем проявляют невосприимчивость. Так, например, коренные жители малярийных мест и очагов брюшного тифа еще в детстве подвергаются воздействию малых количеств микробов, незаметно для себя вакцинируются и приобретают, таким образом, иммунитет, который на первый взгляд кажется врожденным. Постоянные жители больших городов, от самого рождения своего вдыхающие вместе с пылью различных микробов, становятся менее восприимчивыми к крупозному воспалению легких (пневмонии), дифтерии и другим болезням, чем приезжие из деревень. Здесь мы также имеем дело с незаметной вакцинацией.
Оказалось также, что уже имеющийся иммунитет может стать недействительным, если организм попадает в новые, необычные для него условия.
Сильный холод, жара, голод, утомление, алкоголизм — все это способно свести на-нет те защитные средства, которые выработал организм против болезни. Под воздействием этих внешних влияний может случиться, что человек или животное заболеет заразной болезнью, против которой у него уже был иммунитет — природный или благоприобретенный. В таких случаях фагоциты и антитела ослабляются из-за общего истощения или ослабления организма и становятся неспособными оказать должное сопротивление микробам.
Так, в обычных условиях курица и лягушка обладают невосприимчивостью к сибирской язве. Но Пастеру удалось заразить курицу этой болезнью, когда он искусственно снизил температуру ее тела, погрузив лапки ее в холодную воду. А как только Пастер удалил холодную воду, курица быстро поправилась. Наоборот, невосприимчивая к той же болезни лягушка заразилась и заболела лишь после того, как ее посадили в теплую воду.
Такой же результат был получен путем сильного утомления белой крысы, обычно невосприимчивой к сибирской язве. Ее заставляли долго бегать во вращающемся барабане и потом впрыснули ей под кожу микробов сибирской язвы. Утомление уничтожило природный иммунитет крысы, и она заболела.
В другом эксперименте было проверено влияние длительного голодания на иммунитет. Мыши привили сибирскую язву и таким образом сообщили ей иммунитет против этой болезни. Но затем ее заставили долго голодать. Тогда она утратила свой иммунитет и при повторном заражении заболела.
Но если голод, холод, переутомление или чрезмерное употребление спиртных напитков вредят и мешают нашим верным стражам фагоцитам и антителам делать свое дело, то зато есть пути и средства помочь им, усилить их активность. Этого можно достигнуть, если вести здоровый образ жизни, хорошо и регулярно питаться, соблюдать гигиену, заниматься спортом, сохранять всегда бодрое и жизнерадостное настроение. Таким образом мы можем укрепить наш внутренний защитный механизм, предохраняющий нас от невидимых врагов-микробов, и стать менее восприимчивыми к заразным болезням.
В нашей социалистической стране созданы все условия для того, чтобы улучшить материальный уровень жизни трудящихся, и это открывает особенно благоприятные возможности для окончательной и полной победы над микробами.
Борьба за иммунитет имеет очень важное значение и для обороны страны.
Прежние войны всегда расчищали широкую дорогу различным эпидемиям. Во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг., например, когда еще не применялись массовые противозаразные прививки, от заразных болезней погибло в двадцать раз больше солдат, чем от штыка, пули и снаряда. В русско-японскую войну 1904—1905 гг. количество умерших от заразных болезней также в несколько раз превысило число убитых и раненых. Если даже заразные заболевания и не оканчиваются смертью, то все же заболевшие бойцы надолго выбывают из строя, ослабляя ,тем силу армии.
В прежних войнах от заразных болезней гибло гораздо больше людей, чем от штыка, пули и снаряда
Во время прежних войн больше всего свирепствовал тиф. Кроме того, раненые солдаты часто гибли от заражения страшным микробом гангрены, который проникал из земли в раны, вызывая смертельный антонов огонь. Смертность от гангрены в империалистическую войну 1914—1918 гг. достигала 60—70 процентов. Во время упорных боев под Верденом и на Марне больше 13 процентов раненых погибло от заражения гангреной на поле сражения.
Русский профессор Тарасевич писал в 1916 г.: «Та страна, которая лучше сумеет охранить свои армии от заболевания, которая примет наиболее соответствующие меры к их предупреждению, в которой лечение больных и раненых будет наиболее совершенно, будет иметь на своей стороне важное условие успеха». Но царское правительство оставалось глухо к убеждениям профессора.
У нас, в Советском Союзе, есть теперь все необходимое для охраны здоровья защитников родины. Больше того, мы полностью подготовлены и к отражению «бактериологической атаки» врага, если он прибегнет к этому подлому средству нападения (от фашистов всего можно ожидать!). С помощью противозаразных прививок — вакцин и сывороток — бойцам нашей доблестной Красной армии сообщается иммунитет против тифа, холеры, столбняка, гангрены...
Наука об иммунитете в СССР отдает свои лучшие достижения делу обороны страны.
У нас сделано все для того, чтобы в будущей войне с фашистскими агрессорами добиться победы не только «малой кровью», но и «малой болью».
«Знание — сила» № 1,2 за 1939
Для дополнительного чтения по вопросам микробов рекомендуем три следующие книги:
Поль де-Крюи, «Охотники за микробами».
Эта книга знаменитого американского писателя-популяризатора выдержала много изданий у нас и за границей. В ней рассказывается о всех выдающихся микробиологах прошлого и об их замечательных открытиях. Книга начинается с рассказа о том, как впервые под микроскопом были обнаружены мельчайшие живые существа. Затем автор в ряде блестящих очерков описывает жизнь и деятельность всех великих «охотников за микробами», в том числе Пастера, Коха, Ру. Читается книга с захватывающим интересом.
М. Завидовский, «Пастер», 1934 г.
Эта книга принадлежит к серии «Жизнь замечательных людей». В ней вы найдете яркое описание всех великих открытий Пастера и его подробную биографию.
М. Гольдин, «Жизнь невидимых», 1934 г.
Из этой популярной книги вы узнаете очень много интересного о жизни различных микробов — вредных и полезных для человека.